Эйприл Женевьева Тухолки - Бессердечное милосердие [litres]

Тригв и остальные сидели вместе за столом, среди кучки слуг с пустыми глазами и странно тихими детьми. Сначала Дарующие Милосердие не сводили с меня глаз, неловко ерзая на деревянных скамейках, но потихоньку и они успокоились, особенно после подачи блюд – вкусной свинины с медовыми яблоками, буханки хлеба на закваске и тушеной соленой капусты.

Рот не проявлял тревоги за своих воинов. Часто случается, что при первой встрече люди разражаются тирадами и пытаются привлечь внимание слушателя, но этот ярл говорил мало, а на вопросы отвечал тихо, неторопливо. Пока мы трапезничали, он спросил нас, каким путем мы пришли в Голубой Ви, и как давно я странствовала, торгуя смертью.

За пиром я изучала ярла-затворника, чье имя и беды теперь были известны во всем Ворсленде.

Ярл Рот вел себя с присущей его сану серьезностью, но не думаю, что он был намного старше меня. Высокие свечи на столе полыхали ярко, и я видела, что его кожа была гладкой, не тронутой морщинами, за исключением розового рубца. Лоб его был широким, бороду он не носил, а в распущенные волосы было вплетено по косе с каждой стороны.

Его сестра носила такую же прическу – распущенные волосы и две косы. Своей бледностью, выгнутыми бровями и широким ртом Вейл напоминала Джунипер. Она взяла хлеб, оторвала ломоть и полила его медом из миски, стоявшей меж нами.

– В Голубом Ви самый лучший мед во всем Ворсленде, – хвалила она, вручая мне хлеб.

Я откусила добрый кусок. Сиропообразная сладость растеклась по языку.

– Моя наставница, Сигги, говорила, что мед слишком сладок для Сестер Последнего Милосердия, и торговцы смертью должны вкушать лишь горькую еду.

Рот склонил голову.

– Не могу согласиться. Пока мы живы, нужно вкушать все возможные удовольствия.

Вейл кивнула, щекоча косами розовые щеки.

– Ты прав, брат. Простые удовольствия подобны ревущим огням во времена лютых метелей. Ну, например, мягкая, хорошо сшитая одежда; ленивые собаки, что дремлют день напролет; верная семья и старые друзья… Что может быть лучше?

– Ничего, – ответил Рот, – кроме чести. И славы.

Ярл вновь повернулся и долго на меня глядел. Затем отодвинул свой стул от стола и похлопал рукой по колену.

– Вика, ко мне!

Седая тощая собака встрепенулась и побрела к хозяину от теплого места возле очага. Она облизнула руку Рота, щекоча ладонь черным носом, и вежливо села в ожидании. Рот отдал ей объедки и кусок медового хлеба в придачу. Собака аккуратно брала каждый кусочек и жадно глотала. Потом Вика обосновалась под столом у наших ног и довольно фыркнула.

– Собаки едят, спят и гоняются за кроликами, – начала я. – От славной охоты они получают удовольствие, легкость и острые ощущения. Как Квиксы.

– Что вы знаете о Квиксах? – с любопытством спросил Рот.

– Мы спасли двоих. И чуть было не присоединились к ним, прежде чем приехать сюда.

Вейл повернулась ко мне с широко раскрытыми глазами.

– Вы спасли двух Квиксов? Я часто мечтала бежать в Бесконечные Леса. Хотя я не очень хорошо обращаюсь с луком и стрелами.

– Слышала, жизнь их чудесна, – ответила я с улыбкой. – Отточи навыки стрельбы из лука и присоединись к ним. Ты, кажется, достаточно жизнерадостна, чтобы понравиться им.

– Фрей, ты подстрекаешь сестру связаться с бандой лесных разбойников?

Я рассмеялась.

– Да.

Рот тоже засмеялся, хотя лицо его омрачилось, будто неправильно было веселиться в столь смутное время.

Весь обед я ждала, что Рот расскажет о ней. О Логафелл. Но он молчал. Наконец я отодвинула тарелку.

– Зверь придет сегодня вечером, ярл Рот? Нам со спутниками нужно подготовиться.

– Пожалуйста, зови меня Рот. И нет, не сегодня вечером. Снег прекратился, а луна полная и яркая. Зверь любит охотиться в темноте. – Он взял паузу. – Какой у тебя план, Фрей? Как вы хотите убить великана, унесшего столько жизней? У вас наверняка есть план, раз вы проделали столь дальний путь.

– Как я могла придумать план, не представляя полной картины?

– Верно-верно. Обычно воины ждали нападения Логафелл, после чего бросались в атаку с поднятыми мечами. Таков и ваш план?

– Нет. Будучи Сестрой Последнего Милосердия, я выучилась терпению. Научилась быть тихой, как сама смерть. Я не хочу атаковать великана на открытой местности, но попробую заманить в логово. Так ведь охотятся на волков.

– Логафелл трудно выследить, невзирая на размеры. Ни в грязи, ни на снегу не найдете следов. – Ярл сделал паузу. – Но я призвал мистиков, и они скоро прибудут.

Я пожала плечами.

– Быть может, они и помогут. Хотя после Болот Красных Ив я до мозга костей сыта мистиками.

Рот склонился вперед, положил локти на стол. При свечах его щеки выглядели изможденно.

– Ты заинтриговала меня этой историей, Фрей. Расскажи же о своем странствии.

Я кивнула.

– Дай осушить пару стаканов вайта, и я притворюсь рассказчицей.

Я услышала смех и посмотрела в зал: Тригв разговаривал с миниатюрной девушкой, которая сидела напротив за столом. У нее были темные волосы и желтая туника королевского врачевателя.

Джунипер тоже нашла собеседника – молодого юношу в тяжелой медвежьей накидке. Глаза юнца казались грустными, но улыбка – милой и честной. Точно не воин Рота – должно быть, предсказатель.

Ярлы всегда нанимали провидцев и гадалок, чтобы те советовали, когда сажать урожай или начинать войну. Мистики жили в одиноких хижинах за пределами Зала, общаясь с богами. Мне вспомнилась хижина возле каменной ямы, где женщины жарили свинину.

В юношеском лице я пыталась разглядеть намек на провидческие способности, но даже если таковые и были, в своем деле паренек не был хорош и явно не помог Роту победить Логафелл.

Я вновь оглядела толпу. Нашла Ови возле Джунипер, которая, как и обычно, держалась особняком. Я ожидала того же и от Руны, но, к своему изумлению, увидела, что та толковала с девушкой своего возраста с синей татуировкой на левой стороне лица.

Татуировка говорила о принадлежности к Ликующим Звездам с южных Небесных островов, а с темными волосами она и вовсе выглядела, как одна из Сестер. Она была общительной и веселой, разговаривала и шутила со всеми подряд, в то время как Руна казалась скрытной и сдержанной.

Потом я потеряла счет времени. Слуга выкатил несколько бочек с медовухой, и я начала пить… и пить… и пить… Как и все вокруг меня.

Когда Рот встал и затянул первые куплеты из песни «Нож, Огонь и Снег», я присоединилась к нему вместе с остальными. Голос мой слился с толпой, но начал подыматься выше и выше, до самой крыши.

Далее мы пели «В темноту», затем «Следуй за волками». Пили и пили, пели и пели. И пока губы изрекали знакомые слова, что-то затрепетало в моем сердце – то ощущение, что я испытала в Мерроу, но не признавала до настоящего времени.