Дмитрий Петров - Силь

— Ещё скажи, что мы добавили зелья в бочки с пивом и вином! — предложил голос старосты.

Хороший ход. Зелье там, я уверен, но после этого заявления я не могу объявить об этом во всеуслышание — мне никто не поверит…

— Народ сейчас работает, а не шляется по площадям! Вы — в лучшем случае его часть — очень малая часть!

— Работает? Да ты хочешь превратить нас в эльфов! Эти квенди — лишь прислуга ими проклятых господ, жалкая пародия на истинный народ! — стихами, странным вибрирующим голосом заговорил староста, толпа загудела, и Дон прочёл зарождающуюся ненависть в лицах, обращённых к нему.

Неужели это… нет, не может быть! Песня Силы в исполнении старосты — смешно! Наверное, показалось…

— Квенди — лишь прислуга для господ, — зачем-то повторил староста.

Ну ты и мразь, — с отвращением подумал Дон. — Употреблять презрительное прозвище, данное эльфам самим Врагом… Жаль я тебя не могу во всеуслышанье назвать так, как ты того заслуживаешь — здесь дамы… пусть и не самого тяжёлого поведения, но тем не менее язык у меня не повернётся…

— Забудем бремя эльфийской оккупации! Забудем прошлое! Бремя горькой памяти — по силам ли оно? — восклицал голос старосты, и лица стоящих людей — нет, уже не людей, а частичек толпы — исказились в гримасах злобы. Они двинулись вперёд, с целью крушить, ломать, убивать… И последняя деталь, испугавшая Дона больше всего — их глаза осветились багровым огнём. Огнём ненависти.

Это Песня Силы. Он их повернул ко злу… Повернул… Что же, примем бой! Рука выхватывает лютню и берёт аккорд. О свет, помоги мне!

Правая рука взяла последний аккорд и возлетела вверх, в противовес свинцовой усталости, тянущей книзу — вознеслась, словно осеняя толпу, хотя нет, не толпу — уже не толпу, а людей, заворожено слушающих и начинающих уже растерянно озираться — а что мы, собственно, здесь делаем? Причём озираться обычными — обычными! глазами, с выражением растерянности на лицах — но не злобы! Сейчас ещё аккорд — ну же!

Рука Дона была уже на полпути к струнам, как её остановил пронзительный звон, который издаёт только лопнувшая струна.

Неужели порвалась струна? - молнией сверкнула паническая мысль.

Взгляд бросился к левой руке, сжимающей гриф, растерянно заблудился в лохматящихся обрывках струн вокруг… вокруг… обломка грифа, удерживаемой левой рукой. Взгляд растерянно мечется от струн к обломкам корпуса лютни, который разлетелся… разлетелся, потому что… Взгляд спускается и замирает, увидев причину этого — арбалетную стрелу, так называемый болт , пылающий чёрным пламенем, разбивший корпус лютни на кусочки и воткнувшийся Дону в грудь, пачкая рубаху ручьём текущей крови.

Ноги ослабли, не в силах выдержать груз тела, из которого вместе с кровью вытекала жизнь — и правая рука рванулась к бортику, чтобы уцепиться за него и продержаться на ногах ещё в течение хотя бы нескольких ударов сердца. Ведь каждое мгновение — это больше шансов спастись Грахелю и Миралиссе… Вдруг рука остановиласься и устремилась к груди, чтобы вынуть чёрный болт и спасти свою жизнь во исполнение обещания Миралиссе… Остановилась — и к бортику! Вновь остановилась — и к груди! Несколько раз метнувшись, рука сделала свой нелёгкий выбор, намертво уцепившись в бортик трибуны и помогая непослушным ногам удерживать тело в вертикальном положении. Хотя бы на некоторое время…

Только после этого пришла боль.

Миралисса дёрнулась и резко замерла, прижав руки к груди, издав при этом слабый жалобный стон.

— Что с тобой? — участливо подхватил её гном. — Что случилось? Не молчи!

— Дон… — с отчаяньем простонала эльфийка. — Он… он ранен, умирает…

— Держи его! — воскликнул гном, поддерживая её. — Возьми мою энергию, возьми…

Гном осекся, почувствовав мощный всплеск магии, знакомый всплеск…

Откуда здесь маг, владеющий магией земли? — возникла изумлённая мысль, но выяснение этого вопроса гном отбросил на потом, в будущее, а сейчас нужно было действовать быстро и безошибочно…

Гном резко выбросил руку вверх, и небольшая гранитная глыба — величиной всего лишь с голову тролля, летящая точнёхонько в лицо Миралиссе, замерла на расстоянии десятка локтей от него. Гном чувствовал этот кусок гранита — так, как чувствуют свою руку, и управлял им ничуть не хуже. Он попытался двинуть глыбу назад, в то место, откуда та прилетела, но она, пройдя несколько локтей, вдруг замедлилась, встретив нешуточное сопротивление. Гном охнул и припал на одно колено. А глыба, преодолевая его сопротивление, вновь понеслась к эльфийке. Ставшая непослушной рука гнома отгибалась всё дальше и дальше, сильнее и сильнее…

Силы на исходе, - констатировал гном, извлекая свободной рукой молот и прикасаясь его навершием к земле, приобщаясь к потокам силы, к источнику энергии. Под действием этой силы камень замедлил своё движение, остановился, и даже начал движение в обратном направлении — медленное, но движение. Но вдруг давление с той стороны усилилось — и камень вновь начал своё неотвратимое, как судьба, движение к цели.

Гном чувствовал себя так, как во время поединка на руках с гномом из клана Воинов в бытность свою подростком — там тоже противостояла Сила, по сравнению с которой усилий молодого Грахеля просто не существовало. Но сейчас отступать было нельзя — на кону жизнь прекрасной эльфийской принцессы, к которой гном успел привязаться со всем пылом восхищения! Даже тоска по любимой, оставшейся в далёких горах, иногда отступала под действием жизненной энергии и веселья, ключом бьющей из прекрасной эльфийки.

Ради её спасения и счастья я пойду на всё! - решил гном и опустил обе руки на молот, с силой вгоняя его в землю и подключаясь к потокам Силы напрямую. Каменюка замерла в каких-то пяти локтях от ничего не видящей, озабоченно шепчущей заклинания Миралиссы, и в течение дюжины ударов сердца за него происходила нешуточная борьба, не позволяющая ни одному из противников взять верх. Давление усиливалось, ещё усиливалось, ещё… и когда гному уже казалось, что больше он не выдержит, что страшная сила его раздавит в лепёшку — гранитная глыба не выдержала такого напряжения и взорвалась облаком мутной пыли, разлетевшись на мельчайшие осколки.