Валерия Воронцова - Клятва ворона [litres]

– Никто не давал вам права выживать за счет кого-то другого. Человек сам выбирает, какому пути следовать.

– А вот тут ты ошибаешься, – цокнул Илья. – Человек только думает, что выбирает сам. В конечном счете используем мы, используют нас. Я использую тебя, чтобы выманить твоего практикующего, и это не твой выбор.

– Может, это я использую вас, чтобы моему практикующему не пришлось искать вас по всему городу, – нагло заявила я, вызывая хриплый смех своего похитителя.

– Соломинка обреченного, – высказал он, отсмеявшись.

– Другой угол зрения, – растянула я губы в противной улыбке, удивляясь самой себе.

Что-то изменилось с тех пор, как Игнат вытащил меня на крышу. Изменилось даже в сравнении с происходившим пять минут назад. Паники и растерянности не было. Страх остался, но стал совсем другим, сменил причину и превратился во что-то более глубокое, темное и пробирающее. Глядя на Илью, я боялась не за себя. Инстинкт самосохранения отступил прочь, стоило только представить, что пострадать может Влад.

Я сознательно старалась вывести из себя Илью, пользуясь единственным, что доступно. Словами. Все эти философские беседы, где каждый практикующий чувствовал себя как рыба в воде, не были моей сильной стороной. Моя стихия – действие. Ирония заключалась в том, что сейчас одно превратилось в другое.

До того, как Влад поднимется сюда, совсем недолго. Не нужны ни интуиция, ни связь, чтобы понять: время, отведенное Ильей, скоро истечет, а меня по-прежнему будут использовать против Яблонева, выбивая из ведьмака все, что нужно. Кстати, об использовать…

Осмотревшись еще раз, я отметила, как далеко мой стул находится от края крыши. Пистолета в руках, да и в принципе какого-либо оружия у похитителя не наблюдалось. Ничего, кроме фонаря и железки, которой он ворошил дрова в мангале. Влад моложе, сильнее и быстрее Ильи, так где гарантии, что мой ведьмак точно выполнит все его условия, в чем бы они ни заключались, а, допустим, не нокаутирует с первого же удара?

– Что? – обернулся практикующий.

– С чего вы взяли, что, даже увидев меня привязанной к стулу, мой практикующий кинется делать все, что вы ему скажете? – Я старательно насмешливо покосилась на расстояние между собой и краем крыши.

Илья нахмурился, окинув меня взглядом, но почти сразу же расслабился, снисходительно улыбнувшись:

– Нынешнее поколение совершенно не умеет обучать помощников как следует. – Он снова отвернулся к мангалу, проведя над костром рукой. – Агата, если практикующий собирается причинить вред, он никогда не станет действовать через физическую расправу. Это удел обычных, слабых умом и силой воли индивидов, считающих, что убийство – единственное возможное решение их проблем. Есть вещи хуже смерти. – Он сделал вид, как будто хватает язык пламени, и я вскрикнула, сразу же смаргивая слезы, ощутив, как ноги от стоп до колен горят невидимым огнем изнутри, как он вгрызается в кости и кипятит кровь невыносимым жаром. – Например, бесконечная агония. – Боль исчезла так же быстро, как появилась, а я все старалась отдышаться. – Или стремительное увядание, когда за считаные дни тело проходит путь десятилетий. Ведьмина пыль мешает, парализовав все способности фамильяра, поэтому ты не чувствуешь паутины проклятья, в центре которой находишься с тех пор, как поднялась сюда. Одно неправильное действие твоего ведьмака, и тебе ничто не поможет. Так достаточно понятно?

Я прикусила язык, снова сдерживая себя, тем более что и без того дурацкий сумасшедший план провалился так же быстро, как возник. Снова на ту же удочку, сколько раз нужно ошибиться, чтобы понять, что в мире практикующих не поступают по-обычному и подходят ко всему с другой стороны?

Здесь не пушки и кулаки, а проклятия, порчи, сглазы и прочие неудачи. Не воровство денег, а воровство силы. Ценны не реальные связи, а ментальные. Смерть не конец дороги, а лишь ее поворот. И только я, как непутевый фамильяр-новичок, все еще думаю стандартными категориями, обжигаясь раз за разом.

– То-то же, – ответил сам себе Илья. – А вот и твой мальчик поднимается.

Оглушенная собственным сердцебиением, я уставилась на люк. Сосущая пустота в животе втягивала в себя остальные органы, излучая нервное ожидание, волнение, стыд и страх. Подумать только, вместо того чтобы защитить своего практикующего, сберечь его силы и удержать подальше от опасности, я стала чертовой приманкой. Наверное, даже хорошо, что сейчас я не чувствую стаю. Хотя бы не слышен вой позора, пусть и заслуженного. Вряд ли кто-то еще из моих предков так отличился, наплевав на все инстинкты и интуицию разом.

Я зашла в собственную квартиру, не удосужившись прислушаться к себе как следует. Поверить себе. Присутствие Игната насторожило, и что я сделала вместо всего возможного? Пошла греть ужин. Браво, Агата.

– Помолчи, – досадливо отмахнулся Илья, притом что я и слова не сказала. – Твои угрызения совести уже ни к чему. Молодость придумана для ошибок, и ты, и твой практикующий – прекрасное тому подтверждение.

Сузив глаза, я покосилась на луну, но, оценив близость Паука к «волшебному» мангалу, оставила при себе подробный маршрут путешествия, каким и куда ему следовало отправиться. Не хотелось снова кричать от боли, тем более когда Влад совсем рядом и моя несдержанность может сыграть на руку похитителю.

Люк ударился о крышу, свет фонаря Ильи выхватил призрачно-бледные руки, сжавшие край, прежде чем показался сам Яблонев. Все, что имело право считаться мной, ухнуло куда-то вниз, не встретив дна. Впервые с тех пор, как на чердаке дома темного мы покинули круг потухших свечей, я не ощутила тепла и слабого покалывания, видя Князя пред собой. Эмоции были, но будто лишились нерушимого фундамента, или на них наложили фильтр, то ли обесцветив, то ли приглушив. Неправильно, пугающе, давяще реально. Словно меня разобрали по частям, а собирая обратно, забыли какие-то важные детали.

Весь в черном, будто сам из ночи и лунного света, выбелившего его кожу, Яблонев был без привычного рюкзака и вообще без чего бы то ни было. «Взял самого себя», – вспомнилась фраза парня, сказанная в лесу, во время поисков мальчика. Глядя на него не отрываясь, я поняла, что не так, кроме очевидного.

Влад не смотрел на меня. Ни одного, даже вскользь брошенного взгляда. Это не должно было удивлять, но все же во мне теплилась надежда, что какого-нибудь мимолетного послания, неважно, жеста, взгляда или слова от Влада, было бы достаточно, чтобы я снова погрузилась в нашу связь. Очевидно, это работало не так, и Яблонев предпочел сконцентрироваться на прямой угрозе, не отвлекаясь. К счастью, практикующие сначала думали, потом действовали, а не шли на поводу у эмоций, как фамильяры.