Леонида Подвойская - Предтечи зверя. Максим

"Будет день, будет и пища", - решил он, и когда сквозь стекло пробились солнечные лучи, подставил им лицо и блаженно задремал. Больничная эпопея закончилась.

– Следовательно, преобразуем вот это вот так, затем… Ты куда смотришь?

– Весна. Сирень цветёт…

– Тебе надо алгебру…

– Да сто лет мне не нужна алгебра эта!

– Так мне уйти?

– Но я же про алгебру, а не про тебя.

– Макс, будь посерьёзнее. Ты не передумал насчет лётного?

– Нет, конечно.

– А там математику сдавать придется.

– Понимаю. Но мне это неинтересно. Понимаешь, - решился он приоткрыться - Я знаю алгебру. Прочитал этот учебник, потом тот, что ты мне давала, и все понял.

– Прочитал и понял? Молодец, - иронично похвалила девушка. Но решать же все равно надо.

– Я и решаю. В уме.

– Это как?

– Ну, не знаю. Приходит ответ, и все.

– Не дурачься. Скажи, что не хочешь заниматься…

– А если это правда, пойдем гулять на дамбу? Там сейчас так соловьи поют…

– Ты мне зубы соловьями не заговаривай. На дамбу… Ну ладно… Вот эта задача. Решай.

– Нет, ты скажи, пойдем?

Татьяна отложила сборник задач и внимательно, как- то по- новому, оценивающе, взглянула на юношу. Для понимания сути разговора следует знать, что в неиспорченных нравов военном городке даже просто прогулка детей парой вызывала разговоры. Поэтому и гуляли в основном компаниями. А прогулка за пределы городка - на высокую дамбу горной реки с густо заросшей кустами поймой означала новое качество отношений. Хотя, к чести таких гуляющих, следует сказать, что в их возрасте и прогулки на речку были именно "прогулками на речку" без каких бы то ни было вольностей. Ну, почти без никаких. Поэтому и рассматривала сейчас Татьяна своего подопечного, позволившего предложить такое пари. Вообще-то он стал ничего. Сейчас, когда похудел и вытянулся… Одна пигалица из их класса еще раньше признавалась в их кругу, что Максвелл "ей интересен". А что будет теперь… Пожалуй, такое пари можно и заключить. Как очень вероятностное согласие при очень нереальных условиях.

Максим в это же время рассматривал девушку. Она тоже вытянулась за зиму, стала более стройной и гибкой, напоминающей тянущуюся к солнечному свету берёзку. Татарская кровь отца давала себя знать чуть раскосыми глазами и узким носом. Но это только красило расцветающую девушку. Максу вдруг захотелось погладить её нереально волнистые волосы. Не осмелившись на такую фривольность, он мысленно погладил Рыжика - их домашнего жирнющего хомяка, сейчас почивающего на коленях у Татьяны. Соскучившийся по ласке зверёк умильно закатил свои глазки-бусинки. Затем озабоченно осмотрелся. Максим успел ещё на расстоянии почувствовать пушистость его шерстки, когда испуганный невидимыми руками Рыжик съехал с девушки и жирным колобком покатился в свой спасительный домик.

– Хорошо, - решила Татьяна, провожая недоуменным взглядом удаляющийся меховой шарик. - Вот три задачи. Выбирай. Решишь в уме хотя бы одну, - идем.

– Почему одну, ухмыльнулся Максим. Давай. Записывай. Слегка нахмурив лоб, он с минуту смотрел на задачи, затем предложил девушке взять ручку и надиктовал все три решения.

– Какой-то фокус, - заявила спорщица, сверив ответы. - Признавайся, ты просто выучил ответы на задачи? - Она замолчала, сама поняв дикость предположения. В конце концов, зазубрить формулы ответов было, наверное, сложнее, чем логику решения этих задач.

– Да нет, я же сказал, в уме решаю.

– Ах в уме… Ну хорошо. Вот задача их другого учебника. Уже за десятый класс. Тоже решишь?

Все повторилось. Максим посмотрел на задачу и продиктовал ответ.

– Вперед? - поинтересовался он, отпихивая учебники на край стола.

– Никуда не пойду, пока не признаешься, в чем тут фишка.

– Но так нечестно, - обиделся юноша. Ты обещала…

– Что обещала? Это ты обещал, что решишь задачи. Решишь! А сам только надиктовал ответы.

– Но если я сказал ответы, значит, я решил?

В этом была своя логика, и Татьяна, собираясь мыслями, обвела взглядом комнату, в которой они занимались. Особого внимания почти ничего не привлекало. Досы, они и в Африке Досы. Стандартные дома офицерского состава. Добротный кирпичный теплый дом. Высокие потолки. Недорогая, неброская мебель. Разве что модели, модели и модели указывали на то, что здесь живет фанатик авиации. А модель "Востока", стоящая на письменном столе, говорила, что не только -авиации. В свое время Макс провел даже школьный вечер, посвященный космонавтике. Кроме того, книги. Много книг. Интересно, что он читает? Когда то, очень - очень давно (три года назад!) он выпросил у нее какую- то фантастику. Что там было? Не вспомнив, она наконец, нашлась с возражением.

– В конце концов, не заявишь же ты нашей математичке, что ты вот так решаешь.

– Заявлю.

– Ну-ну, похохмишь. Но в контрольных требуется решение. Поэтому, будь добр.

– Ну ладно, попробую, - сдался юноша. - Но, знаешь, в мозгах это так быстро мелькает.

– А ты притормаживай.

– Ладно, записывай, - Максим начал диктовать.

– Интересно. Очень интересно. Я решала по- другому. И предлагают по другому. Но, конечно, так лучше. А еще надиктуешь?

– Таня, я тебе надиктую целый учебник. Но потом. А пока, может, пойдем? - жалобно попросил Максим.

– Ловлю на слове. Ну что же, проспорила. Пойдем, - притворно вздохнула девушка.

До дамбы было совсем недалеко, по старому полуржавому пути, мимо гигантских емкостей нефтебазы, какого - то охраняемого злой шавкой склада - и вот дамба. В свое время она была выложена бетонными плитами, в стыках которых высадили кустики. Сейчас они бурно разрослись и стали приютом для многочисленных соловьев. Эти птахи устраивали по весенним ночам неслыханные и непередаваемые концерты. И если в вашем сердце пробуждалась или цвела любовь… Макс был уверен в цветении этого чувства. В чем была уверена или не уверена идущая рядом девушка, он не знал, но она молчала, словно прислушивалась к чему- то.

– Как они поют, - прошептала Татьяна. Особенно те, которые на речке.

И действительно, в густых непроходимых кустах поймы соловьи прямо- таки захлебывались.

– Пойдем туда? - полупредложил, полуспросил Максим.

– Ты что? Там вон какая темень.

– Да ты не бойся. Он решился и приобнял её, положив руку на плечо девушки.

– Да я и не боюсь, но влезем в грязюку. - Девушка не сбросила руку, лишь, как-то неловко потерлась щекой о шевретовый рукав летной куртки Белого - старшего. И этот жест, это принятие его ухаживания привело юношу в тот самый щенячий восторг, характерный для всех влюбленных при первом проявлении взаимности.

– Они сейчас сами сюда прилетят, и тебе петь будут.

– Не надо хохмить. Красиво как, правда?