Ник Перумов - Война мага. Том 4: Конец игры

…А великая завеса Западной Тьмы уже не ползёт, не течёт — мчится на восток всесокрушающей лавиной. Ещё немного — и Она докатится до пр оклятого острова.

СЕЙЧАС, НЕКРОМАНТ!

Сам знаю, Сущность. Отойди в сторону, не лезь под руку.

ПОНЯЛА. УХОЖУ. НЕНАДОЛГО.

«Друзья мои. Теперь!»

Разрушитель зажмуривается. Огромная лапа осторожно опускает чёрный шестигранник в самую середину вычерченной паутины — на пересечение хорд, связавших звезды и подзвёздный мир в единую сеть.

Ударим вместе, дочь.

«Да, папа!» — она перекинулась. Аэсоннэ очень, очень трудно удерживаться в облике драконицы, но она держится.

Прости, милая моя, я знаю, это больно, неимоверно больно.

Сейчас.

— Не так быстро, некромант!

Знакомый глумливый голос Салладорца.

Зелёные, волосяно-тонкие щупальца просовываются в мельчайшие щели, впиваются в засов и петли, напрягаются — и прежде чем Разрушитель или Аэсоннэ успевают повернуться, створки ворот Чёрной башни с грохотом рушатся.

— Ты забыл, что здесь нет правил. Что законы здесь устанавливает сильнейший. — Вползающая через порог склизкая зеленая тварь не имеет ничего общего с человеком. Сохранился лишь прежний голос Эвенгара Салладорского, великого Тёмного мага. Он хотел открыть новые пути познания, но лишь отворил врата полчищам врагов рода человеческого.

Будь ты проклят, Эвенгар — потоки силы уже устремились в начертанные для них русла, я не могу с тобой сражаться, но…

— Зато могу я, Салладорец.

В проёме врат появляется совершенно новая фигура. Вернее, их двое.

Те самые, рухнувшие в пропасть опрокинутой пирамиды, когда схватка ещё даже не успела начаться.

Безымянная, деревянный лесной голем — и Рысь-неупокоенная, вырванная великим заклятьем с порога Серых Пределов.

Но сейчас всё совсем не так, как было там, на верхних ярусах. Глаза Рыси-первой ярко сияют, шаг твёрд и упруг, и обе сабли вновь у неё в руках.

Безымянная же едва тащится, голова поникла, скрюченные пальцы вцепились в плечи беглянки из Храма Мечей.

Её путь заканчивается, понимает Разрушитель. Сила Спасителя творила не одно лишь зло. На краткий миг она вновь соединила душу с телом той единственной, кого любил Фесс и любившей его самого.

— Я здесь, одан, — спокойно произносит Рысь. — Ты звал меня, и я пришла. Ненадолго; но помочь успею.

Слова пронзают пространство, вспыхивая огневеющими искрами; время послушно раздвигается, пропуская их. А вот Салладорец не успевает развернуться, не успевает воздвигнуть щит — сабли обрушиваются, они рассекают, рубят и кромсают.

Колени Безымянной подламываются, она валится на пол бесформенной грудой веток и сучьев, туловище оборачивается обрубком древесного ствола.

— Жаль, что так мало, — успевает произнести Рысь — за миг до того, как оба её клинка вонзаются в спину твари, совсем недавно бывшей Эвенгаром Салладорским. — Не упусти шанса, одан рыцарь.

— Рыся! — Разрушитель ревёт, запрокидывая голову, под прикрывающей горло чешуёй перекатывается огромный кадык.

Свистящий звук — сталь режет покрытую зеленоватой слизью плоть. Визг, в котором не остаётся уже ничего человеческого. Щупальце обворачивается вокруг ног Рыси, подсекает — та падает, но даже не думает защищаться, лишь ещё глубже вонзая клинки в тело зеленой твари.

Ни Разрушитель, ни Аэсоннэ не могут броситься ей на помощь — чёрный шестигранник в самом центре паутины, и он уже дрожит от рвущихся через него потоков силы. Ее много, очень много — но всё-таки недостаточно для задуманного.

— Хорошо… удалось тебя увидеть… — Лицо Рыси-первой остаётся нечеловечески спокойно, воительница всем телом наваливается на рукояти клинков, вгоняя их глубже, ещё глубже.

— Рыся!

Она начинает задыхаться — зелёное щупальце захлестнулось-таки вокруг её горла.

— Не бойся… — хрипит она. — Не отпущу. Хоть напоследок… пригожусь.

— Рыся!..

«Сейчас, некромант». — Чаргос тоже спокоен.

«Сейчас», — соглашается Уккарон.

Следом за Салладорцем в ворота Чёрной башни пытаются прорваться трое его прислужников. Уцелевшие драконы и Тёмные бросаются следом. Столкновение, сверкают отсвечивающие зелёным клинки, отбрасывающие соратников Разрушителя.

Два существа, жемчужно-белый дракон и иссиня-чёрный его собрат с немалой примесью вепря, застыли над содрогающимся шестигранником. Вот огромный дуотт дотянулся до бросившегося прямо на него Редрона, и ручищи чудовища разрывают Хранителя почти пополам.

Новый выплеск силы, по шестиграннику бегут трещины, но этого мало, слишком мало!

Следующим гибнет Эртан, оторвав, правда, крыло у летучего слуги Салладорца. Далеко в Эвиале, на поверхности истерзанного мира, до самых небес взмывает огненный гриб, взрыв размётывает древние горы, играючи ломая своды самых глубоких пещер, в крошки разнося неподвластный самому времени камень.

Мало. Мало. Мало!

«Сейчас будет ещё, Кэр».

— Я держу, — хрипит Рысь-первая. — Про меня не думай, одан. Убей их всех!

Жемчужная драконица в отчаянии запрокинула голову, раскачивается из стороны в сторону. Ничего не сделать, ничего! Даже не повернуться, не окатить врагов пламенем!..

— Ничего… — слышится последнее слово Рыси. И тут сверху доносится новый звук — высокий, отчаянный, режущий вопль, от которого трясутся стены Чёрной башни и обрушиваются плиты внутренней облицовки.

Кричит Спаситель, и это первый звук, услышанный от Него миром.

Клара Хюммель и валькирия Райна. Дракон Сфайрат. Эфесы Иммельсторна и Драгнира в руках. И — ветер, ветер в лицо, напоённый дымом и паром, несущий облака пепла и пыли, словно и не океан раскинулся вокруг, а мёртвая пустыня, и не просто пустыня, возникшая волею природных сил, а след прокатившейся по миру злобной, истребительной магии.

Внизу умирали орки капитана Уртханга, и помочь им было некому, кроме одной лишь Эйтери, Сотворяющей народа гномов. Кицум покинул отряд, обернувшись золотым драконом, Тави канула в пропасть, увлекая за собой Игнациуса, Ниакрис тяжело ранена, её отец убит Архимагом…

Ах, да. Ещё преподобный отец Этлау, занятый малопонятными манипуляциями с крошечным детским черепом, столь драгоценным для мессира Архимага.

— Выше, дракон, выше!

Спаситель оказался под ними. Он не обращает внимания на дерзкую троицу — что она Ему? Последние, Им самим установленные преграды пали, Западная Тьма устремилась на восток… кстати, вот она уже и видна.

Существо, принявшее человеческий облик, ступило на истерзанные драконьим пламенем камни опрокинутой пирамиды, и от края до края Эвиала вновь прокатился глухой подземный гром. Клара болезненно сморщилась — рвались незримые магические струны, удерживавшие мир на его месте в Упорядоченном.