Дженни Вурц - Проклятие Деш-Тира

Ни один человек не умер от солнечного света.

Даже самые немощные нищие не жаловались на потерю зрения. Солнечный свет, как оказалось, ничуть не мешал уличным грабежам. Гильдейцы, понесшие убытки, возопили о справедливости, одновременно посылая наемных убийц, дабы в общей суматохе устранить соперников. В ожидании законных мер они грабили торговцев, не страшась казнить непокорных.

Всегда неблагополучной Итарре на сей раз грозили небывалые беспорядки.

Поскольку небо сохраняло зловещий голубой цвет и на нем не было ни облачка, Морфет, наместник Итарры, со стойкостью мученика готовился к восстановлению порядка в городе и возобновлению торговли. Он выполз из-под груды одеял, оторвал от себя цеплявшиеся руки жены и заставил трясущегося и хнычущего камердинера подать ему цепь с государственной эмблемой. После того как за все утро, обливаясь потом под палящим солнцем, Морфет так и не сумел убедить соперничающие гильдии возобновить торговлю, он затребовал к себе главнокомандующего вооруженными силами Итарры Дигана и приказал привести городской гарнизон в полную боевую готовность. Мечи, приставленные к горлу, должны будут убедить даже самых упрямых горожан выбрать меньшее из двух зол и рискнуть-таки подставить свои тела под «бич Ситэра», как здесь называли солнечный свет.

За несколько дней все навесы в городе были распроданы по невиданным доселе ценам.

И все же только подкупом можно было заставить крестьян и погонщиков выйти на поля и дороги. Сборщики податей, которых подрядили для этого дела, растратили все выданные им деньги, но так и не добились желаемых результатов. Чтобы хоть немного успокоиться, наместник налегал на засахаренные фрукты. Его объемистый живот стал еще толще, количество болтающихся подбородков возросло. Такова была плата за спокойствие.

Казалось, прежнее равновесие вот-вот будет восстановлено. И здесь случилось худшее.

На внутренней крепостной стене появился один из магов Содружества Семи.

Никто не видел, как он входил в город и подымался на стену, маг в красно-коричневой бархатной мантии просто возник среди крепостных зубцов. С мягкими чертами лица, курчавой бородой и бездонными спокойными глазами, он совершенно не походил на легендарных магов, владеющих сокрушительной силой. Начальник караула принял его за заблудившегося почтенного старца из богатой семьи и вежливо предложил проводить до дома. На это «старец» разразился вдохновенной речью о недостатках городских законов, требующих немедленного вмешательства властей.

Пришлось оторвать наместника от семейной трапезы, и теперь Морфет стоял, ежась на холодном ветру и позабыв снять повязанную салфетку.

— Вам также надлежит проветрить помещения, отводимые для гостей государственного уровня, — сказал Сетвир тоном, не терпящим возражений, так как Морфет уже успел назвать его требования «более чем странными».

— Если вам необходимо жилье... — начал возражать Морфет и осекся.

Слова о щедрости и благотворительности, которые он намеревался произнести, выветрились у него из памяти, когда салфетка вдруг угрожающе затянулась вокруг его горла.

Маг не произнес ни слова, лишь лукаво улыбнулся.

Не успел этот странный гость вторгнуться в дом Морфета и подпортить правителю удовольствие от трапезы, как все вокруг пошло вверх дном. Крестьяне снова заперлись у себя в усадьбах, не проявляя ни малейшего желания вернуть взятые у города деньги. Торговые гильдии возобновили взаимные нападки и обвинения. Городская беднота угрожала бунтом. Только потом Морфет узнал, что Сетвир прибыл не один, а в сопровождении еще двоих магов. Во дворце наместника спешно подготовили к приему гостей несколько дополнительных помещений. На кухне начался сущий переполох. Камердинер, призванный к ответу, доложил, что повара опустошают все погреба, готовясь к «королевскому празднеству».

Сказать, что от услышанного лицо Морфета сделалось багрово-синим, значит не сказать ничего. За дни, прошедшие с момента появления солнца, наместник слишком налегал на еду и теперь горько сожалел об этом. У него распухло горло, раздулись легкие, а складки жира так и колыхались, когда он попытался бегом передвигаться по дворцу, чтобы отменить все неведомо кем данные распоряжения. Но он опоздал.

С обеих сторон от Морфета вдруг появилось по магу. Один был грузным и бородатым, другой, в одеждах зеленого цвета, худощавым. Глаза горели так, словно он предвкушал какое-то нечестивое удовольствие. Прежде чем Морфет обрел дар речи, он обнаружил, что непонятным образом, не проходя по лестницам и коридорам, оказался у себя в покоях.

Там Сетвир вежливо предложил ему холодный чай и хорошо поставленным голосом, без единой запинки, перечислил все титулы наместника. Городским глашатаям подобное удавалось весьма редко. Морфет кашлянул. В его бокале лежали кусочки льда, а сам хрустальный бокал был тоньше тончайших тканей из приданого его жены. Все трое магов глядели на него с неподдельным интересом, словно поймали редкостное насекомое. Морфет начертил в воздухе знамение против злых сил и без чувств упал на ковер.

— Наверное, у него все-таки должен быть позвоночник, — язвительно произнес Харадмон, оставив без внимания осуждающий взгляд Люэйна. — Такая груда сала не может держаться прямо без подпорки.

Сетвир, словно пушинку, поднял наместника и перенес на роскошный, заваленный подушками диван. Закончив этот труд, Хранитель Альтейна поднял глаза, в которых плясали озорные огоньки.

— Будьте осторожны. Когда Морфет придет в себя, он без промедления пошлет по вашему следу наемных убийц. В этом у него богатый опыт.

Харадмон оскалился в усмешке.

— В таком случае, дорогие собратья, у нас есть все основания доставить ему новые беспокойства.

Он призадумался.

— Как вы думаете, Морфет — достойный соперник для Аритона Фаленского?

— Скоро мы об этом узнаем, — с улыбкой ответил Сетвир.

По пробуждении Морфет узнал, что через две недели ему надлежит принести клятву верности королю из династии Фаленитов, после чего управление Итаррой будет осуществляться в соответствии с древней королевской хартией Ратана.

Выпученные глаза наместника сузились.

— Только через мой труп, — прошипел он.

— Если понадобится, то через ваш труп, — не моргнув глазом, подтвердил Харадмон.

Понимая разницу между угрозой и обещанием, Морфет в елейных тонах подтвердил свою готовность, затем начал плести сеть интриг, чтобы любой ценой сохранить собственную власть.

Два дня напряженных усилий оказались безрезультатными. Морфету не удалось подкупить даже самые алчные и падкие до денег гильдии. Что еще хуже, крестьяне, арендующие землю, вбили себе в голову, будто земля принадлежит им, а гильдии землевладельцев не имеют на нее никаких прав. Подкупив стряпчих, они подали соответствующие прошения, угрожая в противном случае оставить город без провизии. Когда даже посланные головорезы не смогли утихомирить их главаря, Морфет понял причину. Предводителем крестьян оказался сладкоречивый чужак в черной шляпе, который, не повышая голоса, подбивал их на бунт. Городской правитель немедленно издал приказ об аресте этого человека, но тут выяснилось, что он тоже является магом Содружества.