Юлиана Суренова - Дорогой сновидений

— Кигаль, — колдун остановил ее упреждающим взмахом руки. — Прости меня, но давай все же расставим все по своим местам. Инанна мне не сестра. И у меня нет врагов в этом мире.

— Нет врагов? — губы богини искривила усмешка. — А как же Нергал? Или ты думаешь, он простит тебе поражение, да еще на глазах смертных? Разумеется, нет! И вообще, враги, в отличие от друзей, не завоевываются, они сами падают тебе на голову, как снежный ком. Так что, возможно, у тебя действительно не было здесь врагов, но лишь в тот миг, когда ты вошел в наш мир. И уж точно их набралось немало с того времени, как ты принял имя Шамаша, а вместе с ним и его судьбу.

— Ваш Шамаш мертв. Это знает Нергал, знают золотые волки, знаем мы с тобой.

— И все!

— Бессмысленно скрывать правду. Да, люди хотят обманываться. Они бы продолжали упорствовать в своем заблуждении, даже если бы Ут был убит у них на глазах. Но вы…

— А чем мы отличаемся от них? Бессмертием? Возможностью познать все в мироздании и за его пределами? Нет, Шамаш. Мы такие же, как они. Мы стремимся узнать только то, что хотим знать, а остальное даже не пытаемся найти… — в ее глаза вошла, смешиваясь с грустью, боль. — Дело в том… Все дело в том, что Нергал не смог бы убить брата, даже если бы страстно захотел этого. Он мог лишь ранить его, лишить всех сил, рассудка… Он мог сделать только то, о чем говорится в легендах. Но не больше того.

— "Бессмертный не может умереть"?

— Да. Все так думают. Все привыкли так думать. А потому готовы обмануться.

— Что же произошло?

— Мне тяжело вспоминать, однако… Брат хотел, чтобы ты все узнал. Я обещала ему, что расскажу… Ут думал о том, чтобы уйти. Он устал, устал от всего. Бесконечная жизнь надоедает. Казалось бы, у него было все, о чем только можно мечтать — любимая жена, верные слуги, море верующих… Но тем больше ему предстояло потерять, когда… Ты ведь понимаешь… Ты знаешь, каким будет будущее. Наступит миг, когда, кроме нас, никого не останется. А мы… Мы будем никому не нужны.

— Это было самоубийство?

— Когда поворачиваешься спиной к извечному врагу, в руках которого отравленный нож… — она в задумчивости наклонила голову, с грустью вздохнула. — Да… Но он воспринимал все несколько иначе… Он надеялся, что те, кто над нами, свышние, приведут ему на смену кого-то, кто будет знать, что делать и поможет этому заснеженному умирающему миру, всем нам.

— Значит, самопожертвование?

— Да.

— То же самое жертвоприношение… Разве оно не было ему противно?

— Я тоже спрашивала Ута об этом…

— Постой. Получается, что вы обсуждали все, прежде чем он совершил эту глупость? И ты не отговорила его?!

— Ты не знал Ута! Было невозможно заставить его изменить раз принятое решение! Если уж что-то втемяшивалось ему в голову, то было бессмысленно даже пытаться. Он всегда стоял на своем до конца. И, потом, он ведь был уверен, что это — единственный путь к спасению… Высшие привели в наш мир тебя. Значит, он не ошибся.

— Кигаль…

— Не перебивай меня, пожалуйста. Позволь закончить. Я больше никогда не осмелюсь заговорить об этом. Шамаш, он ведь не просто убедил меня не мешать ему. Он заставил меня помогать… И я скрыла правду. Даже от Гештинанны… — она огляделась. — Хорошо, что мы встретились именно здесь. Этот сад — мое тайное убежище. Больше никто не заходит сюда и не сможет услышать наш разговор…

— А как же золотые волки?

— Все случилось у них на глазах! Это была воля случая! Никто не мог предположить, что они окажутся именно там и именно в то мгновение!

— Их приход нарушал ваши планы. Почему же вы не остановились?

— Да потому, что было поздно!

— Волки не просто служат Айе. Они почитают ее, испытывая более чем привязанность. Как произошло, что снежные охотники ничего не рассказали ей?

— Я взяла с них слово!

— Они не подчиняются тебе.

— Волки достаточно умны, чтобы понимать: все, что я делала, я делала ради Айи. Девочка действительно любила брата. Так сильно, что верила мне во всем… Шамаш, она красива, и… Твое сердце ведь свободно. Я подумала…

— Ничто не может строиться на лжи. И уж тем более будущее.

— Наверно… Я не так щепетильна, как ты… Не мне судить… — она не настаивала. Еще не пришло время для этого. Достаточно того, что она рассказала Шамашу обо всем и заронила мысль — тот росток, которому предстояло вырасти — или погибнуть, это уже как будет суждено. — Однако… Ты ведь пришел ко мне не затем, чтобы поговорить об Айе?

— Я хотел встретиться с ней, но золотой волк сказал, что это невозможно.

— Да. Вы не сможете увидеться, пока не полюбите друг друга — по правде, искренне и всем сердцем.

— Таков был план Ута?

— Да. Что бы там ни было, он тоже любил Айю и хотел, чтобы она была счастлива… — однако, хотя она и отвечала на все вопросы колдуна, было такое чувство, будто она не совсем с ним откровенна.

— Ему следовало бы подумать о ней, прежде чем идти на смерть.

— Он думал. Обо всем мире. И о ней… Шамаш, ты во многом похож на него. Неужели ты не понимаешь…

— Я понимаю, — колдун скрестил руки перед грустью, опустил голову, глядя себе под ноги. — Поэтому у меня никогда не было семьи.

— Это неправильно.

— Разве? Причинять боль дорогому человеку — это не правильно.

— Ты хочешь сказать, что отказ несет в себе меньшую боль? Или что миг счастья не стоит пусть даже столетий беды? Неужели твое сердце действительно столь холодно? Как кусок льда? Шамаш, так нельзя…

— Я живу для других.

— Отвергая при этом себя?

— Это лучше, чем относиться ко всему этому так.

— Как "так"?

— Ты знаешь.

— Да, я знаю, как это выглядит в первый миг: словно он, уходя, стремился подсунуть вместо себя другого, не особо занимая себя мыслями о чувствах жены или того, кто придет вместо него. Но поверь: с течением времени все обретает иное видение. Он ведь не неволит вас. Будущее будет вашим выбором. И когда это произойдет, ничего иное не будет иметь значения.

— А если этого не произойдет никогда?

— Никогда? Это когда? Что есть вечность? Если в ее конце не будет ничего, ничто не будет иметь значения… Шамаш, давай оставим этот разговор. Должно быть, его время еще не пришло. Пусть все идет своим чередом. Хорошо?

— Своим чередом… — повторил колдун. На его лицо набежала тень, брови сошлись на переносице и между ними пролегла глубокая морщина. Но, что бы там ни было, сначала ему нужно было найти ответ на вопрос, ради которого он пришел сюда, а уже потом думать о том неловком положении, в котором оказался…

— Могу я спросить, зачем ты искал Айю?

— Не ее. Дракона. Просто я думал, что она знает…

— Где он? И ко мне пришел тоже из-за этого?

— Да.

— Ага… А ты сам найти его не можешь? — богиня взглянула на Шамаша с нескрываемым удивлением, когда ей-то казалось, что бог, которому подвластно время, способен на все.