Валерия Воронцова - Клятва ворона [litres]

Внимание темного безраздельно занимал второй практикующий на крыше, при появлении моего ведьмака отошедший к своему чудо-костерку. Темные глаза Князя недобро сверкнули, завязалась зрительная дуэль, пропитанная особой предупреждающей тишиной. Пронизанная напряжением и предгрозовым предчувствием, такая тишина не несла в себе ничего, кроме ожидания худшего.

Прикусив щеку изнутри, я сморщилась, не успев себя остановить и удержать обострившиеся клыки подальше от нежной кожи. Кисло-соленая кровь прокатилась по языку в горло, и какой-то крохотной вспышкой, песчинкой в реке времени, в голове прозвучало свирепое, раскатистое рычание. Затихнув, оно продолжало отдаваться эхом в голове. Подобный рык – не охота, не защита и не запугивание. Прежде не сталкиваясь с ним, я все же сразу узнала, чему он служит. Своеобразная подсказка противнику, что у него больше нет времени и никогда не будет. Или стая, пробравшись в голову с глотком крови, предупреждала меня?

– Так и будем смотреть друг на друга? – первым нарушил молчание Илья, что я мелочно засчитала за маленькую победу Влада.

– Я слушаю, – тихо утвердил Яблонев, по-птичьи склонив голову набок.

– А видишь ли? – поинтересовался мужчина, почесав подбородок и будто бы забавляясь происходящим.

– Даже больше, чем ты хотел бы показать, – все так же спокойно ответил темный, не выказывая и сотой доли того, что я ощутила от него ранее. Пожалуй, эта его суперспособность иногда по полезности обходит даже чтение мыслей.

– В таком случае ты знаешь, что мне от тебя нужно.

Они специально разговаривают шифровками, чтобы разгадать суть диалога не представлялось возможным?

– Отпусти фамильяра, и мы попробуем решить твою проблему, – ровно проговорил Влад, по-прежнему не глядя на меня.

Илья разочарованно развел руками, зацокав языком:

– А все так хорошо начиналось. Понимаю, весьма трудно осознать, особенно для твоего возраста, но здесь и сейчас условия ставлю я, а не ты. Все очень просто: уходи и оставь фамильяра, откупившись ее способностями, или отдай свои силы, и вы уйдете вместе.

Никаких ошибочных ожиданий. Худшее действительно наступило.

От «простоты» в ультиматуме Ильи я повторно обрезалась о собственные клыки, но на этот раз никакого знака от стаи не последовало. Короткая тишина, за которую я успела съежиться и сгореть в собственном чувстве вины, оборвалась и раскололась, когда, отступив на шаг, Влад расхохотался.

Моргнув, я непонимающе уставилась на своего ведьмака, продолжавшего смеяться в ночное небо, откинув голову. В этом звуке не было веселья и смешка. Лишь издевка и что-то злобное, темное и хищное. Мурашки по коже.

– Я сказал что-то смешное? – лукаво, как мне показалось, поинтересовался Илья. Надо же, какая-то шутка, непонятная мне, все же звучала, и Влад не сошел с ума.

Смех Яблонева оборвался так же резко, как начался. Короткое, птичье движение головой, и темный посмотрел прямо на мужчину. Вероятнее всего, «сквозь», как все они умели.

– Разве нет? – ответил вопросом на вопрос Яблонев. – Это большое искусство – предоставить правдоподобную иллюзию выбора, каким бы безумным он ни был. Ты им не владеешь.

– Люблю начинать диалог с анекдота, – криво улыбнулся практикующий. – Уверен, ты оценил иронию. Связь, которую все вы считаете силой, на деле ваша величайшая слабость. Посмотри на нее, – Илья кивнул в мою сторону. – Посмотри и признай: нет никакого выбора. Ваша переоцененная связь лишает его безвозвратно. Как только перестаешь думать о себе, дорога сворачивает на кладбище.

Влад смотреть на меня не спешил, и я достаточно его знала, чтобы понять, что на то есть куда более веские причины, чем боязнь потерять концентрацию или бдительность. Отойдя к противоположному краю, ведьмак щелкнул пальцами в воздух, привлекая внимание:

– Мне неинтересны твои проповеди, я сам их читаю не хуже. Ты выбрал высоту, потому что думаешь, что в таком благоприятном поле пространства для моего знака и сущности передача сил пройдет как по маслу. – Яблонев цокнул языком. – Очевидно, жажда результата ослепила тебя, иначе ты вспомнил бы несколько основополагающих вещей раньше, чем затеял все это.

Илья усмехнулся так же, как делал все это время со мной. Выдохнув, я сосредоточила все внимание на нем, надеясь хотя бы успеть предупредить Влада, как только он что-то начнет делать. Что-то, очевидное мне, конечно. Любой практикующий способен действовать, даже застыв на месте.

– Например? – прищурился мужчина, встав вплотную к мангалу.

– Например, саму возможность передать дар. Что не ясно в слове «добровольно»? – Влад скрестил руки на груди, впившись взглядом в Илью. – Шантаж, давление и, определенно, принуждение ничем не помогут. Ты видишь мою сущность. В чужую клетку она не сядет, а у тебя нет ничего, что могло бы зародить хотя бы мысль расстаться с небом.

– Ах вот ты о чем, – цокнул языком практикующий, передразнивая Влада, пока я пыталась переварить сказанное. – Видишь ли, шантаж имел смысл только ради твоего появления. Ты же не думаешь, что, захватив твоего фамильяра, я преследовал только одну цель?

Вот уж глупости. Любой, кто часто оказывался рядом с практикующими, знал, что одним действием они редко когда решают меньше двух проблем, изначально видя дальше и больше.

– Тебе уже приходилось иметь дело с тандемом, скрепленным связью.

– Даже не с одним, – согласился Илья. – Вы все одинаковы, независимо от специализаций, промысла и сущностей. Связь – ваша зависимость, убогая попытка бегства от одиночества. Ты так привязан к ней, – он ткнул в мою сторону железякой, – что об уходе и речи быть не может. Так привязан, что не смог не прийти сюда. Отпусти я ее прямо сейчас, и она даже не подумает уйти. Вы сделаете все друг для друга, остается только дергать ниточки…

Я не успела открыть рот, хотя поняла все за секунду до того, как практикующий снова сунул руку к костру. Боль нахлынула огненной волной, вгрызаясь в кости и кожу до колен. Закричав, я наклонилась вперед, насколько позволяла веревка, дергая ногами в дурацкой надежде стряхнуть эту пытку. И еле выдохнула, когда она исчезла, оставляя за собой шлейф из унижения и вины.

Влад не должен был видеть меня такой: смаргивающей слезы пленницей, побитым щенком, тем, кого нужно спасать или выкупать собственным даром. Заставив себя выпрямиться, я поняла, что Яблонев по-прежнему на меня не смотрел. Склонив голову набок, ведьмак продолжал рассматривать Илью так, словно меня здесь вообще не было.

Как будто я не кричала от боли пару мгновений назад. Как будто я больше не была «его» человеком. Как будто темному стало наплевать, что со мной происходит. Эта мысль выдавливала весь воздух, оставляя далеко позади любую внушенную врагом агонию.