Юрий Никитин - Артания

Пышно одетый человек с благородным лицом потомственного бера, а на самом деле – слуга из внутренних покоев относил церемонный поклон и сказал жирным голосом:

– Его Величество Тулей Ослепительный, великий и светлейший тцар благославенной Куявии, тцар Малой Куявии и Нижней Куявии, а также Горной Куявии и Прибрежных Земель, а также островов в Теплом Море… изволит позволить разрешить благородному Придону, сыну артанского тцара Осеннего Ветра, посетить малый Внутренний Зал… Черево подхватился, сказал быстро:

– Пойдем. Быстрее! Тцаров нельзя заставлять ждать. Придон уже на ногах, тут же двинулся за слугой, тот шествовал медленно и важно, спросил жадно:

– Малый Внутренний?

– Ты уже был там, – сообщил Черево. – Когда у тебя, дерзкого, язык повернулся…

– Знаю, – сказал Придон счастливо. – Помню! С того дня я начать жить.

Черево покосился на его сияющее лицо, вздохнул, глаза погасли, дальше шел молча. Слуга провел через анфиладу залов, остановился у одной двери, ее охраняли огромного роста воины, слуга кивнул им, дверь отворилась. Все трое вошли, слуга поклонился и тут же вышел. Дверь захлопнулась.

Придон узнал тут же комнату, в которой, как говорил Черево, у него, дерзкого, язык повернулся просить руки Итании. Тулей и сейчас возлежал на том же месте и в той же позе. Даже чаша с крупными орехами стояла та же. Тулей рассеянно давил их в ладонях, слышался хруст, но на этот раз Тулей просто раскладывал на две кучки скорлупу и очищенные ядра. При нем находился старый однорукий маг. Он с неудовольствием взглянул на Придона и Черево, но смолчал.

Тулей указал Придону на свободное кресло за столом, а Черево остался на ногах. Наконец Тулей изволил заметить бера, кивнул, тот низко поклонился и поспешно плюхнулся на обитую шелковой тканью лавку.

– Я уже все слышал, – сказал Тулей. – Ты в самом деле… Покажи то, что добыл.

Придон встал, сидя непристойно доставать меч, вытащил с медленным достоинством, глаза Тулея расширились при виде обломка лезвия, но сами зрачки сузились от нещадного света.

– Как… горит, – произнес он, – Барвник, что в нем за свет?

Барвник проговорил с трудом, лицо стало напряженным, на лбу выступили мелкие капельки пота:

– Не знаю… Тулей изумился:

– А кто у нас самый могучий маг? Кто знает?

– Боюсь, – проговорил Барвник тихо, – никто не знает. Могу только сказать, что этот свет уже был… еще до того благословенного дня, когда Творец создал мир.

Тулей в изумлении покачал головой. Пальцы разжались, измельченные скорлупки посыпались на пол. Глаза не сводили взгляда с меча.

– Так чей же это меч?

Барвник помолчал, глаза его загадочно мерцали, он предложил негромко:

– Вашего гостя, Ваше Величество, больше интересует не то, кому он принадлежал… что героям-артанам история?.. а где последний обломок этого меча. Ведь верно, Придон?

Придон, которому было, конечно же, жгуче интересно, чей это меч, а то, получается, вроде бы принадлежность к Хорсу уже под сомнением, вздрогнул, сказал поспешно:

– Да-да, мне нужно знать, где последний осколок. Я пройду и возьму. А потом возьму Итанию!

Тулей поморщился, Черево шумно вздохнул, Придон ощутил сильный толчок в бок. Скосил глаза, Черево показывал кулак. Жирный такой кулачок, хоть и маленький. Храбрец этот Черево.

Он медленно вложил металл в ножны, свечение погасло. Тулей смотрел на него исподлобья. Барвник прокашлялся, Тулей сказал неприятным голосом:

– Говори.

Барвник сказал неуверенным голосом:

– Я привлек два десятка чародеев, перерыли все древние записи…

– Это опусти, – сказал Тулей нетерпеливо.

– Как скажете, Ваше Величество.

– Так и скажу! Давай сразу бери артанина… тьфу, бери быка за рога. И не прыгай в сторону, не люблю.

Барвник поклонился, в его руке появился длинный свиток из пожелтевшей телячьей кожи. Когда его разворачивали, кожа потрескивала, Придон опасался, что рассыплется, ведь пересохла, однако желтизна исчезла, Барвник расстелил на столе свежевыделанную шкуру молодого теленка. Черными и синими красками были обозначены реки и горы, зелеными – поля и леса. Придон лишь мгновение видел застывшую картину, потом ощутил себя летящим на драконе, тогда точно так же с большой высоты видел мир… и сразу же картина ожила, реки потекли, леса заколыхались от порывов ветра, донесся даже едва слышный шелест веток.

– Вот, – сказал Барвник, – смотри… да не сюда, это Куявия. А это Артания.

– А где лезвие меча? – спросил Придон. Барвник поморщился.

– Ты хотя бы спросил, где Славия!.. Такая огромная страна, а на карте ее нет. Верно?.. Вот ее краешек. Видишь, узкая зеленая полоска?.. Это значит, наши войска дальше не заходили. А кто заходил, тот не вернулся. Так что не знаем, что там дальше.

Придон со стесненным сердцем смотрел на зеленую полоску вдоль границы Куявии и Славии. И это все, что известно?

– Лезвие там? – спросил он в лоб.

Черево крякнул, Барвник с самым угрюмым видом кивнул:

– Да.

– Значит, – сказал Придон, – у вас могли быть какие-то старые карты… иначе откуда такое известно?

Барвник заколебался, Тулей сказал с мрачным спокойствием:

– Скажи ему. Герой должен знать все.

– Карты были, – ответил Барвник все так же угрюмо. – Но это еще до… Словом, когда вода затопила весь мир, то все страны стали… иными. Реки поменяли русла, вместо гор теперь провалы, а на месте провалов выросли горы. Если Артанию сто лет потом выжигало солнце, то Славию поливали дожди, там сто лет из-за туч не видели солнца. Славия – это лес, единый угрюмый лес. И люди там… гм, лесные. У них другие боги, иначе на все смотрят, оценивают… Но я могу указать примерное место, где находится лезвие.

Сердце Придона как сорвалось с цепи, заскакало на всех четырех лапах.

– Где? – спросил он жадно. – Укажи!

Черево кашлянул, сказал с предостережением в голосе:

– Но если были такие катастрофы, то осталось ли лезвие на том же месте? Барвник кивнул.

– Осталось.

Черево оглянулся на Тулея, тот откинулся на спинку кресла, глаза закрыл, то ли внимательно слушал, то ли задремал.

– Почему так уверен?

Барвник посмотрел на него со строгостью во взгляде.

– Потому что есть места, которые не изменит ни одна буря, ни одно землетрясение. Там как раз такое место!

Он повысил голос, Черево развел руками, мол, мая хата с краю, поспешно сел. Придон кипел от нетерпения. Барвник коснулся пальцем карты довольно далеко от зеленой границы, там сразу же засветилась искорка. Придон всмотрелся, в глаз больно кольнуло, он успел увидеть широкую поляну в лесу, огромный камень… и тут слеза застлала взор, а когда смахнул торопливо, искорка уже едва светилась, тусклая, словно подернутая серым пеплом.