Василий Доконт - Мы зовём тебя править

- Какой Храм ближе всего, лейтенант?

- Храм Матушки - десять минут ходьбы, Ваше Величество.

- Мы добежим за пять. Вы ещё будете седлать, а мы уже доберёмся до места, - Эрин ринулся собирать гномов.

- Брашер, тот десяток, что дежурит в приёмной, оставьте для охраны вестибюля и лестницы - вместо гномов. Дверь из коридора в трапезную заприте. Остальных - на коней! И мне - коня!

- Сир, а что скажут Крейн и другие бароны?

- А пошли они все в…, - Василий назвал место, в котором вряд ли смогли поместиться все, им туда посланные. Не обращая внимания на удивлённые взгляды, поправил пояс с мечом и кинжалами и забросил за спину круглый гномий щит.

- Ваше Величество, а шлем? - робко напомнил Даман.

- Без шлема. Вы ещё здесь?!

Даман и Брашер кинулись к выходу. Следом побежал забытый всеми Бальсар, громко крича:

- И мне коня! Мне коня - тоже!

Василий на лестничной площадке столкнулся с Астаром, тащившим в кабинет ворох плохо сложенных карт.

- Астар, на всякий случай вооружите всех слуг, если есть чем. До нашего возвращения дворец придётся оборонять вам.

- А Вы куда, Ваше Величество?

- Город брать, - и рассмеялся.

"- Напольён! Право слово - Напольён!", - снова не удержалась Капа, с тем же, впрочем, успехом: король не реагировал.

С дворцового крыльца Василий успел заметить хвост скрывающейся за углом цепочки быстро бегущих гномов.

Король немного потоптался у дверей и стал неспеша спускаться по ступеням. Через площадь ему были видны окна Баронского Совета, в которых мелькали беспокойные силуэты.

"Бурное обсуждение, - подумал он, - Как студенты на перемене".

Так вот что ему напомнил зал Совета - студенческую аудиторию! Король ухмыльнулся: память всё время цеплялась за прошлое, и от этого мир Соргона никак не становился реальностью. Поэтому и увиденная смерть мало впечатлила - не возникало чувство её подлинности.

Ступив ногой в сугроб, Василий полюбовался оттиском подошвы: след был гладким, лишь ямки от гвоздей придали ему некоторую рельефность. Топот множества лошадиных копыт оторвал короля от подсчёта этих ямок - дела, вполне государственного: король должен всё знать о своём королевстве.

- Ваш конь, сир, - Брашер вёл на поводу крупного гнедого жеребца под золочёным седлом, - К какому Храму едем?

- К Матушке, на выручку Эрину, - Василий понаблюдал, как стражи, сотня за сотней, разъезжаются с Дворцовой площади, и легко, самому на удивление, вскочил в седло, - Вперёд, господа!

Из здания Совета высыпали перепуганные бароны, но никуда не успели и ничего не узнали. Крейн долго размахивал руками, прежде чем догадался обратиться за разъяснениями к Астару. После чего и сам ускакал куда-то.

Василий держался рядом с Брашером - дороги он не знал - и, засветив Корону, старался придать себе величественный вид. С этим ничего не получалось, и, перестав пыжится, король поудобнее устроился в седле.

Толпа перед Храмом Матушки бесновалась, орала, но смелости на последний рывок ей, всё ещё, не хватало.

Сдерживало толпу поверье, что мужчина, обидевший жрицу Матушки, лишится мужской силы, и никто не решался первым шагнуть к дверям Храма, в которых стояла фигура в белой сутане.

Напряжение над толпой нарастало, и, брошенный робкой рукой, в жрицу полетел первый камень. Страх отнял у бросавшего силу, и камень, ударившись о плиту тротуара, лениво подкатился к ногам жрицы.

Следом упало ещё несколько камней, таких же робких и немощных. Потом раздалось:

- А ну, дай - я!

Тяжёлый булыжник со свистом метнулся в голову женщины, но и он цели не достиг. Ловко отражённый подставленным щитом, камень полетел обратно и сбил с ног кого-то в толпе.

Перед дверями Храма выстраивались в два ряда набегавшие сбоку гномы. Эрин, закрывший жрицу щитом, расставил своих бойцов и обернулся к ней:

- Госпожа, прошу вас, уйдите. Честное слово, вам здесь не место!

Он опустил забрало и последние его слова прозвучали глухо:

- Уйдите же, наконец!

- Кто вы? - спросила она, - Откуда?

- Приказ Его Величества Василия Раттанарского, - прогудел под забралом гном, вежливо заталкивая женщину в двери Храма.

Толпа, потерявшая из виду источник то ли истинной, то ли мнимой опасности, рванулась вперёд, В гномов градом полетели камни, палки, ножи. Засверкали мечи, топоры. Блеснули острия копий.

В задних рядах толпы деловито ломали мостовую, и, вывороченные ломами гранитные голыши тут же летели в нежданных защитников Храма.

От камней было труднее всего защититься, и иногда, сбитый камнем, гном падал, и вперёд шагал Эрин, вращая своим страшным топором, не давая добить, затоптать упавшего. И два гнома второго ряда, прикрытые Эрином, подхватывали пострадавшего товарища, и тащили его к дверям Храма, за которыми раненого принимали нежные руки жриц.

Тела убитых широкой дугой лежали у ног гномов в несколько слоев и сильно мешали нападавшим.

- Отойдите назад: мы их камнями добьём, - скомандовал кто-то в толпе, и толпа отшатнулась от храмовых дверей.

В этот момент из переулка выметнулись всадники Василия.

Король выхватил из ножен меч и толкнул каблуками сапог своего жеребца, посылая его в атаку. Рот Василия сам растянулся в крике:

- Ур-ра!

Нельзя сказать, чтобы в Соргоне никогда не слышали этого крика. "Ура!" соргонцы и сами кричали довольно часто: от радости или вместо "да здравствует!". Но такое использование крика радости им никогда не приходило в голову. С королём спорить - не приходится, и Васильево "Ур-ра!" подхватили и Брашер, и скачущие позади раттанарцы и дворцовые стражи.

- Ур-ра! - накатилось на толпу, когда лавина всадников врубилась в гущу мятежного сброда.

Полководческий дебют Василия был не очень удачен: его коню почти сразу вспороли брюхо, и король перешёл в пехоту под саркастическое Капино:

"- Тоже мне - Чапаев нашёлся!"

Корона, как магнитом, манила к себе самых отпетых негодяев, и, может быть, только потому, что был занят фехтованием, король не ответил ей и на этот раз.

Преимущество боевого оружия над дуэльными мечами гражданских лиц, как и преимущество обученных солдат над необученной толпой, сказалось не сразу только из-за большой численной разницы. Но, когда хорошо вооружённые вожаки толпы, были перебиты вокруг Василия - частично им, частично солдатами, толпа стала разбегаться.

Вскоре перед Храмом Матушки не осталось ни одного нападавшего, кроме разбросанных по мостовой и тротуарам мёртвых тел.

- Как Вы вовремя, сир, - подошедший Эрин снял шлем, - Ещё немного - нас бы смяли. До чего же неприятная штука - эти кирпичи.

Василий посмотрел на плешь от выбранного из мостовой камня и согласно кивнул головой. Его сейчас больше занимал вопрос: почему и убийства, совершенные им самим, никак не влияют на его самочувствие?