Эйприл Женевьева Тухолки - Бессердечное милосердие [litres]

Много раз я просила Ови заплести мне волосы, но она никогда не соглашалась, а тут склонилась над головой незнакомки, чтобы быстрыми пальцами создать прическу из мягких прядей.

– Вейл умеет расположить к себе, – Рот кивнул в сторону пары. – Видел, как одним лишь взглядом она приручает диких собак. Кажется, она наложила магическое заклятие на твою стойкую подругу. Твои спутники чувствуют себя как дома, Фрей.

Наши глаза встретились.

– Люди склонны думать, что безжалостные Сестры Милосердия угрюмы и одиноки, но истина в обратном. Мы жаждем общества и легко заводим друзей. Это природа странника – людям обычно не нужно торопиться, чтобы завязать отношения, но мы встречаем людей лишь мимоходом и должны брать все от этих знакомств.

Рот улыбнулся.

– Я согласен. Так давай же возьмем все.

Я последовала за ярлом к большому гобелену с изображением двух баркасов. Он был соткан в оттенках желтого, черного и синего, а по краям его плясали мифические существа. Уверенно, но медленно мы прошли по темному залу. Рот давно повредил ногу и научился ходить плавно, не перенося вес на правую сторону.

Резко он повернул налево и распахнул тяжелую дверь.

Спальня ярла оказалась скромной по сравнению с Залом, но царствовали здесь уют и тепло. В двойном очаге пылал огонь. На каждой стене висели щиты – одни казались новыми, а на других были вмятины, сколы и выцветшая краска. Шкуры покрывали кровать, тяжелый резной каркас которой был достаточно широким, чтобы вместить четырех, возможно, пятерых взрослых мужчин.

Рот пересек комнату, взял высокую бутылку с деревянной стойки в углу и принялся наливать вайт в два маленьких черных рога. Я бросила плащ и топор на пол, села в широкое, простое кресло возле очага. Шкура из овчины лежала у моих ног, и я тотчас подняла ее и накинула на колени.

– От кого достались тебе серебряные волосы? – спросил Рот через плечо.

– Мать родилась среди финских охотников. Она влюбилась в моего отца, когда ее семья проходила через Ворсленд.

– Ты бывала в Финнмарке?

– Нет, но хотела бы побывать и найти родных.

– В каком краю они проживают? У меня есть дальние родственники недалеко от Сумеречного моря.

Я пожала плечами.

– Фамилия Сенд очень распространена у финнов, и они тоже были странниками. Даже и не знаю, откуда мне начинать поиски. – Я сделала паузу. – Вы задаете слишком много вопросов.

Он протянул мне рог, затем опустился в кресло подле меня.

– Да. Теперь твоя очередь. Спрашивай все, что пожелаешь.

– Как ты повредил ногу?

Всегда считала, что о некоторых вещах лучше спрашивать напрямую.

– В детстве забрался на вершину гигантского тиса… но быстро свалился. Врачевателя в те времена не было, и кость зажила неправильно. – Он сделал паузу. – Люди шептались за спиной, что «калека никогда не станет ярлом». Говорили, что боги не позволят. Они по сей день верят, что Зверь нападает на Голубой Ви по моей вине. Потому что « сломленный человек правит сломанной землей» .

Рот цитировал «Сагу о Кровопускателе» – одним из персонажей в саге был однорукий ярл по имени Скольт, который призвал дракона с высоких холмов, и тот принес с собой разрушения, огонь, кровь и смерть.

Я сделала глоток из рога; вайт обжег горло. Я внимательно смотрела на встревоженного, изнеможденного Рота, который и к ужину едва прикоснулся.

Он долго не протянет. Он умрет вместе со своим ярлством.

Хорошо, что Сестры явились.

Я кивнула на его правую ногу.

– Травма мешает выследить Зверя?

Рот выпил вайт залпом. Поднялся, наполнил рог.

– Да. Не могу идти к Зверю, а она не может идти ко мне. Так и живем.

– Как жаль, – сочувствовала я искренне. – А что с…

– Иберской лошадкой? – Рот покачал головой. – Впервые, когда напала Логафелл, я выехал с тридцатью другими людьми верхом на лошади. Она убила всех, кроме семи лошадей и всадников, что скакали верхом. Я продал их и получил золото для объявленной награды.

Я удивилась. Всегда полагала, что ярлы купались в деньгах, но, кажется, не все так просто.

Я встала, подошла к нему. Налила выпить и глянула на щеку Рота.

– Откуда шрам?

– Сражался с деннскими пиратами. Они прибыли к Молчаливому морю в надежде найти клад в Элшленде, но как только узрели, что на тех берегах не осталось злата, прямиком отправились сюда. Мы встретили их холодным зимним деньком. Тогда я был четырнадцатилетним хлюпиком, да еще с поврежденной ногой. Я попросился в дорогу, и меня усадили на невысокую лошадь. Я видел, как пал мой отец, и тогда спрыгнул с лошади и встал над его телом. Плечом к плечу с его людьми я сражался с пиратами, пока каждый из них не пал замертво. Так я завоевал ярлство. – Он сделал паузу. – Это последний вопрос?

Я тихо засмеялась.

– Не совсем. Остался один: ты всех воителей, что пришли бороться с Логафелл, приглашаешь в свои покои после пиршеств?

– Нет, не всех.

Он потер скулу ладонью и улыбнулся. Голубые глаза вспыхнули, и я мельком увидела того человека, каким был Рот до появления Зверя: гордый, смелый, беззаботный и веселый.

Многих людей я повидала во время своих странствий, но Рот поразил меня – таких людей за всю жизнь по пальцам пересчитаешь.

Такой человек меняет тебя к лучшему.

Я подвинулась к Роту у огня и принялась рассказывать. Рассказывала все, от Сигги до мертвой девушки на перекрестке дорог; от Гунхильд до Морских Ведьм; от Королевы-Затворницы до Квиксов.

Он был отличным слушателем, тихим слушателем. Он прервал только один раз, чтобы расспросить о воскрешении Королевы-Затворницы. Я рассказала все, что припомнила. Поведала об ощущении крови на ладонях и о сиянии, что возникло из сердца и ослепило комнату яркой вспышкой.

Рот вытянул правую ногу, когда я закончила, и отстраненно помассировал бедро.

– Если ты права, то это означает начало ведьмовской войны… – Он сделал паузу. – Ветра Ворсленда переменчивы. Чуешь сама?

– Да, временами. – Я встала, снова налила вайта, не забыв и про флягу.

Вернулась на стул, посмотрела на Рота.

– Не таким я представляла Голубой Ви.

– А чего ожидала?

– Зал, где мужики с дикими взглядами плюются оскорблениями. Я готовилась защищать свою честь и честь Сестер Милосердия. Я была готова драться.

Рот улыбнулся, но на этот раз грустно, без искры.

– Раньше так и было, но они повидали смерть друзей и лишились надменности и высокомерия. Они не смеют больше отказаться от помощи, даже если она исходит от женщин.

Я кивнула и закутала ноги в овчину.

– И все же я никак не ожидала, что стану распивать ликер вместе с ярлом в его покоях, рассказывая истории возле очага.

Рот тихонько рассмеялся.

– Ищи простых удовольствий, Фрей. Не задавай вопросов.