Саймон Грин - Охотник за смертью: Восстание

Тоби глотнул еще виски и отставил бутылку в сторону. Стимуляторы колотились о стенки его сосудов, как отлетающие рикошетом пули. Давно он не чувствовал себя так прекрасно! Тоби вызвал на экран изображение окружающих фабрику траншей. Вот они — круги ада, из которых никто не вернулся таким же, как был. Теперь несколько кадров о том, как иезуиты тренируют фанатиков из привезенной кардиналом армии, а потом возвращаемся в госпиталь. Тоби так и подпрыгивал в своем кресле. Кто-то колотил в дверь — не беда, клинья не дадут ему войти. Пальцы Тоби танцевали по клавишам. Если Вольфы, кардинал и прочие паразиты считают, что смогут помешать ему создать лучший в своей жизни репортаж, то они просто идиоты! Пусть просматривают все хоть до посинения. Они наверняка даже не слыхали о таком методе, как палимпсест [Палимпсест (от греческих слов palm — снова и psaio — стираю) — рукопись, написанная на пергаменте после того, как с него удален прежний текст.]. Записываешь на пленку то, что тебе надо, а сверху пишешь что-нибудь другое. Обычная техника покажет вам только верхнюю запись, но через специальный аппарат можно увидеть и нижнюю, целую и невредимую. Метод совсем новый, но Тоби всегда любил идти в ногу с прогрессом. Зато теперь он может устроить скандал на всю Империю. Вони, конечно, не оберешься. Но внимание публики он завоюет, и Вольфы после этого уже не посмеют ему угрожать.

Тоби Шрек громко засмеялся и продолжал работать. Было раннее утро.

Джек Рэндом, Руби Джорни и Александр Шторм с небольшим отрядом мятежников шли по тускло освещенным коридорам. Дорогу показывали мятежники. Подземелья Техноса III представляли собой крайне запутанный лабиринт, и без провожатых в них заблудился бы кто угодно. Туннели становились все уже и уже. В самых узких местах приходилось протискиваться по одному. Стены были гладкими там, где их прорезал дисраптер, и грубыми в тех местах, где работы велись вручную. Рэндом старался не думать о том, сколько весит порода над его головой. Как профессиональный мятежник, он довольно много времени провел в подземельях, но полюбить подобную жизнь так и не смог.

Туннели извивались и поворачивали, то встречаясь, то снова расходясь, — любой пришелец извне заблудился бы здесь в считанные минуты. Рэндом был уверен, что «отверженные» нарочно создали этот лабиринт. Они никому не доверяли полностью, и он, Джек, не был исключением. Более того, если бы он стал таким исключением, он бы разочаровался в «отверженных». Конечно, он знал, где находится, но спутникам своим этого не рассказывал, чтобы не портить им удовольствия. Он просто шел вперед и старался получать удовольствие от прогулки. Руби шла рядом, а Шторм, тяжело дыша, тащился позади. В глубине души Рэндом уже начинал беспокоиться по поводу Шторма. Алекс был его старым другом. Они сражались бок о бок на стольких планетах, что теперь уже не упомнишь. Потом оба поняли, что уже староваты для подобной жизни, — и вскоре после этого их разгромили на Холодной Скале. Но Рэндом с тех пор побывал в Лабиринте Безумия и начал жизнь заново, а Шторм остался таким же и продолжал постепенно стареть. Он не желал замечать растущей разницы между собой и своим старым другом, а Рэндом был в растерянности и не знал, что делать. Шторм прекрасно справлялся с работой советника по стратегии, но это было совсем не то, что сражаться в первых рядах, и оба они это понимали. Поэтому, когда Шторм твердо заявил, что на этот раз намерен лично участвовать в драке — просто чтобы поразмяться, — у Рэндома не хватило духу ему возразить.

— Насколько же далеко простираются эти туннели? — спросил Шторм, пытаясь сделать вид, что совсем не устал. Но голос выдал его с головой.

— Этого никто не знает, — ответил тридцать второй Длинный Лэнк. Бывший фабричный клон выглядел все таким же прозрачным и истощенным, но, как и Шторм, отказывался оставаться в штабе. И, как и Шторм, он с трудом поспевал за остальными. Естественно, что их тянуло друг к другу. — Карты этого лабиринта существуют только в головах у «отверженных». Но никто из них не знает всей карты — только отдельные участки. Это необходимая мера — на случай, если кого-нибудь из нас захватят в плен. «Отверженные» уже много веков роют эти туннели, гак что карта постоянно меняется. Временами мне кажется, что когда-нибудь я не сумею утром найти дорогу в сортир.

Люди Вольфов тоже роют туннели. Это здорово усложняет жизнь. Иногда две команды землекопов натыкаются друг на друга, и начинается резня. Война продолжается и под землей. Война кротов. Правда, наемники долго не выдерживают здесь, внизу. Боятся, что их раздавит обвалом. А вот «отверженные» чувствуют себя здесь как дома. Им кажется, что все эти тонны металла и камня над головой обеспечивают им дополнительную защиту. Психи, что с них взять. Не обижайтесь, ребята.

Окружавшие рассказчика десятка два мятежников заулыбались, ничуть не обиженные его словами.

Шторм ухитрился вдохнуть поглубже и задал следующий вопрос:

— А на какую глубину уходят туннели? По-моему, мы спускаемся уже несколько часов. Еще немного, и без скоростного лифта нам до поверхности не добраться.

— На поверхности сегодня обойдутся и без нас, — сказала Алиса-Призрак. Шторм ей нравился, и она старалась держаться к нему поближе, что не вызывало у Александра ни малейшего восторга. Алиса-Призрак была старой, низенькой и уродливой, а меха ее никто не чистил с тех самых пор, как они были чьими-то шкурами. В довершение всего старуха была очевидно безумна. Она ободряюще улыбнулась Шторму и попыталась взять его за руку, которую он ловко отдернул. Видно было, что это происходит далеко не в первый раз. Но Алиса не огорчалась.

— Мы ведем вас в один из залов собраний, — весело сообщила она. — Теперь ты увидишь, где принимаются самые важные решения. Не волнуйся, это не очень глубоко. Глубоко под землей живут всякие опасные твари. Они привыкли к темноте и знать не знают ни о войне, ни о погоде. Мы стараемся их не беспокоить, а они нас обычно не жрут. Не волнуйся, касатик, старушка Алиса-Призрак тебя защитит. Со мной ты в безопасности.

Шторм вяло улыбнулся. Он вовсе не чувствовал себя в безопасности. На всякий случай он сделал вид, что внимательно глядит вперед — вдруг это отобьет у старухи охоту беседовать. Рэндом с трудом сдержал улыбку. В свое время Шторм был заядлым сердцеедом. Руби тяжело вздохнула, и Джек тут же забыл об Алексе и повернулся к ней. Руби хмурилась и сердито сжимала губы.

— Не люблю гулять, — заявила она в пространство. — Мы что, на курорт сюда приехали? Где все эти их лазутчики и страшные твари из глубины? Я хочу хоть немного поразвлечься. Не затем я тащилась на Технос III, чтобы гулять пешком, как старушка в дорогом санатории. Хочу кого-нибудь убить.