Дженни Ниммо - Лазурный питон

– Я? Я просто играю на флейте, – откликнулся Рики, которому ни чуточки не было больно.

– Хотел бы я послушать твою игру, – проговорил мистер Комшарр.

Питон продолжал закручивать свои кольца в пустоте, но пока что из нее ничего не проступало.

– Сейчас я зажмурюсь. А то вдруг не сработает. Понимаете, ужасно боюсь, что не получится. Такое будет разочарование!

– Все получится! – заверили его взрослые. Мисс Инглдью тоже зажмурилась: смотреть на происходящее было слишком страшно. Время тянулось чересчур медленно, и ничего не происходило. Ничего не выйдет. Бедняжка Рики навсегда останется невидимкой. Но мисс Инглдью уже приняла решение: она отведет мальчика к себе домой и позвонит его родителям. В конце концов, отыскать сына-невидимку – это лучше, чем вообще его не найти. Мисс Инглдью на секунду приоткрыла глаза и увидела ноги. Сначала одну, на большом пальце которой сидел знакомый бутафорский паук. Потом показалась вторая нога. Босые, явно замерзшие и очень грязные ноги, которым срочно требовались носки и башмаки.

– Вот и ноги расколдовались, – тихонько заметил мистер Комшарр.

В этот самый миг Спринтер-Боб, проспавший приход гостей, но разбуженный шипением питона, вскочил с подстилки и оглушительно залаял.

– Тише, тише, все свои, – сказала псу миссис Комшарр.

Спринтер-Боб поворчал и улегся, внимательно наблюдая за происходящим. Фигура Рики постепенно проступала из воздуха. Коты, восседавшие на холодильнике, сохраняли полнейшую невозмутимость – будто не впервые видели подобную процедуру.

– Ох, бедный ребенок! Вы только посмотрите на эти лохмотья! – жалостливо покачала головой миссис Комшарр, когда из пустоты проявились коленки Рики, едва прикрытые остатками штанов. Питон, обвивая Рики по спирали, пополз выше, и вот показался обтрепанный серый свитер, явно тесный его хозяину, чьи кисти высовывались из заношенных рукавов.

– Боже правый! – всплеснула руками миссис Комшарр, когда наконец показалась растрепанная, давно не стриженная мальчишеская голова, бледное личико, большие голубые глаза, обведенные усталыми тенями, и длинный любопытный нос.

– Ах! Рики! – вырвалось у мисс Инглдью.

Питон мгновение-другое помедлил на голове у Рики, точно диковинный тяжелый тюрбан. Мальчик захлопал глазами.

– Ну что, я расколдовался? – спросил он. – По-моему, да.

– Полностью! – радостно объявил мистер Комшарр. – Теперь ты снова стал видимым, Рики Сверк. Поздравляю!

Все дружно зааплодировали, и Рики тоже, но очень осторожно, чтобы не потревожить питона. Змея утомленно подернула глаза пленкой и неподвижно лежала на голове у Рики. Миссис Комшарр бережно сняла питона и переложила в корзинку.

– Ну а теперь будем праздновать! – воскликнула она. – Орвил, голубчик, завари еще чаю. Пирожки сейчас подоспеют.

По окончании веселого чаепития, во время которого было принято немало важных решений, мисс Инглдью распростилась со всеми и поспешила в обратный путь. Она знала, что Рики теперь в надежных руках. Сейчас он впервые за год принимал ванну. Миссис Комшарр обещала позаботиться о мальчике, обеспечить ему одежду, стрижку, отдых и, главное, усиленное питание, чтобы привести в нормальный вид перед возвращением к родителям.

Мисс Инглдью была так довольна поворотом событий, что даже начала напевать на ходу. На перекрестке она машинально чуть не свернула на Филберт-стрит. Как бы ей хотелось поделиться новостями с Патоном Юбимом! Но нет, нельзя. Его ужасная сестра считает, что она, Джулия Инглдью, преследует мистера Юбима. Жгучая обида до сих пор кипела в душе мисс Инглдью.

– Я в жизни никого не преследовала, – пробормотала она. – И не позволю такое о себе говорить!

Дальше она пошла молча, уже не напевая, слегка ссутулившись и не в таком радужном настроении. Огромная летучая мышь, терпеливо просидевшая не один час под карнизом «Зоокафе», вновь преследовала мисс Инглдью по пятам, но та по-прежнему не замечала крылатого соглядатая, который в наступившей темноте был почти невидим. В Соборном переулке летучая мышь уцепилась коготками за водосточную трубу и, дождавшись, пока мисс Инглдью закроет за собой дверь книжного магазина, полетела дальше, к Банковской площади и в Сквозняковый проезд. Покружив над крышей третьего дома номер тринадцать, летучая мышь беззвучно скользнула в приоткрытое окно.

Мгновение – и Иоланда Юбим, уже в облике костлявой древней старухи, тяжелой поступью вошла в комнату своей племянницы Венеции, где та шила. «Великолепно», – прошептала старуха, обведя взглядом помещение, завешанное и заваленное яркими нарядами. На столе громоздились синие и зеленые плащи, шелковыми островками лежали платья, вздымались бархатные холмики курток и беретов, курчавились кружева воротников, топорщились оборки юбок, ручейками растекались пояса, простирали свои крылья шали и накидки.

Венеция сосредоточенно нашивала ряды бусин на подол длинной черной юбки. Перед ней на столе выстроились в ряд коробочки и шкатулочки. Время от времени портниха запускала в одну из них длинные пальцы с кроваво-красными ногтями и вытаскивала щепотку цветного порошка или истолченной травы, а раз даже набрала несколько капель какого-то состава пипеткой из аптечной бутылочки. Всем этим она то и дело посыпала и взбрызгивала ткань юбки.

– Плащ готов? – отрывисто и хрипло спросила Иоланда.

– Еще нет. – Венеция подняла глаза от шитья и вздрогнула.

– Девочкой-ангелочком я вам, конечно, больше по душе? – ядовито усмехнулась старуха, которая сейчас, в ярком свете лампы, казалась особенно дряхлой и отвратительной.

– Ну что вы, тетушка! – возразила Венеция. – Просто вы так неожиданно вошли…

– Я устала, – резко заявила Иоланда. – Потратила чуть не полдня на слежку за этой наглой особой. Мальчишка у нее, ручаюсь. Смешала нам все карты! Гризелда совершенно права, пора с ней расправиться. Да и с ее племянницей, этой летающей паршивкой, тоже!

– А как насчет пояса? – не прерывая работы и стараясь не смотреть на старуху, осведомилась Венеция.

– Наша услужливая маленькая Доркас взяла это на себя.

– Прекрасно. Что же вы стоите, тетушка? Присядьте отдохните, вы переутомились. – Венеция отложила иголку и придвинула Иоланде стул.

– Я не привыкла зря терять время, – отрезала Иоланда. – Займусь плащом. – Усевшись за электрическую швейную машинку, она принялась прострачивать кайму зеленого форменного плаща академии Блура. – Этот поганый мальчишка многовато о себе воображает! Ну ничего, он у меня попляшет!

– Кто, тетушка? – Венеция покосилась на зеленый плащ, вспомнив, что непокорный племянник Чарли носит синий.

– Этот нахал Торссон, кто ж еще! – Иоланда яростно строчила на машинке. – Он посмел обозвать меня каргой. Меня – каргой! Хорошо же, попомнит он меня!