Дженни Вурц - Проклятие Деш-Тира

Кому отдать предпочтение? На чью сторону встать? В этом мире противоречивых интересов, где слово чести нарушалось сплошь и рядом, не существовало основополагающих принципов, без которых немыслима настоящая справедливость.

Маги Содружества воздерживались от того, чтобы высказывать свое мнение. Лизаэр понимал: все их сверхъестественные силы направлены на то, чтобы сделать Аритона королем. Они и потом не станут направлять его действия. Бесконечные убеждения в необходимости действовать по совести — это все, на что сможет рассчитывать его брат.

Только сейчас Лизаэр по-настоящему осознал, какой груз ответственности предстоит возложить Аритону на свои плечи. Он припал головой к холодному камню, скорбя о справедливости, переставшей быть столь однозначной. Похоже, в Итарре каждый устанавливал собственные принципы, чтобы потом нарушать даже их. Погруженный с детских лет в заботы королевства, Лизаэр с ужасом сознавал, что сейчас не в состоянии обозначить принципы даже для самого себя. Итарра утонченно мучила его, раздувая сомнения и дразня возможностями. Наверное, и позабытый Тайсан доставил бы ему не меньше страданий. Его учили управлять государством в узком пространстве, ограниченном стенами отцовского дворца; он не знал, да и не желал знать о жизни, существующей за теми стенами.

— Дейлион-судьбоносец, я уже ничего не понимаю! — в отчаянии воскликнул Лизаэр.

Ему казалось, что в саду больше никого нет, поэтому, услышав женский голос, раздавшийся со стороны ворот, Лизаэр дернулся от неожиданности и ударился плечом о каменную бороду статуи.

— Кто здесь? — настороженно спросил он.

Туманная мгла, разлитая между подстриженными деревьями, скрывала незнакомку.

— Я не враг.

Голос женщины был приятным и мелодичным; судя по выговору, она не являлась уроженкой Итарры.

Наконец Лизаэр увидел ее силуэт, выплывший из тумана. Женщина была с головы до ног закутана в плащ. Изящная походка говорила о том, что незнакомка молода, но угадать в темноте ее возраст не представлялось возможным.

— Кто ты? — спросил Лизаэр.

Кажется, он где-то видел ее, но где? В память Лизаэра прочно впечатался образ Талиты, заслоняя собой все другие воспоминания.

— Мы уже встречались. Возможно, ты забыл, поскольку встреча была совсем недолгой. Это было в доме Энитен Туэр.

Наверное, незнакомка лучше видела в темноте, чем Лизаэр, ибо ей удалось без труда разглядеть каменную скамейку в нише за живой изгородью. В это время по улице проезжала телега, и укрепленный на ней фонарь бросил сквозь ограду несколько лучиков света. Лизаэр разглядел завитки рыжих волос, выбивающихся из-под капюшона.

— Юная колдунья, — узнал ее Лизаэр и с упреком добавил: — Правда, Аритон знаком с тобой лучше, чем я.

Оба понимали, что речь идет о ночной встрече на сеновале таверны «Четыре ворона». Элайра поспешила спрятать руки под плащом, чтобы Лизаэр не видел, как дрожат ее пальцы.

— Кажется, ты не одобряешь ночных прогулок своего брата, — сказала Элайра.

Ее догадка оказалась верной; к тому же, учитывая недавние раздумья Лизаэра о самом себе, слова младшей послушницы достаточно сильно на него подействовали. Он даже не мог с уверенностью сказать, что движет сейчас Элайрой. Оторвавшись от пьедестала, Лизаэр пересек песчаную дорожку, желая лучше рассмотреть лицо девушки. Увы, капюшон плотно скрывал ее черты. Тогда принц решился на честный ответ.

— Толком не знаю, одобряю или нет. Аритон ведет себя не слишком разумно. Идет на неоправданный риск, выискивая жемчужины в груде отбросов. Я предпочитаю более привычный порядок, когда благосостоянием бедняков занимаются на государственном уровне. Можно всю жизнь кормить голодных и одевать нагих, но это ничуть не изменит их положения.

— У вас с Аритоном слишком разные взгляды, — помолчав, сказала Элайра. — Его представления берут начало из сферы абсолютного. Вселенская гармония начинается с признания, что жизнь в обыкновенном камешке столь же священна, как и жизнь сознательного существа. Но взгляды каждого из вас одинаково ценны.

— Я только не пойму, каков твой интерес в этой игре? — с плохо скрываемой неприязнью спросил Лизаэр.

Он и так был достаточно измучен, чтобы какая-то девчонка являлась среди ночи и начинала копаться в его совести.

Эти слова смутили Элайру; она даже вздохнула, приоткрывая свою робость. И все же не стала ничего выдумывать.

— Меня сюда послали. Я получила непосредственные указания от старших сестер. Они велели собрать сведения о характерах обоих принцев, и прежде всего о том, кому предстоит здесь править.

Лизаэр отошел назад, почувствовал у себя за спиной вторую скамейку и сел лицом к Элайре.

— И что же ты обнаружила? — сердито спросил он.

— Я узнала, что жизнь в Итарре способна истерзать любого человека, впервые попавшего в этот город. Он неизбежно начинает страдать, а страдания быстро ослабляют его дух. Ты, как и надлежит принцу, ставишь любовь и заботу о подданных выше личных страданий.

Капюшон Элайры шевельнулся: она опустила голову, наверное пораженная собственной бесцеремонностью. Окажись сейчас перед ней Аритон, тот каким-нибудь язвительным замечанием оборвал бы дальнейшие расспросы. Лизаэр повел себя более учтиво и просто замолчал. Оценив тактичность принца, Элайра призналась:

— Я видела твоего брата. Это было днем, когда он пускал теневые кораблики в квартале скупщиков конских туш.

Лизаэр не стал скрывать своего любопытства. Вместе с тем его крайне обеспокоило состояние, в котором находился Аритон, если даже встреча с юной колдуньей не облегчила страданий будущего короля.

— Выходит, Аритон говорил с тобой?

— Нет, — резко возразила Элайра. — Я переоделась мальчишкой. Он так и не видел моего лица. И я очень прошу тебя не рассказывать ему об этом.

— Так это тебя он старался защитить, когда кориатанские ясновидицы решили сунуть нос в наши дела в Итамоне? — воскликнул пораженный принц.

— Я совершенно не понимаю, о чем ты говоришь.

Элайра упредила все объяснения Лизаэра. Она то ли рассердилась, то ли здорово испугалась.

— Молчи об этом. Если дело касается Круга Старших нашего Ордена, я предпочту ничего не знать.

— Просто Аритон заботится о тебе, — сказал Лизаэр, чтобы хоть как-то успокоить девушку.

— Причина не во мне. Он готов плакать о траве, по которой ходит, потому что ему приходится ее мять.

Голос Элайры зазвучал суровее; сочувствие Лизаэра только мешало ей.

— Раз ты — потомок Илессидов, то должен бы знать, что отличительная черта династии Фаленитов — способность сострадать!

Элайра стремительно встала, задев плащом кусты. Оттуда дождем посыпалась роса.