Ник Перумов - Война мага. Том 4: Конец игры

Но… если он уничтожил всех и вся в подземельях… что случилось с зависшими, по словам того же Этлау, «меж смертью и жизнью»? Что с гномом, орком и полуэльфийкой?..

В секретной камере ничего не изменилось. Во всяком случае, на первый взгляд. Те же три неподвижных тела, разве что у гнома вроде б руки были сложены чуть по-иному, или это Фесса уже подводит память?

Этлау заскрипел зубами, но решительно подхватил на плечо Прадда; невеликий ростом инквизитор почти исчез под массивным телом орка; зеленокожие руки почти что волочились по полу. Фесс сделал было движение к Рыси, но его опередила драконица, легко вскинувшая на руки неподвижную полуэльфийку, так что некроманту достался гном.

— Ничего, выберемся отсюда, перекинусь, всех потащу, — пообещала Аэсоннэ, видя изнемогающего инквизитора.

…Выбирались из подземелий они долго, несколько раз устраивая привалы. Преподобный отец-экзекутор по-прежнему твердил о «прорыве Тьмы» и об «исполнении пророчества»; Фесс, однако, слушал вполуха. Он едва мог оторвать взгляд от Рыси-первой, от бессильно свесившихся рук, мотающейся головы; не тронутая тлением, полуэльфийка и впрямь «казалась спящей», как любят говорить сказители.

— Утро наступает, — отдуваясь, заметил Этлау, когдаони наконец очутились на поверхности.

— Какое ещё утро? — вокруг Фесса царила сплошная тьма. Где-то вдалеке полыхали пожары, но так — ночь как ночь.

— Он прав, папа, — Рыся аккуратно опустила свою ношу на камни двора. — Сейчас утро, но рассвет не настаёт. Тьма прорвалась.

Аэсоннэ произнесла всё это с нечеловеческим спокойствием и достоинством — как и положено гордой дочери великого племени драконов.

— Не вижу ничего страшного, — проворчал некромант.

— Не видишь? — зловеще прошипел инквизитор. — А ты глянь повнимательнее, туда, к воротам!

…В толстых стенах Курии испокон веку хоронили её отличившихся слуг. Выдалбливалась неглубокая ниша, замотанное погребальным саваном тело вкатывалось туда и замуровывалось. Поверх водружали мраморную плиту с соответствующей эпитафией; сейчас эти плиты, истёртые ветрами времени, с треском лопались, звонкий дождь мраморных брызг барабанил по гранитным плитам двора; из раскрывающихся могил один за другим выбирались скелеты, таща за собой полуистлевшие грязные тряпки погребальных холстин.

— Неупокоенные. В самом сердце Аркина, где нас всегда защищала Святая магия, — хладнокровно проговорил инквизитор. — Могли подняться все остальные погосты, но только не этот. А уж что делается сейчас в крипте кафедрального собора…

— Все архипрелаты собираются вместе, — хихикнула Рысь. Дерзкую драконицу, казалось, уже ничто не могло испугать.

— Ну, лезут мертвяки, ну и что? — не уступал некромант. — Неупокоенность я чувствую, не без того, но кроме неё — ничего. И этот самый «прорыв Тьмы» — он только здесь, или по всему Эвиалу?

— Пока только здесь, — отозвался Этлау. — И пока это только неупокоенные. А очень скоро повалят всякие твари и тварюшки… навроде тех, что славно погуляли в Эгесте после твоего туда визита, мэтр Лаэда. А потом… авторы «Анналов Тьмы» напридумывали ещё немало, но я бы не стал обращать внимание на плоды их воображения.

— Они вообще ничего не предсказали? — невинным голоском осведомилась Рыся, не сводя взгляда со скелетов, неуклюже барахтающихся среди мраморных обломков.

— Ну почему же… В том, что первой стадией прорыва Тьмы станет разупокаивание даже самых надёжно укрытых погостов, соглашаются все до единого толкователи.

— Папа, в Эгесте ты же смог отразить Сущность, да, папа?

Некромант ответил не сразу.

— Да, дочка, смог. Хотя… не уверен, что я Её именно«отразил», скорее Она отступила сама…

— Потому что поняла, что ты — на правильном пути, — подхватил Этлау. — На пути к воплощению Разрушителя. И совершенно неважно, что ты сам для себя отверг эту роль. Иногда действительно все наши поступки оказываются во вред, — он начал было поднимать палец, досадливо сжал кулаки, оборвав движение.

— Я не Разрушитель. И ты это знаешь, инквизитор.

— Ты думаешь, что ты не Разрушитель, — мягко поправил его Этлау. — Я лишь вновь и вновь удивляюсь Её хитрости. Она предусмотрела всё, и даже возможность того, что Её избранник попытается уйти от своей участи, восстанет против Неё, но всё равно, водоворот понесёт его к одной-единственной точке, в которой… всё и решится.

— Думаю, что задерживаться тут не стоит, — спокойно заметила Рысь, кивая на неупокоенных. Скелеты тем временем сумели разобраться, что к чему, и молчаливым строем двинулись к застывшему некроманту и его спутникам.

Мгновение — и вместо жемчужноволосой девушки-подростка появился могучий дракон. Гибкая шея изогнулась, голова выразительно кивнула на неподвижные тела.

Аркинские негаторы более не действовали, Рысь, Прадда и Сугутора на драконьей спине удерживало чародейство. Фесс и Этлау взгромоздились следом, и Аэсоннэ, с некоторым усилием взмахнув крыльями, оторвалась от земли, пусть для этого ей и пришлось пробежаться по двору, словно дикой гусыне.

Неупокоенные проводили их равнодушными взглядами.

От великого города, где вздымались шпили бесчисленных соборов, где тянулись длинные торговые улицы, где некогда бросали якорь корабли со всего света, — не осталось почти ничего. Кое-где догорали пожары — их некому стало тушить; среди развалин, точно муравьи, копошились фигурки в ало-зелёном: остатки армии Клешней смогли-таки овладеть руинами Аркина.

— Где поури?! Где птенцы? — вырвалось у некроманта. «Поури в полном порядке. Птенцам, боюсь, крепко не поздоровилось, многие так и вовсе ушли, — отозвалась драконица. — Я велела карликам убираться из Аркина как можно быстрее. Надеюсь, большинство успело — это полезные слуги». Вокруг по-прежнему царила темнота — беззвёздная и безлунная. Небо казалось задёрнутым сплошной непроглядной завесой, даже не облаками, живыми, несущими в себе дождь.

— Многие ушли, — вслух повторил Фесс. — А город-то стоит…

— Ты о чём, некромант?

— Птенцы Салладорца «сливались с Тьмой», пока дрались в городе. Наверное, когда иссякала заёмная сила Эвенгара, птенцы уходили. Но Аркин остался. Никакого сравнения с тем же Арвестом!

— Да уж, — поёжился инквизитор. — Арвест. Бррр… до сих пор дрожу. Неприятное это занятие — умирать, доложу я тебе, сударь мой Неясыть… Прости, отвлёкся. В общем, что-то тут не то. Тогда на весь город одной Атлики хватило.

Фесс помолчал, вспоминая. Да, Атлика… инквизитор прав, что-то с тобой и впрямь не то. Притащила трактат Салладорца. Откуда взяла, спрашивается?

— Этлау, а святые братья вообще часто ловили кого-то на этот самый «Трактат о сущности инобытия»? Ну, из-за меченых рун?