Роман Папсуев - Цейтнот

От неожиданности один из них упал на спину и в панике принялся стрелять. Не успел он сделать и трех выстрелов, как его срезала очередь Реджи. А вот второй вдруг исчез.

Конь. Вот и первый сюрприз. Я-то думал, Белые отправят на разведку Пешек, а они… Я быстро взглянул на прибор. Так и есть. Выжившая на северной стороне белая точка стремительно перемещалась по лесу к основной группе. А вот оставшиеся на юге стали расходиться в стороны, углубляясь в лес, подальше от особняка. Ясно. Поняли, что раскрыты, уходят, чтобы избежать боя…

– Соня, посмотри. – Когда она подошла, я указал на удаляющиеся от нас точки. – Ты сможешь их достать?

Она закрыла глаза и, нахмурившись, выпятила нижнюю губу. Затем покачала головой.

– Нет, они уже далеко очень, я их не чувствую совсем. Да и вообще, мне лучше цель видеть, а так, на ощупь – это нереально.

«А жаль, – расстроившись, подумал я. – Иначе Соня передавила бы всех Белых махом, оживив деревья… А приказывать ей телепортироваться к врагам, чтобы «увидеть их»… Нет, ладно, пусть уходят».

Первая часть плана сорвалась. Я вздохнул и посмотрел на землю возле ворот, где в пыли остался лежать убитый Реджи солдат… Солдат…

Два варианта. Белые раздобыли где-то снаряжение и оружие и вооружили гражданских… Второй – я оказался прав, и они захватили базу в Аделаиде, сделав Пешками военных. Возможно – настоящих профи… В принципе обе возможности мне не нравились. Я-то хотел, чтобы атаковали нас исключительно магией – с этим мы как-нибудь справились бы, встретив Белых и магией, и оружием…

А если у противника есть чем ответить на наши пули, то боевое столкновение будет примерно на равных…

– Белые отходят к основной группе, – сообщил я по рации, одновременно закрывая ворота. – Все, ребята, наша маленькая война началась…

Счет открыт. Один – ноль в мою пользу. Я оперлась на станок, разглядывая лежащую в пыли Пешку. Маневр с исчезающим лесом казался мне остроумным, жаль только, что второй успел улизнуть до того, как Костя взял его на мушку. И, судя по всему, оставшиеся разведчики успешно скрылись.

Это означало, что Белые вскоре получат представление о нашем особняке, примутся составлять план атаки… Но самое главное – они теперь точно знают, что мы ждем их во всеоружии.

Интересно, как они отреагируют на то, что мы убрали одного из них, даже не применив магию? Я умом понимала решение Толи на первой стадии боя использовать только огнестрельное оружие, ведь нам действительно понадобятся силы для решающей схватки. Но очень уж хотелось врезать по врагу Силой, пробить его защиту, изжарить потоками энергии…

Я чувствовала, как заходится сердце в предвкушении боя. Нет, кровожадность мне несвойственна, но сейчас я чувствовала себя дикаркой, которая желает разорвать противника зубами, ощутить на губах соленый вкус крови… В полной мере насладиться радостью рукопашной… Отомстить…

За всех, кто погиб в Австралии и Антарктиде, за Элфаса.

– Ну что они там? – пробормотала я, вглядываясь в линию леса возле дороги, ведущей к особняку.

Быстрее бы уже пошли в атаку. Желательно – валом, как любят они обычно. Вот уж я тогда отведу душу. Сначала пулемет, потом трансформация – и вперед, в гущу боя, разрывать на куски проклятых Белых…

– Похоже, у нас появилась возможность для перекура, – сказал Толя по рации. – Белые скорее всего будут сидеть и совещаться еще некоторое время. Так что курите, если курите.

Учитывая то, что во всей нашей компании курили только Толя и Костя, шутка удалась. Я расстроенно плюхнулась на стул и, сняв шлем, отключила гарнитуру. Да, Белые наверняка будут долго обсуждать план атаки. Они любители поиграть на нервах, измотать противника ожиданием.

Раньше, будучи Турой, я не замечала за собой подобной нервозности. Но со сменой статуса действительно меняется и личность Фигуры. Иначе чем еще объяснить тот факт, что мне не сидится на месте и хочется очертя голову броситься в лес, чтобы отыскать там Белых и безрассудно напасть на них? В былые времена я могла сидеть на месте сутками, спокойная, как скала.

А сейчас я ненавижу ожидание, я жажду действия. И поговорить не с кем, Толя приказал не засорять эфир. Что ж, придется обуздывать свою новую природу и послушно ожидать указаний.

Я машинально погладила пулемет, установленный в амбразуре.

– Молодец, дружок, хорошо поработал. Продолжай в том же духе.

Мой молчаливый собеседник не ответил. Как там ребята, интересно? Тоже изнывают от ожидания или просто болтают о своем?..

Я радовалась, как дитя, когда ожили деревья. Потому что почувствовала себя в Средиземье, среди энтов.

Я радовалась, как дитя, когда пулемет послушно уложил в пыль мишени, установленные Степаном возле леса. Потому что поняла – мне под силу управляться с этим тяжеленным оружием.

И я радовалась, как дитя, когда услышала, что разведчики Белых уходят в лес, удаляясь от особняка и от меня… Потому что не хотела убивать…

И хотя я понимала, что убивать мне сегодня придется, я очень не хотела этого. Во время Прорывов все было по-другому. Тогда я еще толком не понимала, что меня ждет, считала, что Игра – это действительно игра. Что впереди удивительные страны и интересные приключения, о которых я читала только в книгах или слышала от папы.

Моя мама умерла при родах, я жила с бабушкой и отцом, который часто ездил по всему свету, привозя ворох самых разнообразных историй. Открыв рот я слушала его рассказы, остро жалея, что меня там не было. Но в то время состояние здоровья мешало мне ездить с ним, и я восполняла свою страсть к путешествиям, читая книги или просматривая фильмы о жарких экзотических странах, непрерывно фантазируя, представляя себя на месте героев.

«Моя больнушка» – так ласково называл меня отец, а я обижалась, хотя это было чистой правдой. Я действительно росла очень слабым ребенком. Слишком хрупкая для своих лет, слабые кости, проблемы с кровью… На физкультуру я почти и не ходила, исправно таская физруку кипу справок.

Выправляться я стала только в подростковом возрасте, но к двадцати все равно выглядела на четырнадцать. Что поделать, такая уж конституция. Особо по поводу своего организма я не переживала. Ну, подумаешь, болезненная, ну и что. Ну да, бледненькая, маленькая, нескладная, но не всем же быть моделями. Зато я занималась творчеством, сочиняя вполне приличные стихи.

Когда умер папа, мир для меня просто рухнул. Я жила с бабушкой, чувствуя себя призрачной тенью, неприкаянным привидением, опутанным с ног до головы тяжелыми цепями. Года два я не могла прийти в себя, завязнув в меланхолии, но потом я встретила парня, который помог мне вновь почувствовать вкус жизни.