Юрий Никитин - Артания

– Плаксы, – ответил он коротко. Придон прикусил язык.

Дорога истончилась, пропала, еще сутки пробирались только по указке Аснерда. Он не то сверялся со звездами, не то ориентировался по вершинам гор, затем появилась тропка, выросла в дорожку, а та и вовсе превратилась на следующий день в настоящую дорогу.

По обе стороны начали попадаться широкие каменные плиты с высеченными на них знаками и фигурками зверей. Дорога все еще поднималась, под копытами трещал лед, в щелях белел настоящий снег, хотя середина лета. А затем Аснерд ликующе вскрикнул:

– Ну, кто сомневался?

За все время в горах им попадались разве что крохотные каргалистые деревья, чудом выросшие в трещинах, щелях. Обязательно низкорослые, покрученные, почти всегда одинокие, в таких расщелинах места только на одного, всегда все мелкое, кривое, разве что на дрова, а тут вдруг сперва мелколесье, Луговик вброд перешел мелкую горную речушку, и за ней сразу от воды пошли такие сосны, что, будь у Придона шапка, уже свалилась бы с головы. Вершинки все упираются в небо, стволы ровные, вытянутые, дрожат от жажды дотянуться до небес, разорвать острыми вершинками брюхо облакам…

На вершине неприступной горы гордо и надменно высилась над остальными горами, долинами, селами и пастбищами массивная крепость, что показалась Придону просто продолжением самой горы.

У самого основания холм окружал высокий забор из толстых бревен, вкопанных одним концом в землю. Даже ворота деревянные, но по середине холма идет уже каменная стена, довольно толстая, с массивными воротами. Сама вершина выглядит монолитной скалой, хотя Придон по рассказам Аснерда уже знал, что там есть и внутренний двор, отсюда не видный, в том дворе два колодца, своя кузница, оружейная, не считая пристроек для столь необходимых хлебопеков и прочей челяди.

Крепость выглядела квадратной, только на левом краю торчит высокая каменная башня. Видно было, как ходит страж, изредка исчезая за массивными зубцами. А над самой башней трепещет по ветру кумачовый прапор, страшная драконья морда то появляется на полотнище, то исчезает.

Когда Придон послал Луговика вслед за Аснердом и, двигаясь по извилистой тропке в сторону ворот, оглянулся, то невольно дернул повод, удивив Луговика. Все горы окрест и вся долина как на ладони, видны крохотные села, игрушечные домики, едва различимые фигурки людей…

Под копытами вместо снега шуршала сухая хвоя. Стволы толстые, в три-четыре обхвата, а когда конь выскочил на пригорок, Придон увидел выбежавшую навстречу деревушку.

Дома все один в один, собраны из толстых каменных глыб. Крепость далековато, но дома все до единого – тоже маленькие крепости. Видно, что построены недавно, камни со свежими сколами. Придону почудилось, что здешние люди привыкли строить из бревен, но здесь в горах леса нет, а эта дивная роща – ее явно берегут, священная, что ли, потому рубят и обтесывают камень. Но зато камня не жалели, благо ездить за ним не надо, все постройки высокие, широкие, словно в них живут великаны. Даже на сараи, конюшни и всякого рода пристройки, без которых не может существовать деревня, пошли добротные толстые… он чуть не сказал «бревна», но в самом деле эти каменные блоки больше годились бы на ограду защитной стены небольшого города.

Он въехал на околицу, на дома посматривал с некоторой опаской. Нет привычных украшений, узорчатых наличников, петухов или коньков на крышах, на камне узор не оставишь с такой же легкостью, ставни есть, но не раскрашены, зато когда навстречу попались утки, важно шествующие к озеру, он посторонился с конем: утки размером с гусей, толстые, уверенные, гогочущие, а когда позволил Луговику идти дальше, впереди в луже увидел свинью, что сперва показалась коровой или спящим бескрылым драконом.

Объехал свинью, дивился колодцам, в каждом дворе по колодцу, сруб из массивных глыб, а сверху обязательно на толстенных столбах могучий навес. Если пролетевшая ворона выронит мельничный жернов, то и тогда подобный сор не попадет в чистую воду колодца…

Из-за каменных заборов на него смотрели люди. Все, как один, кряжистые, хотя и рослые, мужчины обязательно чернобородые, с угрюмыми дерзкими глазами, женщины все румяные, упитанные, бойкие, со смешливыми глазами, блестящими, как поспевший чернослив.

Аснерд весело блестел глазами, помахивал рукой, крупные люди ему всегда нравились. Крупных он считал обязательно честными и прямодушными, в то время как всякая мелочь, чтобы выжить, обязательно будет хитрить и умничать.

– А кто здесь? – спросил Придон.

Вместо Аснерда ответил язвительно Вяземайт:

– Как я понял, очередные друзьяки Аснерда. На самом деле нам чуть правее. Там пост Трех Мечей, куда за нами прибудет дракон.

Аснерд услышал, буркнул независимо:

– Придон, не слушай этого зануду. Увидишь, мы не зря заедем.

Дорога пошла по прямой, все укатаннее, шире. Аснерд выехал вперед, от возбуждения раскраснелся, глаза весело блестели. Стены великанские, слишком высокие для крохотной горской крепости. Сюда огромное войско привести невозможно, а от мелочи не обязательно поднимать стены так, чтобы зубцами обдирали толстые брюха тучам. Либо здесь отбиваются от врага посерьезнее, могут же нападать волшебники или драконы, либо выстроили такую громаду просто так, от избытка силы. Женщинам такое в голову не придет, а мужчины – могут. Дров наколоть поленятся, зато топоры точить или крепости складывать – всегда найдется время и желание.

В спину дохнул холодный ветер, в воздухе закружился мелкий снег. Аснерд неспешно вытащил рог, Вяземайт поморщился и приложил к ушам ладони. Аснерд покосился на него, поднес рог к губам… подумал и со вздохом опустил. Лицо его стало опечаленным. Вяземайт в недоумении опустил ладони, и тут же коварный Аснерд быстро приложил рог к губам и дунул во всю мочь.

Страшный рев разметал снег на десятки шагов, обнажились голые камни. Тугая стена заснеженного воздуха понеслась в сторону крепости. Снежная волна ударилась о камни с силой океанской волны в бурю. Взметнулось наподобие брызг, стражи на стене отшатнулись, затем оттуда донесся звучный здоровый хохот.

Придон прислушался: воины ржали над собственным испугом и теми, кто испугался сильнее. Ворота дрогнули, со скрипом отворились. Обе створки тащили в стороны по двое дюжих мужиков, каждый выше Придона… да и, пожалуй, выше самого Аснерда. Снег возле ворот убран, но дальше сугробы поднимаются выше окон. За высокими стенами метелице не разбушеваться, здесь кружились только вихри да вихрики, снежная пыль ходит винтами, как привидения. На улицах пусто, время ужина и сна, многие окна уже темные.