Стеф Свэйнстон - Год нашей войны

— Мы отправляемся домой. Там нас встретит твой папа, и мы сможем попить чего-нибудь горячего. Попробуй открыть глаза, а? — Она пошевелилась и застонала. Уже неплохо. — Я знаю, что ты замерзла, — продолжал я. Это было чудовищным преуменьшением. — Скоро мы будем в тепле и безопасности. Но до этого тебе ненадолго станет еще холоднее, и я хочу, чтобы ты держалась. Ты не должна засыпать. Пой, если можешь, хотя бы про себя.

Я забрался на самую высокую точку кормы и повернулся лицом к Травяному острову. Темно-серое море бурлило и пенилось. Я вздрогнул, представив, как мы с Сиан рухнем в эту бездну. Ледяная вода промочит мои перья и заполнит легкие. Не смей об этом думать, Янт, приказал я себе. Действуй.

— Сиан, теперь не двигайся. Это очень важно.

И я побежал, подгоняемый ветром, пока не кончилась палуба. В последний момент что было сил оттолкнувшись, я повернул к берегу.

Вот это вес! И в тот же миг я с ужасом понял, что мы стремительно проваливаемся в раззявленную пасть океана. Вытянувшись в струну, я а два раза чаще замахал крыльями. Буквально в метре от гребня огромной волны я сумел остановить падение и потом медленно, сантиметр за сантиметром, стал подниматься вверх. Мышцы едва не лопались от напряжения. Крепко сжимая Сиан в объятиях, я едва мог дышать. Невзирая на все мои усилия, она продолжала тянуть меня вниз.

Боль уже просто невыносима. Брось девчонку. Я сосредоточил свой взгляд на суше, которая становилась все ближе и ближе, все больше и больше. Ветер нес меня на север, так что, когда я в конце концов сумел снизиться до уровня крыш, я был уже над деревней.

Я сбросил высоту и попытался приземлиться, но воздушный поток снова подхватил меня и потащил вперед. Тогда, отчаявшись, я опустил ноги, сложил крылья и рухнул на землю. Удар был такой, что мне показалось, будто» я переломал себе все кости.

Со стороны пирса ко мне бежали Молния и Гончий. Пытаясь отдышаться, я жестом показал Гончему, чтобы он перерезал ремни, которые наверняка врезались в спину не только мне, но и девочке. Раскинув крылья, я лежал на своих мягких перьях, не выпуская Сиан из объятий.

Малышка не шевелилась и по-прежнему не открывала глаз, ее губы оставались такими же серо-синими, зато щеки горели, обожженные ледяным ветром. Гончий наклонился над ней и осторожно отвел прядку светлых волос с ее лба.

— Отлично сработано, — восторженно проговорил он.

Видимо, находясь под впечатлением моего полета, он даже забыл, что я — эсзай.

— О, мой Бог, — прохрипел я. — О, моя спина!

— Она мертва?

— Нет. Благодаря Туману. Он спас ее. Смотри.

Гончий так же, как и я раньше, поднес руку к ее губам, после чего улыбнулся, и его лицо просветлело. Однако жизнь Сиан все еще находилась в опасности. Заекай не позволяли себе думать о том, насколько близки к смерти они сами или их близкие, и Гончий не был исключением.

— Она зверски замерзла, — сообщил я. — Я видел, как люди в горах умирали от переохлаждения, поэтому бледность Сиан внушает мне серьезную тревогу.

Молния стоял неподалеку, с каменным лицом и сцепив руки за спиной.

— Что с Волнорезом? — спросил он.

— Он все еще на каравелле. — Я описал то, что видел: амерзшего Морехода, призрачный корабль и так далее.

— Он позаботился о Сиан, — молвил Молния. — Неизвестно, какой ценой. Нам нужно будет забрать его оттуда.

Моя риданнская невосприимчивость холодов, кроме самых лютых, имела и обратное свойство — я при всем желании не мог согреть девочку, в то время как лицо малышки постепенно становилось все более разноцветным — ее нежную кожу сек безжалостный ветер, к тому же начали проявляться многочисленные ушибы. Я протянул Сиан Гончему.

— Обними ее и согрей. Есть вещи, которые я сделать не в состоянии.

Молния оживился.

— Нет. Дай ее мне.

Он с необычайной нежностью подхватил свою дочь и прижал к себе. Стряхнув с плеч отороченную мехом куртку для верховой езды, он бережно завернул в нее девочку. Что ж, возможно, хоть раз в жизни любовь Молнии не останется безответной.

Гончий все еще думал, что Сиан — ребенок Тумана, но в этом заблуждении он пребывал недолго. Я видел, как к нему медленно приходило понимание.

— Чему ты улыбаешься? — потребовал ответа Молния.

— Я счастлив видеть Сиан в живых.

— Моя дочь, — гордо объявил Лучник, а потом повторил это снова, более уверенно, и поцеловал Сиан в лоб: — Моя любимица.

— Позвольте поздравить вас, лорд Микуотер, — произнес Гончий с удивительным спокойствием.

Я потер крылья, чтобы мышцы не деревенели.

— Мне нужно доложить обо всем императору, — в который раз напомнил я.

Я прицепил обратно на пояс свой меч и вынул из кармана жалкие остатки марципановой плитки, которые тут же бросил в рот, — есть хотелось смертельно. Гончий передал мне бутылку с каким-то мутным питьем.

— Сан должен об этом знать, — добавил я.

Молния перестал ворковать над медленно пробуждающейся девочкой.

— Янт, ты прав. А мы с Гончим отправимся в Ондин. Это ближайшее убежище для Сиан, к тому же мы нужны Свэллоу — если сможем ее найти, конечно. Надеюсь, она все еще там, ведь у нее было всего пятьсот человек, чтобы противостоять ордам Насекомых.

— Скоро стемнеет, — встревоженно заметил Гончий. Однажды он уже слушал мои причитания по поводу того, как плохо летать ночью.

— При таком ветре я уже к утру буду в Замке, — успокоил я его.

Мне предстоял долгий путь, поэтому я решил немного размять ноги, затянутые в мягкую кожу, а потом расправил крылья и выгнул спину, словно кот. Я уже привык к ледяному ветру — он напоминал мне о горах.

Молния послал Гончего за лошадьми, после чего сказал:

— Принеси императору мои искренние извинения. Я надеюсь, что еще не слишком поздно… Будь осторожен с Атой — она очень опасна, особенно теперь, когда время для нее снова обрело ход. Если тебе придется о чем-то договариваться с ней, то запоминай каждое ее слово. Поверь мне, я знаю ее лучше, чем ты.

— Ну, вообще говоря, я ее совсем не знаю, — язвительно хмыкнул я.

— Прекрати злиться, Вестник, это не делает тебе чести. Я наблюдал за вашим с Терн счастливым браком более ста лет и ни разу не дал тебе повода предположить, что испытываю зависть.

— Но…

— Отправляйся и будь осторожен. И давай побыстрее.

Молнии явно было неудобно в плохо прилаженном чужом седле, к тому же он одновременно пытался поудобнее устроить Сиан перед собой и найти место своему огромному луку.

— Ты мог бы посадить девочку в седельную сумку, — предложил я.

Эйлен возила меня таким образом, когда я был ребенком. Молния был искренне шокирован моим предложением.

— Она будет ехать рядом со мной, — тоном, не терпящим возражений, заявил он. — Просто если мы встретим Насекомых, Гончему придется сражаться с удвоенной энергией.