Юлия Федотова - По следу скорпиона

– Агнесса! Это ты! Радость моя! Иди ко мне, я тебя поцелую!

– Если ты намерен целовать всех уличных собак в этом городе, скажи сразу! – заявила Энка сурово. – Я стану держаться от тебя подальше!

Подменный сын ярла запальчиво фыркнул:

– Она не уличная! У нее есть колдун, в смысле, хозяин. Ее Агнессой зовут. Интересно, почему она здесь бродит одна? Потерялась, что ли?!

Нужно ли упоминать, что процесс спасения мира был временно приостановлен ради благополучия Агнессы? К счастью, колдунов в Буккене проживало всего трое, так что найти нужного труда не составило.

– Агнессочка!!! Сокровище мое! Где же ты была?! Я чуть с ума не сошел!

От счастья Балдур Эрринорский едва сдержал слезу. Последние два дня стали для колдуна сущим кошмаром. От рассвета до заката он в панике рыскал по городу с воплями «Агнесса!», клеймил себя страшными словами за то, что не догадался поставить на любимицу хотя бы самую простую магическую метку, тогда легче было бы ее искать, и возносил молитвы богам.

– Вернулась, моя красавица ненаглядная! – Ослепленный радостью, он не сразу заметил, кто именно вернул ему ненаглядную красавицу. А когда разглядел…

Несмотря на свое темное, даже черное прошлое, Балдур Эрринорский был гордым и мужественным человеком. Он никогда бы не позволил себе ничего подобного в присутствии смертного. Но что стоит пустая человеческая гордость пред вечным ликом божества? Пав на колени, колдун зарыдал в голос:

– О божественный! Ты внял моим мольбам!

Хельги попятился, подумал с раздражением: «Ну что за дурацкая манера у людей Староземья – без конца плюхаться на колени? Сговорились, что ли?» и заорал, силясь заглушить рыдания:

– Да не внимал я ничему! Сама она нашлась! На улице! Я только привел!

Но Балдур, впавший в религиозный экстаз, его почти не слушал. Раздосадованный демон собрался уходить, но тут на сцене объявилась Энка. Заглянула в лабораторию. И, не стесняясь хозяина, велела:

– Не забудь спросить у своего некроманта, может, он знает про Крысолова!

– Да я ни разу в жизни не запятнал себя запретным колдовством! Действовал всегда исключительно в рамках закона! – оскорбился колдун.

Возмущение пошло ему на пользу, вывело из экстатического состояния. И, хотя он по-прежнему отказывался верить в непричастность великого демона к чудесному спасению Агнессы, во всём остальном был вполне адекватен и благоразумен.

В итоге все устроилось как нельзя лучше. Чародей не только гостеприимно предоставил охотникам свои апартаменты для проживания (к большому удовольствию Орвуда: и не на улице, и платить не надо!), но и обещал помощь в поимке Крысолова, что, с учетом их скудных магических способностей, было совсем нелишним.

– Это древнее, совершенно забытое колдовство. В литературе о нем лишь упоминается, никаких конкретных сведений. Даже не знаю, смогу ли противостоять ему, – рассуждал Балдур вслух. Хоть и с большим трудом, но он все-таки уяснил для себя, что уповать на демоническую сущность спасителя Агнессы не стоит, нужно рассчитывать только на магию смертных.

Критические часы заката миновали, Крысолов пока не объявлялся. Вернувшиеся с патрулирования улиц охотники собрались в хозяйской гостиной у камина, грели насквозь промокшие ноги, вели беседу о насущном.

Появление Крысолова в Срединных Землях давно привлекло внимание Балдура Эрринорского. Тому было несколько причин. И чисто профессиональный интерес, и гражданская позиция: как всякого добропорядочного горожанина, его возмущало разнузданное и беззаконное поведение пришлого чародея, ужасала его жестокость. А недавно прибавилось и личное. Во время бесплодных поисков собаки ему пришла в голову жуткая мысль: не забрел ли Крысолов в Буккен, не стала ли Агнессочка его жертвой? Она ведь умненькая, лучше любого ребенка. Вдруг тоже пошла на зов?

Так что к облаве колдун подключился с похвальным рвением. Проштудировал магическую литературу, сходил в ратушу, убедил ленивого бургомистра в необходимости принятия срочных мер, мобилизовал горожан и организовал вечернее патрулирование. Именно благодаря ему Буккен встречал врага во всеоружии.

И встреча состоялась.

Худой, босой и длинный, в балахоне цвета запекшейся крови, хромал Крысолов по буккенским улицам, озаренным тревожным весенним закатом. Узловатые пальцы сжимали неприметную дудочку. Шел, наигрывал, и серый шлейф грызунов тянулся за ним на полквартала. Он никого не боялся. Его видели все – не остановил никто. Замерли в оцепенении жалкие людишки с их мечами и дубинками, с их неповоротливой магией, которую они так и не успели пустить в ход. Так уже было в Ольдоне, в Эйке, в городишках Срединных герцогств. Так будет везде, где звучит его песенка, простенькая, незатейливая мелодия из трех нот. В этом Крысолов не сомневался – не научили его сомневаться.

Магия звука – «акустическая», как стало модно говорить, – надежно забытая народами Староземья за три тысячи лет. Владыка – а ему ведомо все – рассказывал, что были времена, когда звуки наполняли мир: ревели трубы – гоняли ветра и волны, гремели барабаны и бубны – могли достучаться до самой Обители Предков, звенели струны – зачаровывали народы, – песня правила миром.

«Что осталось? Маленькая дудочка да незатейливый мотивчик из трех нот. Но в них – Сила, и нет в Староземье твари, что сумела бы ей противостоять», – так учил Владыка, вкладывая заветную дудочку в его, адепта Саалы, пальцы, дрожащие от священного трепета и слезной благодарности за величайшее доверие… Мог ли он помыслить тогда, что и Владыка способен ошибаться?!

Гадкое северное существо преградило дорогу адепту Саале. Улыбнулось хищно:

– О! Кого я вижу! Привет живодерам!

Подменному ли сыну ярла, не дрогнувшему пред смертоносной песней сирен, бояться простенькой мелодии из трех нот, льющейся из дудочки? Да плевал он на них!

Не только дудочка числилась в арсенале Крысолова. Под бурыми складками плаща нашелся и меч. Поединок вышел тяжелым. На стороне Хельги – юность, скорость и сила. На стороне Крысолова – вековой опыт и слепой, яростный фанатизм. Саале тяжело: мешает еще не ставшая привычной хромота, да и дудочка в левой руке – чтобы не рассеялись чары, приходится урывками, но наигрывать.

Но Хельги не легче: ему не только убить, нельзя даже опасно ранить врага! Врага, настроенного именно убивать.

Как ни заманчиво для воина помериться силой с таким серьезным противником, каким оказался Крысолов, а все же сотник Ингрем успел раз десять пожалеть, что не имел возможности уступить свою удачу сильфиде с ее замечательным умением точно рассчитывать силу удара и выводить противника из строя без серьезных увечий. Этот навык давала школа гладиаторов – бои на арене часто велись не «до смерти», а «до победы», многие хозяева предпочитали, чтобы их имущество не было испорчено окончательно. Наемников учили иначе: «Один удар – один труп». И Хельги, лишенному возможности воспользоваться этой простой формулой, пришлось-таки помучиться. К моменту, когда поле боя украсилось бесчувственным телом мангоррита, подменный сын ярла и сам имел вид весьма потрепанный, если не сказать жалкий.