Дженни Вурц - Проклятие Деш-Тира

И снова маги изменили узор нитей, разметав всякий порядок. Возникли тысячи картин будущего, показывающих битвы и кровопролитие. Дакар вглядывался в них до рези в глазах. Харадмон позабыл о поддержании своего облика и стал наполовину прозрачным. Нити вспыхивали, переплетались в безостановочном движении, но Содружеству требовались доли секунды, чтобы глазами Дакара просмотреть каждый из возможных путей развития. И любой путь неизменно предвещал войну. В комнате стоял удушающий запах дыма тинеллы. Ночь за окнами успела смениться тусклым рассветом, а маги упорно продолжали ворошить нити судьбы, недовольные результатами увиденного. Увы, никакого приемлемого решения не находилось. По-прежнему нити судьбы возвещали о битвах и гибели людей. Измученные поисками мирного исхода, маги Содружества попытались найти ответ в отдаленном будущем. Но даже усиленное и расширенное тинеллой восприятие не позволило Дакару угнаться за ними.

Уже где-то после полудня нити в последний раз образовали мерцающий узор, который медленно угас. Сетвир оторвал взгляд покрасневших глаз от стола. Зримые облики Харадмона и Люэйна потускнели и утратили кое-какие черты. Лица всех магов выражали замешательство. Дакар выбил пепел из трубки в крышку от коробки с тинеллой. Звук этот вывел Сетвира из оцепенения.

— Не припомню, чтобы когда-нибудь нити судьбы давали столь схожие картины будущего, — сказал хранитель Альтейнской башни. — Нам придется принимать нелегкие решения.

Нити с редким упорством предсказывали противостояние Лизаэра и Аритона со всеми вытекающими горестными последствиями. Сохранение нынешнего мирного существования Этеры означало продолжение господства Деш-Тира. Это вело к неизбежным переменам в природе, и все они были не к лучшему. Хуже всего, что исчезала всякая надежда на возвращение паравианцев, и любой маг, решившийся на подобное, не мог не чувствовать себя палачом. Да, люди развязывали войны и гибли в них, однако даже самая фанатичная ненависть когда-либо затихала. Но сохранить мир и навсегда лишиться возможности вновь увидеть паравианцев...

— Если бы мы только знали, куда они делись, мы могли бы уберечь их, — с глубокой болью в голосе произнес Трайт.

— Ты же знаешь: причиной их исчезновения стал Деш-Тир, — напомнил Люэйн. — Если древние расы и позволят себя отыскать, вначале мы все равно должны будем справиться с туманом.

Последней темой споров между магами стало вступление Аритона на престол. Разум Дакара уже не улавливал всех тонкостей. Отупевший пророк привалился к спинке стула, чувствуя, как гудит в голове, а живот сводит болезненными спазмами, — то были первые признаки освобождения из-под власти тинеллы. Краем уха Дакар все же расслышал, что Содружество склонялось к мысли освободить Аритона от тягот наследования. Если раскол между братьями неминуем, лучше не усугублять его борьбой за высшую власть в Ратане. Маги говорили что-то еще, но Дакару вновь стало не до разговоров. Боль в животе поглотила все его мысли. По спине катился едкий пот, вобравший в себя всю отраву этого зелья, к горлу подступала тошнота. Дакар знал: нужно вставать и отправляться на поиски воды. Сознание качалось, как корабль на штормовых волнах, которые вдобавок казались Безумному Пророку мутными и маслянистыми. Перед глазами то и дело мелькали обрывки видений. Неожиданно среди всего этого хаоса всплыло имя того, кто собственными руками подтолкнул Этеру к бунту. Имя это влетело в мысли Дакара подобно булыжнику, брошенному в окно.

Давин.

Дакар застыл. Новое пророчество уже пробивалось к нему, завладевая мозгом и добираясь до языка. Превозмогая бурление в кишках, Дакар сказал, четко выговаривая каждое слово:

— До тех пор, пока долины Даон Рамона сплошь не покроются черными розами, Давин-отступник не одумается и не склонит голову перед Законом Всеобщего Равновесия, а Содружество не восстановится до своего изначального числа.

— Черные розы! — встрепенулся Сетвир, ставший похожим на коршуна. — Но таких нет в природе.

— Они появятся, — выдохнул Дакар, ошеломленный и придавленный еще одним пророчеством, молнией пронзившим его разум. — Первый побег расцветет в тот день, когда Аритон Фаленский станет королем Ратана.

Сидящие за столом переглянулись. Маги помнили, как нити с редким упорством твердили им: если Аритону позволят самому решать свою судьбу, он изберет жизнь менестреля и останется таковым до конца дней. Только под давлением обстоятельств он согласится на принятие короны Ратана, но в душе не перестанет противиться этому.

— Мы должны пожертвовать свободой Аритона, — сказал Трайт. — К этому нас вынуждают далеко идущие последствия.

Маги Содружества напряженно молчали; каждого обуревали мрачные предчувствия. Дакару стало совсем худо. Ему казалось, что его вот-вот вырвет. Он скрючился от судорог и почти сполз со стула. К тому моменту, когда его немного отпустило, он уже не помнил о своем пророчестве. Заплетающимся языком Дакар кое-как сумел попросить магов о помощи.

Как ни странно, первым откликнулся Харадмон, остановивший тошнотворные спазмы. Асандир повел своего ученика вниз, чтобы уложить в постель, а оставшиеся маги с остервенением вцепились в новое пророчество, словно голодные псы, которым бросили мозговую кость. Осуждение Давина и его добровольное изгнание были самыми трагическими событиями в истории Содружества. В равной мере и исчезновение Киладиса, отправившегося на поиски паравианцев, было их самой тяжелой утратой. Новое пророчество Дакара, которое сразу же окрестили Пророчеством о Черной Розе, впервые давало ощутимую надежду. Может, в один прекрасный день действительно удастся восстановить то, что было нарушено еще в Третью эпоху?

Трайт, менее, чем кто-либо, одобрявший ущемление человеческой свободы, был прав. Отсутствие Давина и Киладиса, о судьбе которых Содружество ничего не знало, и так являлось для магов ощутимой потерей, но навсегда утратить возможность увидеть паравианцев... К тому времени, когда Асандир вернулся в круглую комнату, обсуждать было уже нечего. Существовало несколько одинаково тяжелых и неприятных решений, однако каждый из магов понимал, что принимать их придется.

Итак, дабы не закрыть паравианцам путь к возвращению на Этеру, Содружество решило, что принцы, используя свой врожденный дар, все-таки вступят в битву с Деш-Тиром, сокрушат его и вернут континенту солнечный свет. Аритон станет верховным королем Ратана и будет править в Итарре, какими бы войнами это ни грозило. Только так могло исполниться Пророчество о Черной Розе.

Оставалось лишь смягчить удар там, где это было возможно. Если Лизаэр продолжит заявлять о своих правах на Тайсан, Содружество не станет ему в этом помогать. Завоевывать доверие горожан ему придется самостоятельно. Но Содружество не допустит, чтобы он злоупотребил доверием кланов, а потому необходимо сообщить наместнице Тайсана Манолле, что она вольна идти на любые меры во имя безопасности своих людей. И если земли четырех королевств окажутся полем больших и малых войн, пятое должно получить надежное правление.