Фиона Макинтош - Месть

Охваченная страхом и смятением, хрупкая четырехлетняя девчушка плакала часами и несколько месяцев не могла прийти в себя. Казалось, у нее только и было утешения, что каменный шарик, который она не выпускала из рук. Все эти годы Лаурин не расставалась со своим сокровищем. Для нее он был воплощением души ее матери – где бы ее мать ни находилась и кем бы ни была. Во всяком случае, девочке нравилось так думать.

За размышлениями она не заметила, как прибыла в город. День был пасмурным и туманным. Лаурин помогли выйти из повозки и проводили к большому экипажу. Потом к ней присоединилось еще несколько человек: женщина, которая непрерывно болтала с двумя своими дочками, и очень высокий пожилой господин, который, казалось, ни на кого на свете не обращал внимания. Вот и славно, подумала Лаурин. Путь До Петрина займет три дня, и все это время она собиралась последовать его примеру.

Девочка достала из кармана маленькую книжку со стихами и спряталась за ней, делая вид, что погружена в мир слов.

Из своего укрытия она выходила только для того, чтобы поесть вместе с попутчиками или поспать. Девочки пытались заговорить с Лаурин, но когда их попутчица принялась рассуждать об эпидемии чумы и о том, может ли она распространяться через водные преграды, мечтам о дружбе пришел конец, даже если таковые имели место. После своей тирады Лаурин заметила на губах соседа легкую улыбку. Похоже, старик тоже не любил пустую болтовню и мастерски умел отбивать у собеседников охоту втягивать его в такие разговоры, а в Лаурин увидел некое подобие себя – как резчик видит готовый предмет в грубой заготовке.

Дни казались долгими и скучными. Наконец, Лаурин поняла, до Петрина осталось совсем недалеко. Экипаж опустел: мать со своими болтливыми дочками сошла в Вербане, а старик – еще раньше, в Дивине. Для Лаурин это не имело значения: она всегда пребывала в одиночестве.

В центре Петрина экипаж остановился, Лаурин вышла и тут же услышала, как какой-то человек окликает ее по имени. Наверное, это почтенный Гэлбрит, который должен ее встретить. Так говорила Мать-Настоятельница.

– Ну, вот мы и приехали, – пробормотала себе под нос Лаурин и скорчила ему гримасу.

Гидеон выпрямился в седле и потянулся. Они с Императрицей только что миновали городские ворота Петрина. Мальчик остановил кобылу и осторожно слез с нее – он ехал весь день, а до этого целую ночь и ожидал не самых приятных ощущений. Некоторое время юный послушник рассеянно разглядывал стену темного леса, окружающего Петрин, потом помотал головой. И что он здесь делает? Императрица издала тихое ржание и тоже мотнула головой. Ей хотелось в конюшню, где тихо и покойной.

– Гидеон Гинт? – человек, который подошел к нему, снял шляпу и широко улыбнулся. Гидеон улыбнулся в ответ, кивнул и перекинул сумку, которую только что снял с седла, на другое плечо, чтобы пожать незнакомцу руку.

– Меня зовут Ийайн Гэлбрит. У меня небольшое хозяйство в тех местах, где живет твоя бабушка. Я тут собрался в город, вот она и попросила вас встретить… У тебя только этот мешок, и больше ничего? – он снова улыбнулся. – Наверно, у тебя еще деньги остались… надо же поставить лошадь в конюшню… верно?

Гидеон был озадачен.

– Да, почтенный… все мои вещи… Были еще вьюки, но там ничего нет…. М-м-м… но я приехал один. Я не знаю, кого вы ждете…

– Это и есть та кобыла? – перебил его конюх, который подошел к ним.

– Добрый вечер, Ангис, – откликнулся Гэлбрит.

Гидеон бросился искать деньги, которые дал ему отец Пирс. За Императрицей надо будет присмотреть, пока он не вернется в монастырь. Он начал шарить по карманам, и его пальцы нащупали камень. Ничего себе! Шарик почти обжигал руку.

– Так где деньги, Гинт? – добродушно осведомился Гэлбрит, после чего повернулся к конюху, который уже взял Императрицу под уздцы. – Как твоя женушка, Ангис?

У Гидеона потемнело в глазах. Гэлбрит и Ангис продолжали болтать, но где-то далеко, а жар, исходящий от камня, затопляет все вокруг. Кажется, камень о чем-то предупреждал. В голове прозвучало слово «Таллинор». Но тут вторая рука нащупала монеты, и мир снова стал прежним. Гидеон понял, что его будущий провожатый и конюх таращатся на него во все глаза.

– Все в порядке, парень? – Гэлбрит легонько встряхнул его.

– М-м-м… о-о… э-э-э… простите. Простите. Наверное, я просто устал. Долгая дорога… – Гидеон натянуто рассмеялся, протянул Ангису деньги и последовал за Гэлбритом.

Они забрались в старую телегу, в которую были впряжены две не менее старые лошади. Гидеон снова сунул руку в карман, но теперь камень был чуть теплым. Тем временем начало смеркаться, заморосил дождь.

– Никак не могу избавиться от этой прекрасной пары… – тараторил Ийайн Гэлбрит, покачиваясь на козлах. – Понимаешь, это мои первые лошади…

Гидеон не перебивал. Слова скатывались с него, как капли дождя с дубленой кожи. Предоставив вознице рассказывать о лошадях, он погрузился в размышления. Что случилось с камнем? Наверно, ничего страшного… а может быть, ему следовало почувствовать опасность… или даже понять, что сам камень опасен. Но нет: когда держишь этот шарик в руке, становится спокойнее… и хорошо, что он такой теплый. В этом ощущении было что-то уютное, безопасное. Всегда.

А что он услышал?

Гидеон напряженно вспоминал, выхватывал из памяти обрывки слов и мыслей. Где-то за стеной дождя бубнил Гэлбрит. Он рассказывал, как пашет на своих лошадках. Если верить его словам, они тянули плуг с такой силой, что он резал землю, как масло.

– Таллинор, – прошептал он во тьму.

– М-м-м… что ты сказал? – переспросил Гэлбрит, щелкая кнутом над головой лошади, которая шла первой.

– Нет, ничего. Просто… повторяю вопросы. У меня скоро Испытания.

Похоже, Гэлбрит слушал своего гостя так же внимательно, как тот слушал его. Разговоры прекратились сами собой, потом Гэлбрит запел балладу о двух влюбленных, безбожно перевирая слова. Гидеон радовался, что избавлен от необходимости поддерживать беседу.

Когда телега остановилась перед постоялым двором «Пастух и собака», уже накрапывал дождь. Впрочем, постоялым двором назвать это заведение было трудно. Просто трактир с каменными побеленными стенами, под соломенной крышей, с низким потолком, столиками из потемневшего дерева… и очаровательной красоткой, которая стояла за стойкой. Ее милый петринский акцент и обтягивающая блузка с весьма смелым вырезом заставили Гидеона мгновенно забыть о странном происшествии, потому что с ним самим, похоже, происходило то же самое, что и с камнем. Мальчик улыбнулся, и красавица ответила широкой улыбкой.

– А вот и наша великолепная Глория, – произнес Гэлбрит, пробираясь между столиков – в трактире было полно народу. – Мы не будем останавливаться, Глор. Япросто заберу одну даму с девочкой, и мы поедем.