Юлиана Суренова - Дорогой сновидений

— А они совпадают?

— Мне кажется — да.

— Раз уж ты пришел ко мне, не мог бы ты принять хоть какой-нибудь облик? — Лаль чувствовал, как нарастает в нем напряжение, передаваясь окружающему миру, в котором небо начало затягиваться тучами, а по зеркальной глади озера прошла нервная рябь. Ему было трудно говорить с собеседником, которого он не мог отождествить ни с одним образом, а ведь для сна такая связь имела одно из главнейших, если не самое важное значение. Он чувствовал, что еще немного, и все образы начнут тускнеть, теряя очертания.

— Сколько угодно, крошка! — тень стала медленно, неповоротливо стекаться, собираясь воедино. Со стороны казалось, что она — толстое неповоротливое существо, которое с трудом переваливается с ноги на ногу, готовясь сделать шаг.

Сначала на ее месте возник огромный черный бык с золотым серпом остро отточенных рогов, из раздутых ноздрей которого потоками пара вырывалось горячее дыхание.

Увидев этого зверя, Лаль попятился, скорее от неожиданности, чем страха. Впрочем, нет, следовало признать — он действительно был напуган, боясь, что тонкая ткань его мира может не выдержать веса исполина и прорваться…

Видно, именно этого — напугать — и хотел бог погибели. Достигнув желаемого, Нергал, довольный, хохотнув, вновь стал превращаться, обретая на этот раз облик высокого широкоплечего мужчины в расцвете сил, с длинным, загнутым за пояс ножом и висевшим в прикрепленных к поясу кожаных ножнах кривым мечем — ну ни дать ни взять настоящий снежный разбойник. Или воин-караванщик… Не важно, когда в глазах Лаля, в его мире они оба были похожи друг на друга, как отражения в зеркалах озер.

— Так лучше? — этот облик удивительно подходил ему, и, кажется, нравился. Не случайно же он выбрал именно его. — Мне совсем не хотелось причинять тебе неудобство. Просто я никак не могу привыкнуть к этой нелепице — принимать обличие, которое по своим свойствам является элементом жизни и смерти, не свойственной нам, богам. Ведь мы — существуем вечно и неизменно…

— Зачем ты пришел? — вздохнув, спросил бог сновидений.

— Ну, Лаль, нельзя же так! — воскликнул Нергал, но его возмущение было настолько наигранным, что не возникало никакого сомнения в неискренности его чувств. Он совершенно отчетливо ощущал ту волну напряжения и неприязни, которой веяло от бога сновидений. Но Нергала это обстоятельство нисколько не раздражало. Он привык к подобному отношению к себе, хотя, наверное, от союзника мог ожидать иного. А, впрочем, зачем? Лучше привычная, открытая всем ветрам и взглядам ненависть, чем незнакомая дружба, за спиной которой постоянно мерещится нож предательства. Особенно если сам готов предать в любой момент. — Ни «здравствуй» тебе, ни "как дела? голова еще цела?" — он низко захохотал — заухал, как сова, а затем продолжал, не в силах отказать себе в удовольствии позабавиться над по-детски наивным младшим богом, — сразу "зачем пришел" да "зачем пришел"! Я тебе скажу: никудышный из тебя хозяин. Если ты так обходишься со всеми своими гостями, не удивительно, что смертные предпочли Айю, ведь людям главное, чтобы стелили мягко, а спать они готовы даже в сугробе посреди снежной пустыни.

Видя, как посерело от с трудом сдерживаемого раздражения лицо Лаля, Нергал потянулся с видом человека, довольного проделанной работой. Затем, не желая переводить своего союзника через грань ярости, когда в этом еще не было необходимости, он примиряюще взмахнул руками, показывая свою открытость и доброжелательность.

— Давай оставим этот разговор. К чему нам ссориться? Ну разумеется, я скажу, зачем пришел! Иначе для чего было вообще забираться сюда? Собственно, ты и сам все прекрасно знаешь. Как развиваются наши дела? Не пришла ли пора действовать мне?

— Нет! — резко, с чрезмерной поспешностью ответил Лаль.

— Что — "нет"? — Нергал глядел на собеседника, сощурив один глаз, как-то оценивающе пренебрежительно. — Не пора? Но ты ведь уже выполнил свою часть уговора.

— Еще нет! — упрямо продолжал настаивать на своем бог сновидений.

— Да? А кого же тогда я видел тут неподалеку? Это ведь маленькие смертные, не так ли? Ты заманил их, как мы и договаривались? И, при этом, заметь, не без моей помощи…

— Знаешь что… — начал было Лаль, но вдруг замолк, опустив голову на грудь, уткнувшись взглядом в землю под своими ногами.

— Пока еще не знаю, — голос Губителя стал тих, шепеляв, как шуршащая походка хищного зверя, спешившего усыпить свою добычу, осторожно подбираясь все ближе и ближе, прежде чем наброситься на нее в последнем броске. — Но, надеюсь, ты мне скажешь…

— Я не отдам тебе их! — с неожиданной даже для самого себя решимостью произнес Лаль.

— Что-ты-сказал? — голос громыхал, заполняя собой все, оглушая раскатами грома.

Небо скрылось за тяжелыми, голубиного цвета тучами. Ветра заметались, ища нору, в которую они могли бы спрятаться, укрыться от страха, заполнявшего собой все надземное пространство, пронизывая нитями-нервами все вокруг. Деревья затрепетали, противясь тому, что могло вот-вот произойти, в то время, как трава припала к земле, готовясь к худшему, цветы смиренно пригнули головы вниз, подставляя свои тоненькие шейки-стебельки под удар немилосердного палача, чей меч уже был занесен над всей землей.

Но…

— Я не отдам тебе своих гостей! — почему он должен, если ему не хочется? — Они нужны мне самому!

— Ну конечно же! Они пришли к тебе, доверились, еще немного, и признали бы своим покровителем, — губы Нергала кривились в хищной усмешке, несшей в себе больше угрозы, чем веселья. — Ты ведь так об этом мечтал! Столько веков! Со времен того смертного… Как бишь его?

— Мар.

— О, потрясающе, ты даже имя его запомнил!

— Еще бы. Ведь, спутав мои планы, он, в сущности, предотвратил конец своего мира, который должен был наступить уже тогда! — в глазах бога сновидений Мар был одним из величайшим из смертных.

— Спаситель мира! — Нергал презрительно фыркнул. — И что он получил в награду? Лишь проклятия современников, которые не удосужились даже прочесть над его телом должным образом молитвы, дабы душа умершего обрела покой… Жалкое смертное существо, которое мне сейчас, по прошествии вечности, даже жаль…

— Он был и твоим врагом!

— Врагом? — Губитель рассмеялся. — Бог не воюет с жуком у своих ног, он не замечает его, пока тот не мешается, когда же начинает жужжать или копошиться — давит без всяких там рассуждений — только и всего.

— Мар убил Нинта.

— Постой, я что-то начинаю сомневаться — я во владениях весельчака Лаля или в душных пещерах Гештинанны? К чему все эти воспоминания? Что такое легенды? Лишь сказки, которыми тешат себя смертные, дабы почувствовать хотя бы частицу того величия и могущества, что дано нам, богам.