Дженни Вурц - Проклятие Деш-Тира

— Сколько людей уцелело? — спросил он как можно спокойнее.

— Ни одного.

Пескиль сощурился, глядя на мутные воды. Мимо проплыли вырванные с корнем кусты, таща за собой труп, зацепившийся за них обрывками кольчуги.

— Одним этим «купанием» варвары явно не обошлись. Они наверняка понастроили ловушек. Ямы с кольями, пружинки, способные мгновенно пропороть кишки. Вы же шли против кланов Стейвена.

Дав принцу время прийти в себя и полностью осознать ужасающую правду, Пескиль усмехнулся.

— Знаю, о ком вы сейчас думаете. О Гнадсоге. Так скажите прямо. Вы не можете взять в толк, как же так — опытный командир и вдруг, невзирая на опыт и чутье солдата, не возразил ни единым словом...

Неистовый и неутомимый наемник, не понаслышке знавший стратегию варваров, с сожалением и даже сочувствием поглядел на Лизаэра.

— Должно быть, вы не знаете, что у Гнадсога от рук варваров погибли его малолетний сын и брат. Они ехали с торговым караваном в Восточный Вард, на свадьбу к родственникам. Дальше, я думаю, объяснять ни к чему, вы и сами все понимаете. Гнадсог начинал военную карьеру как наемник — это вам каждый подтвердит. Но в один прекрасный момент прекратил этим заниматься, поскольку наше ремесло стало его затягивать. Он как-то мне признался, что истребление варваров для него дороже собственной жизни.

Нетерпеливого Пескиля стало тяготить искреннее и сосредоточенное внимание принца, который слушал его, не перебивая. Отпрыски итарранской знати так слушать не умели.

— Если старина Гнадсог верил, что сможет уложить хотя бы нескольких варваров, ради этого он был готов отправить всех своих солдат хоть в гости к Дейлиону, хоть в подземелья Ситэра.

— Это сделал не Гнадсог, а я, — поправил Пескиля Лизаэр.

Солдат-лекарь спешно докончил перевязку и в некотором смущении удалился. Видимо, он почуял, что этот разговор не предназначался для посторонних ушей.

— Наверное, тот же Дейлион заставил меня дожидаться вас на этом островке. Кто еще мне скажет, что теперь делать? Ведь на флангах у нас должны были остаться силы.

Пескиль негромко рассмеялся.

— Неужели?

Лизаэр опустил глаза, вспомнив все, что происходило, и как оно происходило. Кого он рассчитывает встретить на развороченных берегах взбесившейся реки? Только тени погибших и... живых варваров. Принц усилием воли заставил себя собраться.

— Вы боитесь увидеть это собственными глазами? — спросил он.

— Нет.

Пескиль махнул рукой, и наемники бесшумно исчезли, возобновив прерванный дозор. Пескиль осторожно вошел в коварные воды потока.

— Идемте, ваше высочество, — позвал он принца. — Но теперь мы будем охотиться на варваров по-моему.

Стараясь ничем себя не выдать, они двинулись вверх по реке. Они шли мимо распластавшихся мертвецов, глаза и рты которых скрывались под комьями грязи; мимо луж, где было больше крови, чем воды; мимо обломков мечей и пик. Пузом кверху лежали лошадиные туши, которые могли бы сойти за выброшенных на берег китов, если бы не куски сбруи и остатки стремян с клочьями зеленой или окровавленной травы. Лизаэр не вздрагивал и не отводил глаз. Пескиль потребовал, чтобы он сорвал с мундира все сапфиры, — блеск камней мог легко их выдать. Принц беспрекословно подчинился; остатки парадного великолепия таили угрозу для жизни. Спереди все яснее доносились крики и пронзительное ржание коней.

Варвары продолжали расправляться с теми, кого пощадила вода.

Бледное лицо принца стало совсем белым. Каждый шаг требовал предельного внимания. Здесь нужна была не храбрость, а осторожность. Лизаэр старался подражать движениям Пескиля, бесшумно передвигавшегося между зарослей камыша и обходившего ловушки, которые сам бы он никогда не заметил. Они оба старались ступать как можно мягче, не чавкая глиной и не разбрызгивая воду.

Лизаэр шел, стиснув зубы. Раны по-прежнему болели, каждое резкое движение отзывалось обжигающими ударами в боку и поврежденной ключице. Слегка задрожали листья на прибрежной иве. Лизаэр подумал, что это ветер. Но, оказывается, к ним осторожно пробирался один из дозорных Пескиля, вернувшийся с донесением. Командир наклонил голову, слушая его слова.

Лизаэр этих слов не слышал, хотя вокруг было достаточно тихо. Над головой не щебетали птицы. Шум речной воды стал почти прежним. И по-прежнему, равнодушные к людской войне, кровожадно звенели комары. Они выписывали круги вокруг лица, и принц изо всех сил старался, чтобы докучливые насекомые не попали ему в уши или в нос и не заставили чихнуть.

В верховье Талькворина тоже воцарилась тишина.

Стоя по щиколотки в воде, Лизаэр боролся с подступающей дрожью, вызванной не холодностью воды и не собственными ранами. Потом он понял, в чем причина: Пескиль разглядывал его из-под полуприкрытых век.

Придворная жизнь научила Лизаэра скрывать волнение и тревогу за маской равнодушия или беззаботного веселья. Только это позволило ему выдержать пронзительный взгляд командира и спокойным голосом спросить:

— Какие-нибудь новости?

Пескиль скривил верхнюю губу, затем растянул ее в улыбке, хотя радоваться было нечему.

— Тени, — отчетливо произнес он. — К западу от нас — тени и ловушки. К востоку, вдоль цепи холмов, — ловушки и лучники. Отряды, которые были посланы впереди дивизий, убедились в этом ценой собственных жизней. Но в отличие от жертв Талькворина там осталось достаточно сил, и наши солдаты продолжают сражаться.

В мозгу Лизаэра молнией вспыхнуло: Аритон здесь.

Известие помогло моментально собрать в кулак всю волю. Принц все же не позволил себе выхватить меч, хотя рука его и потянулась к ножнам. Его обуяло неистребимое желание мстить и убивать. Из-за его просчетов итарранские солдаты продолжают гибнуть. И первая его забота — о них.

— В долине совсем недавно слышались крики. Может, кто-то из наших еще жив.

— Знаю. — Пескиль шагнул вперед, пряча за усмешкой искреннее восхищение принцем. — Но давайте сначала пойдем вверх по реке.

Солнце начало клониться к закату. Утих шум падающей воды. То здесь то там им попадались вырванные и смятые болотные камыши, распластанные наподобие громадных рыбьих костей и прикрытые высыхающим илом. В загустевшем воздухе не было ни ветерка. Лизаэр досадовал, что они тащатся еле-еле, но Пескиль не торопился, предпочитая скрытность и осторожность. Повсюду глаз натыкался на распластанные или скрюченные тела мертвецов. «Словно лоскутки, высыпавшиеся из дырявого мешка какого-нибудь старьевщика-великана», — подумалось Лизаэру. Сколько они ни шли, им не попалось ни одной раненой лошади; только трупы. Лизаэр заметил, что далеко не все погибшие солдаты стали жертвами потопа и не у всех тела были обезображены ранами. В одном месте ему пришлось перешагивать через труп младшего командира, и увиденное чрезвычайно подействовало на принца: у воина было перерезано горло.