Леонида Подвойская - Предтечи Зверя. Алёна

– Стой, стой, тварюка - кричала та, выскакивая из дальнего номера.

" Наблюдала, - догадалась Алёна. Может, ещё и со зрителями?" - она оглянулась и действительно увидела выскочившего из той же комнаты мужичка. И не угаснувший ещё в Алёне гнев выплеснулся вновь. Скопа успела ещё крикнуть что-то на непонятном языке дежурившему у лифту шкафу. Затем, согнувшись почти напополам, она вскрикнув, упала и затихла. Схватившись за глаза, жутко закричал зритель. Ничего не понявший охранник распахнул руки навстречу бегущей девчушке, но тоже упал. Этот - безмолвно, но, как и положено шкафу, с грохотом. До того, как пришёл лифт, отчаянно давившая на кнопку вызова девушка с ужасом ждала, когда её мучители придут в себя. Потом с ещё большим ужасом убедилась, что охранник смотрит в потолок остекленевшим взглядом и Скопа, кажется, тоже не дышит. Извращенец - зритель был без сознания, но дышал. Насильника слышно не было. Пока лифт двигался на первый этаж, девушка собралась с мужеством, заставила себя неспешным шагом пересечь прохладный холл и направиться к выходу. Никто её не остановил. Только пару мужчин оценили её полуприкрытую фигурку липкими взглядами. Стеклянная дверь автоматически открылась, и девушка оказалась на тротуаре. Здание, из которого вырвалась Алёна оказалось довольно высотной гостиницей. По сидевшим в холле она поняла, что "бледнолицые" здесь всё- же не редкость. По широкому шоссе как- то лениво двигались автомобили, в большинстве своём без крыш. Прохожих было мало - сказывалась изнуряющая жара. На перекрёстке бездельничал полицейский. Может, от нечего делать он рассмотрел девчонку. Но Алене этот взгляд показался странным.

" У меня здесь всё схвачено" - вспомнила она слова Скопы. Надо было уносить ноги. Подальше от этого вертепа. А потом… Девушка, не останавливаясь на размышлениях о потом, быстро свернула с главной улицы в какой- то переулок, затем ещё в более узкий, потом ещё, потом ещё. Дальше началось то, что в наших учебниках называлось трущобами. Какие-то старинные здания чередовались с высокими каменными оградами, за которыми вообще ничего не было видно. Противоположные дома жались друг к другу, и в узких улочках было сумрачно и душно. Там, где эти каменные джунгли расступались, на асфальтовых площадках гоняли мячи коричневые дети. И если попадавшиеся навстречу редкие взрослые, скользнув взглядом по девушке, открыто не высказывали своих чувств, то детвора, завидев её пёстрое платье, обязательно прекращала игру, показывала на неё пальцами и, хохоча, что - то кричала. Приходилось вновь и вновь куда- то сворачивать. Алёна уже выбилась из сил, когда очередной переулок вдруг кончился и за крайним домом ветер дохнул ей в лицо солёной прохладой океана. Алёна присела на разбитую, перевёрнутую вверх дном здоровенную лодку, и начала собирать разбегающиеся мысли. Всё происходящее казалось каким-то диким сном. Ещё вчера она была дома. Дома? Ну, на родной земле. Вчера? Ну, недавно. Потом та поляна… Она посмотрела на место, куда попала пуля и всхлипнула. Никакого следа не было. Не то, что там шрама. Вообще ничего. Нежная гладкая кожа. Значит, сон? Что сон? Поляна сон? Или сейчас - сон? В Бразилии, на краю океана… Нет, не сон, а просто бред. Это я упала на Серого раненная и теперь брежу. Нет! - она задрожала, вспомнив насильника. Девушка по горячему песку подошла к воде и протянула к очередной волне ногу. Та, словно лаская, лизнула ступню прохладной водой и откатилась. Улыбнувшись, девушка побрела по пустынному берегу. Затем, обнаружив разбитую яхту (или баркас, она была не сильна в морской терминологии) Алёна устроилась в его тени. Всё-таки пережитое дало о себе знать, и беглянка неожиданно для себя самой задремала.

Алёна проснулась от того, что кто-то тряс её за плечё. Ошалелым взглядом девушка посмотрела на бескрайнее, усыпанное яркими звёздами небо, сливающееся где-то вдали с океанскими водами, на невиданно огромную Луну. Приподнявшись и сев, она увидела ещё неестественно серебристый песок берега. А затем - худую хмурую старуху, держащую её за плечё. Вскочив, Алена увидела, что старая женщина была довольно низенькой, коричневой, седоволосой и с большим крючковатым носом. В общем, такой, какой рисуют у нас Бабу - ягу. На немой вопрос девушки, старуха мотнула головой в сторону окраинных домов и бросила короткое слово.

– "Пойдём!" - догадалась Алена. "А почему бы и нет? В коне концов куда- то идти надо". И когда незнакомка, взяв её за руку, повела за собой, девушка не упиралась.

Один, второй переулок, и вот уже восхитительный морской воздух сменился вонючестью плохо вычищенной или вообще забитой канализации. Сами дома были какими-то серыми и неухоженными. Или это просто казалось Алёне из-за узости улочки, оттеняющей серебристый лунный свет?

Дом, в который они пришли, ни чем не отличался от остальных. Старуха включила свет - тускловатую лампу, и Алёна осмотрелась. Комната была довольно большой. Вероятнее всего - зал. Кресла, диван, даже телевизор. Старомодныё шкафы, журнальный столик. Несколько дверей. Через одну из них хозяйка провела Алёну в кухню. Молча усадила за широкий стол, наложила в миску из стоящей на плите здоровенной кастрюли какой - то каши, поставила перед гостьей, протянула ложку.

– Ешь! - поняла Алёна произнесенное слово.

Каша была неизвестной, но очень вкусной и изголодавшаяся девушка с аппетитом взялась за угощение.

– Умайта - произнесла старуха, показывая на себя.

– Алёна, - поняв жест, представилась девушка.

– Альона. Аль-она? - повторила хозяйка и вдруг улыбнулась. И сразу перестала быть грозной Бабой - ягой. Затем, вновь нахмурившись, поставила уже пустую тарелку в раковину - к другой грязной посуде - и жестом позвала гостью назад, в зал. Там она показала на диван и включила телевизор. Шёл блок новостей, и дикторша пулёмётными очередями тараторила на непонятном языке. Алёна недоумённо пожала плечами, но хозяйка жестом предложила сидеть и смотреть. Уже после прогноза погоды с непривычной картой начались, как и у неё на родине, региональные новости. И начались они так, что Алёна похолодела. Вот лежащий на полу полуголый насильник. Вот, тоже лежащая, но в знакомом Алёне коридоре Скопа. Вот держиморда. Вот из гостиницы выводят держащегося за забинтованные глаза и отворачивающегося от камеры извращенца - зрителя. А затем, под захлёбывающийся комментарий диктора на экране появилась она, Алена, выходящая в своём легкомысленном наряде из гостиницы. Вид сверху и несколько сбоку - камера слежения. Поэтому не совсем чётко… Нет. Вот теперь выхвачен кадр и остановлен. Спутать невозможно. Потом появился мордастый носатый и хмурый дяденька в форме, что-то дундевший. И вновь её фотография с комментариями диктора. Даже кретин мог догадаться, что это начальник полиции или кто-то вроде его объявил о розыске преступницы, убившей трёх человек и искалечившёй ещё одного.