Дарья Бухарова - В тени от битвы

Каждый из пленников с нетерпением ждал дня казни. Ходили слухи, что перед казнью осуждённому дают поесть… Кое-кто предполагал, что им дадут сделать глоток воды, но его поднимали на смех… Тэм содрогался всякий раз, когда слышал этот вымученный, кашляющий смех, но его слёз никто не видел и никто не обращал на него внимания. Здесь каждый переживал за себя, а не за другого.

А Тэм хотел бы помочь им всем. Однажды он шёпотом, чтобы никто не слышал их, посоветовался с Ксирином - как ему казалось, единственным сохранившим рассудок в этой темнице. Он рассказал сарратарцу о Даре Излечения и сказал, что мог бы излечить болезни и раны этих людей, чтобы облегчить им страдания. Тэм понимал, что на это уйдёт очень много сил, но ему хотелось сделать хоть что-то…

Ксирин внимательно поглядел в глаза Хранителю и грустно заметил:

– А облегчишь ли ты им страдания? Они станут по-прежнему сильны и здоровы, но окажутся всё в том же положении, и им станет ещё страшнее и тяжелее, разве нет?

И Тэм понял, что его помощь здесь не нужна. Ксирин сказал ему: "Позаботься о себе, малыш. Научись забывать о других, и позаботься о себе".

Но Тэрмис не мог заставить себя забыть о других. Лёжа у своей стены, подложив под голову локоть, он молча и истово молился, прося дать ему и другим силы, чтобы выдержать это, молился за всех этих людей, которые уходили на казнь с радостной безумной улыбкой на лице, за тех, кто с завистью смотрел им вслед, за тех, кто с жадностью глотал кровь из стакана. Со стыдом он просил о возможности сбежать отсюда: они должны были остановить Хозяина. И это могли сделать только одни они, больше никто. Если он погибнет в жерле вулкана, Хозяин Ночи непременно вернётся… И он просил указать Зэрандеру верный путь, чтобы освободить его… и остальных. Тэм тщетно верил в то, что он сможет спасти всех… Но как можно спасти всех, если на следующий день здесь окажется столько же невинных и несчастных людей?

За то время, которое он пробыл здесь, их дважды посылали на работы. Их вели по улицам с завязанными глазами, прикованными друг к другу, потом они выполняли то, что им приказывали: мыли полы, что-то разбирали, кто мог - таскал камни или ещё что-нибудь тяжёлое, - потом их под конвоем отправляли обратно.

Кто-то не выдерживал нагрузки и умирал прямо во время работ. Что случалось с такими потом, никто не знал. Но это происходило редко, даже если кого-то из них били, если он некачественно выполнял свою работу, как правило, не до смерти. Тэм сам порой получал плетью по спине, когда падал без сил и не мог подняться. Ксирин силой вытаскивал его из-под плетей, иначе его били бы то тех пор, пока он не встанет.

Сил у Тэма оставалось совсем немного. Он уже чувствовал подступающее истощение. Скоро у него не будет сил даже на то, чтобы приподнять голову…

Каи утверждала, что иногда Тэм бормочет во сне какие-то слова и зовёт Воина. Тэм не отрицал: он плохо понимал, что происходит с ним наяву, а не то, что во сне. Он никогда не ощущал себя таким бессильным, и понимал, что это гнёт его волю. Больше всего он боялся, что однажды он попросит пить, и не откажется от стакана с мутной кровью.

В следующий раз Сати проснулся из-за того, что в глаза ему светило яркое солнце. Не открывая глаз, отгораживаясь рукой от света, он замотал головой, пытаясь зарыться лицом в подушку.

Он ожидал опять услышать какие-нибудь слова Аулиши, однако Страж будто не отреагировала на то, что он проснулся.

Сати сел в постели, всё ещё щурясь от света. Никого не было. Окно прямо перед ним не было занавешено тяжёлыми шторами, висящими рядом, и Сати видел, что уже далеко за полдень. Свет падал прямо в комнату, на его постель, освещая и всю остальную комнату. Сати видел стол, бумаги на нём все были сдвинуты в один угол, а на краю другого на салфетке стоял графин с водой, стаканы, лежали какие-то полотенца. Лучи солнца падали на графин и отражались радужными пятнами на стенах, обитых синей тканью.

Сати поёрзал в постели, обнаруживая, что одет в длинную просторную рубашку. От мысли, как нелепо он сейчас выглядит, ему стало смешно, он фыркнул и спустил ноги с кровати. Почему-то он думал, что под ногами окажется ковёр, но ступни коснулись холодного каменного пола, и он вздрогнул.

Он подошёл к столу, жадно выпил сразу два стакана воды, и голова постепенно перестала быть тяжёлой после долгого сна. Сати сел на край постели и стал задумчиво озираться. Комната не была особенно просторной, но довольно большой. Над кроватью висел какой-то герб, у окна стояло кресло с высокой спинкой, но перед столом - жёсткий деревянный стул с подлокотниками. На стул был брошен белый плащ - плащ Стража - который Сати сразу не заметил.

Сати вспомнил о сестре, вскочил и взволнованно заходил по холодному полу, но голова скоро закружилась, и ему пришлось сесть обратно в постель. Потом стало прохладно, и он забрался обратно под одеяло. Во всём теле вновь образовалось вялость…

В голове никак не могло уложиться то, что он - в Цитадели! Да ещё и по приказу самого Клинка Света! Страж Аулиша даже говорила, что он беспокоится о его здоровье…

Зато теперь Хозяину и вправду не добраться до него!

Сати усмехнулся, поборов невольную дрожь при воспоминании о призраке. Уж в Цитадель-то призрак Хозяина Ночи никак не сможет проникнуть! Цитадель - это оплот Света, и Силе Ночи здесь делать нечего!…

Мгновенно Сати вспомнил, что у него самого - Дар, и смутился. Всё-таки, нельзя отрицать то, что он сам виноват, что у него появился этот Дар. И неизвестно, как к нему здесь отнесутся…

– Вижу, ты снова пришёл в себя, - дверь приотворилась. Сати на всякий случай забрался поглубже в одеяло. - Как ты себя чувствуешь?

Сати с любопытством смотрел на него. Белый шнурок на его руке говорил о том, что это - Страж, но на нём не было доспехов. Он был немолод, хотя морщины, прорезавшие лоб, были неглубокие, но тёмные глаза смотрели с усталой мудростью опытного человека, знающего жизнь. Он ободряюще улыбнулся Сати:

– Друг Аулиша сказала, что удивлена тому, как быстро ты выздоровел.

– Я-то тут не при чём, - смущённо пробормотал Сати, отводя глаза. Страж заставлял его смущаться неизвестно чего.

– В этом очень большая твоя заслуга, - возразил Страж. - Может быть, ты хочешь перекусить? Страж Увлер, придя в себя, набросился на еду так, что я побоялся, не истребит ли он все запасы Цитадели.

Лёгкий и иронический тон Стража немножко расслабил Сати. Сати заставил себя не опасаться этого человека - Страж совсем не казался неприветливым или злым. Сати подумал, что соглашаться как-то неудобно, но потом понял, что пустота в животе скоро заставит его жевать одеяло.

– Вообще-то я бы не отказался, - признался Сати, краснея вновь.