Грэм Макнилл - Посол

— Какого черта?! — воскликнул Каспар, а Павел уже тащил его к посольству. — Кто они?

Павел не остановился, но ответил:

— Чекисты! Вроде городской полиции, только гораздо, гораздо хуже!

Крики и плач сопровождали кружение всадников, избивающих всех, кто оказывался рядом с ними, безжалостно рассеивая толпу. В считанные секунды народ разбежался, оставив несколько дюжин товарищей истекать кровью на камнях мостовой перед посольством. Ошеломленные, Каспар и Рыцари Пантеры смотрели, как всадники огибают фонтан в центре двора, убеждаясь, что причина беспорядков устранена.

Несколько наездников поскакали туда, куда рванулась большая часть толпы, остальные же осадили лошадей возле ворот. Их предводитель, человек в полностью закрытом шлеме из темного металла с высоким плюмажем, спешился и подошел ближе.

Рыцари Пантеры оглянулись на Каспара и Бремена.

Посол кивнул, и рыцари отодвинули засов, позволяя главарю чекистов войти. Он зашагал к зданию и, прежде чем снять шлем, повесил на пояс дубину.

У мужчины оказались длинные, забранные назад волосы, и коротко подстриженные усы. И глаза — угольно-черные, лишенные всякого выражения,- глаза воина.

— Посол фон Велтен? — спросил он на беглом рейкшпиле, без акцента.

— Да.

— Меня зовут Пашенко. Владимир Пашенко, чекист, и, боюсь, я должен задать вам несколько вопросов.

Вопрос Пашенко был встречен ошеломленным молчанием.

— Вы не поняли вопроса, посол?

— Я прекрасно понял его, герр Пашенко, я только не уверен, что вы и вправду ожидали, что я восприму его всерьез.

— Убийство — дело серьезное, посол.

— Полностью согласен, но мне трудно поверить, что вы можете думать, будто я и правда связан со смертью боярина Кововича.

— Почему? — спросил Пашенко.

— Потому что моя встреча с ним длилась меньше минуты.

— Насколько хорошо вы знали боярина?

— Я же только что сказал.

— Вы слышали о нем до того, как напали на него в Зимнем Дворце?

— Я не нападал на него, он…

— Я владею другой информацией. У меня есть свидетели, которые подтверждают, что вы схватили боярина и угрожали ему, пока советник царицы не разнял вас.

— Он оскорбил меня! — возмутился Каспар.

— И это привело вас в ярость.

— Нет. Ну, то есть я, конечно, рассердился, но не настолько, чтобы убить его.

— Значит, вы подтверждаете, что были злы?

— Я и не говорил, что не был. Он сказал, что надеется, что моя родина сгорит дотла.

— Ясно.- Пашенко записал что-то в блокнот.- А когда вы покинули Зимний Дворец?

— Я точно не уверен во времени, но вскоре после того, как мы услышали, что Вольфенбург пал.

— Свидетели сообщают, что и боярин Ковович отбыл примерно тогда же, значит, у вас была возможность отправиться следом и зверски расправиться с ним.

— Зверски? О чем вы?

— Труп боярина был обнаружен наутро после приема во дворце, хотя опознание потребовало нескольких дней, поскольку голова исчезла, а большая часть одежды и плоти оказалась сожженной, видимо, какой-то кислотой.

— Это должно было потрясти меня?

— Потрясло?

— Да, но не более того. Молот Сигмара, разве у вас в Кислеве не орудует убийца, творящий такое? Мясник?

— Действительно, — кивнул Пашенко. — Однако это известно и иным правонарушителям, которые совершают преступления, имитируя почерк существующих криминальных элементов, пытаясь обвинить тех в собственных жестокостях. И давайте не забывать о лунатиках и сумасшедших, копирующих действия кого-то, кого они считают достойным подражания.

Каспар онемел. Неужели этот идиот не может поверить, что он не имеет никакого отношения к смерти боярина?

Несмотря на нелепость обвинений, Пашенко излучал такую уверенность, что ставил Каспара в тупик.

— Когда вы опознали тело боярина? — спросил Курт Бремен.

— А какое это имеет значение? — поинтересовался Пашенко.

— Возможно, никакого, но все-таки — когда? — настаивал рыцарь.

— Только сегодня утром. Его голову кто-то оставил на пороге нашего здания на Урском проспекте.

— И сразу после этого разгневанная толпа двинулась сюда? Выходит, жители Кислева поистине великие детективы, которые опросили всех имеющихся, по вашим словам, свидетелей, сделали вывод о причастности к убийству посла и прибыли сюда раньше вас и ваших людей.

— На что вы намекаете? — повел бровью чекист.

— Ну же, герр Пашенко, — заявил Каспар, — не играйте с нами в игрушки. Кто-то дал вам информацию и сказал горюющей вдове, куда идти, так?

— Вы ошибаетесь, — ответил Пашенко.

— Нет, сэр, это вы ошибаетесь, полагая, что я невежественный селянин, которого можно застращать жалкими инсинуациями, — сказал Каспар, поднимаясь и указывая на дверь. — А теперь прошу прощения, но в посольстве меня ждут неотложные дела и обязанности, требующие моего внимания. Уверен, вы понимаете, что должны покинуть помещение.

Пашенко встал и слегка поклонился послу:

— Я понял вашу позицию, посол. Доброго вам дня.

Чекист резко повернулся и вышел из комнаты, не сказав больше ни слова, и, когда дверь за ним захлопнулась, все присутствующие облегченно вздохнули.

Каспар почесал макушку и сказал:

— Можете вы в это поверить? Это было бы смешно, если бы не было таким идиотством.

— В чекистах нет ничего смешного, — зловеще заметил Павел.

— Ох, да ладно тебе, — рассмеялся Каспар. — У него нет никаких доказательств.

— Ты не понимаешь, чекистам не нужны доказательства! — рявкнул Павел, поднимаясь и тыча пальцем в Каспара. — Ты не в Империи. В Кислеве любое слово чекиста — закон. Здесь люди исчезают только так. Понимаешь? Они бросают человека в тюрьму, и никто никогда его больше не видит, никто ничего о нем не слышит. Он пропал…

— Даже если это посол иностранного государства? — усмехнулся Каспар.

— Даже если, — кивнул Павел.

Каспар увидел, что Павел совершенно серьезен, и наконец, понял, почему Пашенко держался так уверенно и что, возможно, угроза чекиста не пустой звук.

Два тяжелых палаша скрестились в воздухе, выбив друг из друга сноп искр, эхо звона стали заметалось по двору. Каспар повернул кисть и сделал выпад острием меча, но его противник легко уклонился от атаки. Тяжелый палаш не предназначался для фехтования, его создали, чтобы разрубать броню за счет отточенного лезвия и чистого веса. Клинок посла отвели в сторону, и ответный парирующий удар просвистел в считанных дюймах от его груди.

Он обильно вспотел, а рука с мечом горела от усталости. Рукоять палаша едва не выскользнула из влажной ладони, и он перехватил ее двумя руками, выставив клинок прямо перед собой.

— Может, хватит? — спросил его противник.