Анна Одувалова - Высшая школа хаоса [litres]

Комната до боли напоминала мою. Те же белые стены, такая же кровать у окна и тумбочка, заставленная зельями.

– Привет! – неуверенно произнесла я и подошла поближе. Былая уверенность испарилась, и сейчас я сомневалась в том, правильно ли поступила, явившись сюда. Захочет ли Кристиан со мной разговаривать? И куда этот разговор нас приведет?

Кристиан лежал, откинувшись на подушку. Губа разбита, под глазом темнел синяк, а левое плечо было перебинтовано. Да и перевязанная рука, лежащая поверх одеяла, выглядела безжизненно.

– Привет… – шепнул он и слабо улыбнулся. – Я сплю, и ты мне снишься, или все же твой чокнутый братец меня убил, и теперь это моя загробная жизнь? В любом случае это или прекрасный сон, или клевая загробная жизнь. Я готов даже смириться с убогим интерьером, если бонусом к нему идешь ты в этом умопомрачительном платье.

– Нет. – Я немного расслабилась и усмехнулась. – Ты не умер и не спишь. Просто просить друг у друга прощения вошло у нас в привычку.

– Ты божественно выглядишь. Это платье… оно не похоже на то, которое тебе выдали в больнице.

– Подозреваю, в том бы меня к тебе не пустили. – Я смутилась. – А декольте этого отвлекло твоих охранников от моего лица. Ну, и волосы ввели в заблуждение.

– Это декольте и меня отвлекает, – с хитрой усмешкой отозвался он, а мне внезапно очень понравилось. Кристиан посерьезнел и сменил тему: – А ведь я и правда подумал, что пришла твоя подружка.

Осмелев, я приблизилась и присела на край его кровати.

– А мне казалось, ты должен был догадаться, кто за дверью. Ведь именно этим именем я представилась тебе в первый раз.

– И я сказал, что оно категорически тебе не идет, – без труда вспомнил Кристиан. – Если честно, я просто не верил, что ты придешь.

– И почему же?

– Ты же считаешь, что я едва тебя не убил.

– Может быть.

Я пожала плечами, поймала тоску в его взгляде и добавила:

– А может, и нет… Не знаю. Поэтому и пришла. Мне нужно разобраться. Ну, и традиционно попросить прощения за придурка Констера. Он себя не контролирует и творит дичь.

– Ты дашь мне второй шанс? – попросил Кристиан и нерешительно провел пальцами здоровой руки по моей щеке.

– Я-то дам, но дадут ли нам его другие? Вот это главный вопрос. Я, конечно, не разговариваю с Констом, но не думаю, что это заставит его вести себя цивилизованно. Ну и родители вышли на тропу войны. Но эти хоть без рукоприкладства действуют.

– Мне наплевать, – отозвался Кристиан и решительно притянул меня к себе. Я не сопротивлялась. Легла к нему на грудь, уткнувшись носом в шею, а он запутался пальцами в моих волосах. Моя ладонь лежала на его груди, там, где под бинтами билось сердце, и это биение действовало на меня удивительно умиротворяюще.

– Я испугался за тебя там, Кат, – признался он. – Не за то, что меня сочтут виноватым, а за тебя. Я будто перестал жить и дышать в тот момент. Ужасно и больно. Особенно страшно было то, что я даже не мог узнать, как ты. Жива ли? Насколько сильно пострадала? Как долго будешь восстанавливаться? Сможешь ли хотя бы допустить мысль, что в случившемся виноват не я? Эти недели были для меня адом, а желание хотя бы просто увидеть тебя превратилось в навязчивую идею. И было все равно, что случится со мной, если вдруг меня поймают. Я не боялся ни Констера, ни Мерриоса, ни всей охраны, которую выставили у твоей палаты. Даже если каждый раз мне будут ломать руки, ноги и ребра, я не оставлю попыток увидеть тебя. Просто потому, что мне без тебя плохо.

Признание Кристиана было таким проникновенным, что я почувствовала на глазах слезы. Он сильнее сжал мое плечо, а я прильнула ближе. Мне важно было чувствовать рядом его тело, слышать биение сердца. Оказывается, это так много после страха потерять человека насовсем!

Я прижималась к нему и мысленно произносила: «Жив». Мой или не мой, пусть мы никогда не будем вместе, но сейчас я могу чувствовать тепло его рук и слышать, как стучит его сердце. А значит, я уже счастлива. И наплевать, насколько коротким будет это счастье.

– Я испугалась за тебя вчера. И выгнала Констера. И Мерриоса с ним заодно. И маму с папой, – вздохнув, призналась я. – Мама, правда, потом прорвалась и откупилась платьями. Но я до сих пор на них зла. Очень зла.

– Ты становишься особенно очаровательной, когда злишься, – признался Кристиан.

– Правда? – Я приподнялась на локте и тут же утонула в голубизне его бесконечно глубоких глаз. Губы дрогнули в едва заметной улыбке, и, не удержавшись, я поцеловала Кристиана сама. Едва ощутимо коснувшись разбитой губы, скользнула по ранке языком, не желая причинить боль, и хотела отстраниться, но он не позволил. Притянул к себе и крепко сжал в объятиях, впиваясь в губы жадным поцелуем, от которого все задрожало внутри.

Голова кружилась, и я плавилась в объятиях Кристиана. Мне было так хорошо, что реальность перестала существовать. Не имело значения, что вокруг стены лечебницы и мы оба, мягко сказать, не в форме. Главное – сейчас, в этот миг, мы рядом.

– Мне так не хочется тебя отпускать! – признался он через какое-то время.

– А я и не ухожу пока никуда, – шепнула я, снова укладываясь щекой ему на грудь и вслушиваясь в стук сердца.

– Но все равно рано или поздно придется.

– Придется, но это недалеко. Всего несколько дверей по коридору.

– А кажется, что между нами вечность.

– Между нами гораздо более существенные преграды, нежели двери, – с грустью призналась я.

– Мне все равно. Ради тебя я преодолею их все. Слышишь?

– Слышу, но мне страшно, Крис. Очень страшно, – призналась я. – Наша родня… Они ненормальные, они помешались на своей ненависти. И я боюсь, что из-за нее мы еще пострадаем.

– Мы найдем выход, – сказал он. – Я что-нибудь придумаю. Просто поверь.

Наверное, если бы я ушла сразу же, следующей неприятной сцены не произошло бы. Но мне было так тепло, уютно и хорошо в объятиях Кристиана, что я не могла заставить себя подняться. Да и он не хотел меня отпускать. Приобнял здоровой рукой и перебирал пряди волос, периодически шепча на ухо милые нежные глупости.

Именно так должны проходить вечера влюбленной пары. Только убрать бы казенные стены… И охрану за дверью, которую выставили наши сдвинутые на вражде родственники, чтобы защитить нас друг от друга.

Мать Кристиана зашла именно в тот момент, когда мы, обнявшись, сидели на кровати. Она меня ни разу не видела. Возможно, получилось бы ее провести, но следом появился Алекс Нордвинг, и я поняла: мне конец. Может, не побьют, как Кристиана, но ничего хорошего точно не ждет.

Я шарахнулась в сторону от парня, и он лишь успел скользнуть расслабленными пальцами по моей спине.

– Я, пожалуй, пойду…

На лице его матери застыло вопросительное выражение. «Представь мне ее», – говорили глаза.