Юлиана Суренова - Дорогой сновидений

— Не хочешь же ты сказать, что в караване есть эта гадость? — не выдержав, воскликнула Лина.

— Ну, — лекарь замешкался с ответом. Среди снадобий караванщиков, конечно, этих ягод не было, да и быть не могло, когда с незапамятных времен существовал негласный запрет на использование плодов Меслам. В городах этот кустарник нещадно вырубался. Однако всякий раз спустя некоторое время он вырастал вновь, появляясь в самых неожиданных местах. Неприхотливый, ему было все равно, сколько света оставляют ему деревья, сколько сил дарует земля и сколько тепла магический талисман. В общем, как горожане ни боролись с ним, он выживал.

Его ягоды были сильнейшем успокоительным и снотворным средством, леча не только от беспокойства, но и отчаяния. Видимо, именно из-за этого последнего свойства их и собирали рабы. Они надеялись во власти этих плодов хотя бы на несколько ночей избавиться от жестокой судьбы, представив себя теми, кем они мечтали быть — свободными людьми, наслаждавшимися всеми прелестями счастливой городской жизни.

Так или иначе, Лигрен знал, что рабы возят с собой ягоды Меслам, нарушая тем самым закон каравана. Он понимал и другое: если он сейчас скажет правду, его друзей, недавних товарищей по несчастью, будет ждать суровое наказание. Но он не мог и солгать караванщикам, так много для него сделавшим, тем более, когда от правдивости его слов могла зависеть жизнь детей. И, выбирая из двух зол, как ему казалось, меньшее, он тихо промолвил:

— Да.

— И кому только пришло в голову…

— Мне, — остановил караванщицу лекарь, который решил взять всю вину на себя. Он был свободным, а, значит, должен был отвечать за тех, кто идет по чужой дороге. — Эта ягода может быть очень полезна в случаях, когда… когда больше ничто не может помочь и единственно, что дано врачевателю — это облегчить муки последних часов.

— Лигрен! — Лис поморщился, укоризненно качнул головой. Как воин он не мог понять и принять такого снисходительного отношения к смерти. Но дело сейчас было даже не в этом. Человек, в душе которого главным было сознание отца, продолжал: — Ты ведь лекарь! Тебе ли не знать, что эти проклятые ягоды ядовиты! Они смертельно опасны!

— Не совсем.

— Как это "не совсем"?! - возмущенно воскликнул Лис. Он содрогался от одной мысли о том, что случится, если детишки действительно наелись ягод Меслам.

— Они опасны лишь когда не знаешь меры. Одна ягода не несет в себе зла даже для ребенка. Она его надолго усыпит — только и всего, — лекарь повернулся к Евсею, который, по его мнению, был тем единственным собеседником, который сохранил способность трезво рассуждать, не отдаваясь всецело во власть чувств. — Да, все очень похоже на то, что дети находятся во власти чар Меслим.

— Лигрен, но сон все равно слишком долог, — качнул головой летописец.

— Да, — подхватила Лина. — А если дети съели не одну ягоду? Что тогда?

— Ягоды очень тщательно прячут, и…

— Но ведь малыши каким-то образом добрались до них! Они могли найти их случайно, или… Или им их дали! — вонзившийся в лекаря взгляд был холоден и мрачен. В нем горело подозрение, готовое перерасти в обвинение.

— Ты хочешь сказать, что кто-то специально подсунул ягоды Меслам детишкам? Что кто-то задумал их отравить? — подобное предположение ранило его душу, возмущало разум.

— Однако, — поддержал жену Лис, — ты должен признать, что эти эта отрава как-то попала к ним. Как — спрашиваю я себя и не нахожу другого ответа. Как? Ответь мне!

— Я не знаю…

— Ах ты не знаешь! — воскликнула Лина. — Почему бы тебе тогда не поговорить с рабами? Может, им известно больше!

— Они тут ни при чем!

— Только не убеждай меня, что ягоды принесли на своих крыльях белые птицы и спустили прямо детишкам в рот!

— Хорошо, женщина, пойдем, поговорим, — лекарь хмуро глянул на нее, видя, что Лину сейчас не переубедят даже слова бога. Лишь проверив все сама, она поймет, что реальность, а что — лишь фантазии и страхи.

И они ушли.

— Что бы там ни было, — проговорил Лис, глядя им вослед. — Мне больше нравится такая решимость, даже упрямство жены, чем безнадежно опущены руки.

— Даже если дело в этих ягодах, они виноваты лишь отчасти. Это только средство. Причина в чем-то другом, — качнул головой Евсей.

— К чему ты ведешь?

— У Меслам есть хозяин. Ведь если сон не навеян госпожой Айей, тогда…

— Что тогда? — воин глядел на него, не понимая.

— Кроме богини у сна есть еще и бог.

— Кто…! А, этот… — он не мог вспомнить имени, впрочем, это не имело никакого значения. Караванщик пренебрежительно махнул рукой: — Не важно. Он ведь и не бог даже, так, дух, вредный и враждебный, но не опасный. Что он может? Насылать кошмары — только и всего… Да, а ведь малышам снится что-то совсем другое — светлое, доброе. Так что…

— Это ничего не значит. Да и бог сна — не такой беспомощный, как тебе представляется.

Евсей вновь и вновь вспоминал легенду о Маре. В ней говорилось о повелителях сновидений — госпоже Айе и боге сна… Как же его звали? Нет, он не мог вспомнить. Да и вся легенда представлялась как в густом тумане. И, все же, главное он помнил — то чувство опасности, которым веяло от мыслей о боге сновидений.

Летописцу захотелось поскорее отыскать нужный свиток, перечесть его, прояснить воспоминания. Он корил себя за то, что не сделал этого сразу же, узнав, что детишек не могут добудиться. Ведь в ней должно было быть объяснение всему!

По вере история — всего лишь чередование событий: рождение и смерть, взлет и падение, свет и мрак. Все, что происходит сейчас, уже случалось когда-то давно. Пусть прошлое имело иное обличие, не важно, что на новом круге трагедия всего народа может предстать бедой немногих и наоборот. Главное в другом — в минувшем должен быть ответ. Если не путь выхода из тупика несчастья, то хотя бы причина, что завела туда.

Да, он должен был подумать об этом раньше! Но еще не поздно. Он успеет наверстать упущенное. И Евсей ускорил шаг, стремясь поскорее догнать скользившую по снегу в голове каравана командную повозку.

— Подожди, ты куда? — Лис бросился за ним вослед.

— Хочу взглянуть на книгу Мара. Там должен быть ответ, — бросил через плечо Евсей.

— Книга Мара? — повторил караванщик, наморщив лоб. Он силился вспомнить легенду с таким названием, но не мог. Великие боги, да он вообще никогда не слышал этого имени — Мар!

Лис, видевший свою судьбу в дороге воина, не служителя, никогда особо не вчитывался в древние тексты. Конечно, он знал имена основных богов, события важнейших легенд, но не более того, чему учат детей, приобщая к единой вере. Мальчишкой его куда больше занимали истории о войнах древнего времени, о сражениях богов, в общем, все то, где знаки хранили в себе звон мечей, победные кличи, пиры в честь победителей и все такое прочее. Сейчас же помощник с ужасом осознал, что судьба его сыновей может зависеть от летописи, в которую он в свое время не удосужился заглянуть.