Дмитрий Петров - Силь

— Убьём! Зарежем! — закричали люди на площади.

— Вот так и эльфы поступают с теми, кто не желает вести себя, — Дон повысил голос, — ПО-ЧЕЛОВЕЧЕСКИ!

— Это были наши лучшие люди! Которые не побоялись бороться с эльфийской оккупацией! Которые шли на смерть под стрелами, ради того, чтобы…

— Чтобы осквернить цветущую поляну и выцарапать на вековых деревьях неприличные слова, а уж если им попадётся эльфийский подросток…

— Это проявление свободы!

— Это проявление хамства, — устало сказал Дон, — Знаю, видел я эти проявления этой вашей свободы — в том виде, как её понимают прислужники орков. Я долго есть не мог после взгляда на эти следы "свободы"! — с неожиданной яростью выкрикнул Дон. — И ещё… Я после этого очень жалел, что эльфы убили виновников этих бесчинств…

— Этих героев! — пискнул староста. Дон обратил на него внимания не больше, чем на пустое место, оглядел примолкших людей и продолжил:

— Жаль, что эльфы их убили. Иначе — я бы сам их убил. Обязательно убил бы. Такие — жить не должны. Они — не люди.

Воспоминания захлестнули с головой. Нужно не поддаваться им, собраться! И почему староста опять застыл, как изваяние? Даже бровью не шевельнёт, как каменный…

Дон прикрыл глаза, отвернув в сторону голову — и боковым зрением заметил тень, висящую над старостой. Словно только над ним сгустилась туча, и он выглядел каким-то тусклым, потемневшим… сумеречным. Дон всмотрелся пристальнее — и едва не вскрикнул. Над площадью парила Птица, неведомым образом совмещавшая черноту с полупрозрачностью. И от неё тянулись чёрные потоки падавшей сажи, которые покрывали всю площадь и людей на ней. Львиная доля потока доставалась старосте, отчего тот казался воплощением абсолютного мрака. И последняя деталь, испугавшая Дона больше всего — от Птицы тянулась багровая нить, уходящая в укромный уголок площади. В котором, ограждённый тройным кольцом орков, плёл свои заклинания Старший Шаман.

Что же это такое? Неужели они все получают от орка указания неким магическим образом? Хм, а почему бы и нет? Ладно, неважно это. Сейчас оживёт — и продолжим.

— М-да, закрутились тут дела, — почесал затылок гном, ловко семеня на своих коротких ножках рядом с упруго шагающей эльфийкой, только что закончившей рассказ. — Не думал, что заурядная поездка по… гм… торговым делам в какую-то глушь, почти ссылка — обернётся такими вот приключениями!

— А за что тебя сослали-то? — спросила Миралисса, бросив на гнома заинтересованный взгляд.

— Долго рассказывать, — нахохлился гном. — Мы ведь почти пришли… Ой, что это?

Эльфийка остановилась как вкопанная. Глаза её расширились, и на них навернулись слёзы. Ей показалось, что шершавая рука схватила за сердце и рванула. И вся кровь выхлестнула в этот разрыв из сердца, и в нем стало пусто и жарко. И больше ничего не будет, потому что она сейчас умрет. Миралисса смотрела на то, что совсем недавно было Радужной Площадью.

Рукотворного облака больше не существовало — на его месте валялось лишь несколько обгоревших обломков. Ни единой травинки. Ни клочка земли не выжженного, не вывернутого. Все вытоптано, загажено, опоганено. Здесь поработали упорно, методично, добросовестно — чтоб не выросло никогда и ничего. А всё пространство вокруг покрывала кисея из какой-то желтоватой дымки, сквозь которую едва могло пробиться Солнце — и площадь казалась мрачной, обветшавшей… болезненной. На месте сердца у Миралиссы билась пустота, и она падала, бесконечно падала в эту сухую жаркую пустоту.

Гном, также шокированный увиденным, без остановки бормотал:

— Я видел разрушенные храмы и оклеванные трупы, но это… Кому, кому могли причинить зло цветы? Они не говорят, не сражаются, не мстят, они просто молча растут. Зачем?

— Затем! — раздался визгливый крик, и одновременно поднятые взгляды гнома и эльфийки упёрлись в фигуру человечишки, поднявшегося из-за обломков. Того самого, что во время штурма стоял возле старосты и глядел на эльфийку с непонятно откуда взявшейся ненавистью, которая теперь смешивалась в его взоре с мутным осадком безумия. Человечишка зачем-то воздел три пальца вверх, продолжая визжать, странно искажая слова на оркский манер:

— Во имя свободы и независимости! Мы свободные люди — поступать как хотим на своей земле! Искореним эльфийско-иноземный след на нашей независимой земле! Эльфийские оккупанты — убирайтесь…

Этот противный визг оборвал свист стрелы… Стрел. Многих стрел. Эльфийка, сжав губы, не вытирая злые слёзы, струящиеся из глаз, продолжала стрелять и стрелять в утыканное стрелами тело, пока колчан совсем не опустел. После этого она бессильно опустила лук и пала на колени перед истерзанной землёй.

— Свободные люди… — проговорили её губы с горькой издёвкой.

— Они не люди, — негромко ответил гном. — Они и не звери, они — хуже. Намного хуже.

Гном подошёл к ней и неловко обнял за плечи — он как раз был примерно одного роста с коленопреклонённой эльфийкой. Миралисса бессильно прижалась к его огромным рукам, прочным как скала… но добрым. Она ощутила волнами исходящее от гнома ощущение доброты и… основательности, что ли — и ей стало немного легче.

Вдруг гном вздёрнул голову, услышав странный звук — смех, напоминающий скорее шелест оползня — мёртвый смех, не содержащий в себе ни единой живой эмоции.

— Что, стрелы закончились? — прошелестел этот смеющийся, лишённый живых интонаций голос, и подсознание Миралиссы выкрикнуло: "Опасность!"

Эльфийка резко вскочила на ноги и дёрнулась в сторону — и лишь поэтому удар противника рассёк ей плечо, а не голову. Самое странное было то, что она никого не видела — взору открывалась лишь пустая площадь. Но пока мозг пребывал в растерянности, тело справилось само, автоматическим движением залечив царапину на плече и метнув в сторону противника… (да какого противника, нет никого!) — Ледяную Стрелу. Но, тем не менее, Ледяная Стрела ударилась во что-то и растеклась по нему, обрисовав контуры (всего лишь контуры!) орка, вновь замахивающегося ятаганом. Краем глаза Миралисса увидела, как Грахель нанёс удар своим молотом… как казалось, в пустоту — но раздался предсмертный крик и звук упавшего тела, а навершие молота окрасилось красным. Эльфийка выхватила лук и принялась стрелять наугад — времени наполнять колчан не было, и она выдёргивала стрелы прямо оттуда, сеё дерева на изнанке мира …

Этот болван и не знает, что стрелы у эльфов не заканчиваются, - подумала Миралисса, увеличивая темп стрельбы. Большинство стрел пролетали мимо, но некоторые находили цель, и если они не прекращали движения (попадая в не жизненно важные части тела), эльфийка пускала в цель ещё одну стрелу, разившую уже наверняка.