Владимир Брайт - Королева Семи Палачей

– Этот не в меру слезливый хозяин все больше и больше меня беспокоит, – поделился своими тревогами внутренний голос.

– Вы имеете в виду какого-то конкретного друга или всех нас вместе? – осторожно поинтересовался я, сделав рукой широкий полукруг, указывающий на Билли и старика.

– Всех! – не задумываясь ответил Мио Четвертый.

– О!

У меня отлегло от сердца. Быть самым преданным, искренним и лучшим другом, какого себе только можно представить, лучше в компании приятелей, а не в одиночку. Особенно когда перед вами стоит явно нездоровый индивидуум в странном наряде, чьи понятия о дружбе могут не только в корне отличаться от общепринятых образцов, но и вообще простираться настолько далеко и глубоко, что… Для собственного же спокойствия лучше об этом не думать.

– Всех в целом и вас, мой юный друг, в частности! – внес очень существенную поправку Мио Четвертый, сопроводив слова широкой, «располагающей к дружбе» улыбкой.

После этого объявления мой желудок, сжавшись в комок, стремительно опустился вниз, а затем резко подпрыгнул вверх чуть ли не до самого горла. В растерянности я оглянулся вокруг, как будто пытаясь найти поддержку, но увидел только печально пожимающего плечами Билли.

«Что поделать, друг мой, – говорил весь его облик, – в конце концов, ты самый молодой из нас…»

А Компоту вообще было глубоко плевать на любые проявления дружбы. Он лежал с разбитым лицом и закрытыми глазами. То ли еще не пришел в себя, то ли элементарно притворялся, дожидаясь радостного момента, когда будет официально объявлен «самый большой друг».

– Вы, наверное, всесильный колдун? – с плохо скрываемой дрожью в голосе поинтересовался я, попутно размышляя, нельзя ли как-нибудь прикончить этого нездорового маньяка.

– Ах, право, какой там всесильный! – жестом избалованного ребенка взмахнул холеной ручкой зардевшийся Мио. – Так, сущие пустяки, о которых даже неловко упоминать!

– Не скромничайте! – охрипшим от волнения голосом попросил я. – Между настоящими друзьями не может быть никаких секретов.

– Ну, если вы обещаете никому не говорить…

– Клянусь! – Я был олицетворением искренности.

Он наклонился вперед, глубоко прогнув спину, и, картинно поднеся палец к пухлым губам, томно прошептал:

– Тсс! Больша-ая та-айна-а!

– Мы будем немы как могилы! – заверил я хозяина.

Можно было добавить: «Даже под страхом смерти не разгласим большой тайны, доверенной нам в столь интимной, таинственной обстановке», – но я не стал этого делать, решив ограничиться «могилой».

– Блистательный Анифей Сухопарый мне даже в подметки не годится!

По виду Мио можно было догадаться, что персона Анифея широко известна в кругах местных колдунов-психопатов.

– Безнадежная трата времени, – вынес окончательный приговор внутренний голос. – Выяснить, как далеко простираются пределы его могущества, все равно не удастся. Ясно одно – его сил вполне хватит, чтобы предотвратить любое покушение.

– Простите за нескромный вопрос, – неожиданно вклинился в разговор молчавший до сих пор Билли. – А насколько силен блистательный Анифей Сухопарый?

«Бред, – устало и раздраженно подумал я. – Полный, законченный бред, от которого хочется как можно дальше убежать, но не получается, потому что он является неотъемлемой частью жизни героев».

Вероятно, хозяину доставляло немыслимое, ни с чем не сравнимое удовольствие похотливо изгибаться и, приложив палец к пухлым губам, произносить: «Тсс! Большая тайна!»

Ничем другим я не могу объяснить тот факт, что на вопрос толстяка отреагировали с такой потрясающей скоростью.

– Слово воина! – на полном серьезе пообещал Билли в ответ на очередное «тсс».

– Блистательный Анифей Сухопарый поверг Урбанта Пятого в прах.

– Последний вопрос, – весело крикнул я, быстро смекнув, что Билли не интересовали ни Анифеи Сухопарые, ни Урбанты Пятые, ни вообще кто бы то ни было из местной шайки.

Он просто хотел, чтобы Мио Четвертый повернулся ко мне спиной и я увидел…

Увидел…

В общем, что-то очень похожее на женские трусики-стринги.

– Был ли Урбант Пятый достойным соперником Анифея Сухопарого или нет? – Я игриво подмигнул толстяку из-за спины хозяина.

Судя по всему, вопрос был сформулирован неправильно. Вместо того чтобы в очередной раз продемонстрировать свое нижнее белье, экспрессивный хозяин не стал изгибаться, а просто ответил:

– О да! Урбант Пятый был воистину достойным соперником.

Мио Четвертый помолчал некоторое время, как будто прислушиваясь к чему-то или анализируя собственные чувства, а затем печально, вяло махнул рукой и тяжелой шаркающей походкой глубокого старика проследовал к своему креслу.

– Советую в дальнейшем обходить стороной щекотливую тему Урбанта Пятого, – ожил внутренний голос.

– Спасибо за ценный совет, я об этом уже и сам догадался.

– Никогда не помешает лишний раз напомнить и подстраховаться.

– Может, и не помешает, если…

– Ах, друзья мои! Не будем о грустном! – воскликнул экзальтированный колдун, решительно отбрасывая в сторону печальные мысли и вновь расцветая дружелюбной улыбкой.

– Давайте не будем! – с легкостью согласился Билли и без всякого перехода продолжил: – А почему наш старый друг до сих пор не пришел в себя? Не случилось ли с ним чего-нибудь нехорошего в момент прыжка между измерениями?

– Уверяю вас, в это время с ним ничего не случилось! – Тучи рассеялись, выглянуло яркое солнышко, и впечатлительный Мио Четвертый вновь пребывал в отличном расположении духа. – Если что-либо и произошло, то только до того момента, как ваш престарелый товарищ появился в моем доме.

Решив доказать правоту своих слов, хозяин порывисто встал, подошел к креслу, в котором распластался несчастный Компот, и, ощупав лицо старика изнеженно-нервными пальцами, пришел к неутешительному выводу:

– Этого человека серьезно отделали.

– Насколько серьезно? – практически одновременно спросили мы с Билли.

– Достаточно, чтобы он провалялся в коме минимум полдня и пропустил самое интересное.

Понятия не имею, что было на уме у толстяка, но лично я пожалел, что на этот раз досталось Компоту, а не мне. Если бы можно было принять на себя град ударов, предназначавшихся колдуну, я бы с радостью это сделал. Причем вовсе не из соображений высокой морали, а исключительно из трезвого расчета. Если в логове безумного колдуна заходила речь «о самом интересном», то…

Не знаю, как всем остальным, а мне становилось ясно – приближается что-то большое, конкретное и ужасно дерьмовое.

И вот это самое дерьмовое лучше всего переждать в бессознательном состоянии.