Гарт Никс - Сэр Четверг [litres]

Листок вернулась к ней. Ближайший осмотр выявил еле заметные следы клея – Мальчик-без-кожи табличку действительно сорвал. С какой бы стати ему это делать?

Девочка решила приложить к двери ухо… и едва удержалась от вскрика – она не рассчитала движения, и шею скрутил новый спазм боли. Вместе с болью пронеслась паническая мысль о сломанном позвонке или еще чем-нибудь столь же веселеньком. Листок осторожно поводила туда-сюда головой… Шея двигалась вполне прилично, а боль показалась ей скорее мышечной. Значит, можно не обращать особого внимания. Она снова прислушалась…

Там, внутри, кто-то находился, но этот кто-то явно не был Мальчиком-без-кожи. За дверью приглушенно звучал женский голос. Листок прислушалась очень внимательно, но собеседника женщины так и не услышала.

«Должно быть, сама с собой…» – решила она.

Повернув ручку, она осторожно приоткрыла дверь. Ее глазам предстали бесконечные полки со свернутыми простынями, наволочками и пододеяльниками. Еще там стояла тележка для белья, и, прислонившись спиной к этой тележке, прямо на девочку смотрела старшая медсестра. Она держала в руках длинную, узкую полоску белого пластика – табличку, некогда приклеенную к двери.

– Тебе сюда нельзя, – сказала она Листок.

– Да? – отозвалась та. – А почему?

Она, впрочем, не попыталась ни открыть дверь пошире, ни захлопнуть ее. С медсестрой что-то было определенно не так! Поза, в которой она привалилась к тележке, показалась Листок не слишком естественной. Было похоже, как если бы какие-то мышцы в руках и ногах женщины внезапно разучились вместе работать.

– Он не велел мне никого сюда пускать, – произнесла медсестра. – И еще я должна найти себе меч. А где я ему меч найду? Вот разве что…

И она неуклюже взмахнула пластиковой табличкой.

– Да я только… – начала было Листок, но тут медсестра вскинула руку.

– Погоди, он мне что-то говорит…

Женщина откинула голову, и Листок заметила еще одну неправильность в ее облике. Нормальные человеческие глаза состоят из белков, радужных оболочек и зрачков. У этой тетки белки стали серыми, а радужки и зрачок слились в непроглядно-черные пятна.

Листок не стала дожидаться, пока медсестра получит очередное сообщение от своего повелителя. Она распахнула дверь и, бросившись прямо на медсестру, опрокинула ее на тележку. Все вместе врезалось в стеллажи, откуда обрушилась целая груда полотенец в голубенькую полоску.

Пока медсестра барахталась, силясь выбраться из-под бельевого обвала, Листок принялась хватать охапки материи и кидать на нее сверху. В дело пошло все, что под руку попадалось, – подушки, одеяла и полотенца. Воюя с зомби, Листок не переставала отчаянно шарить глазами по сторонам… Каким, спрашивается, образом ей отыскать крохотный клочок ткани в этой комнате, битком набитой бельем?!

Ко всему прочему для поисков у нее будет хорошо если минута, а то и вовсе секунды! Медсестра – как-никак взрослая женщина – была крупнее и сильнее Листок. И девочка пребывала далеко не в лучшей форме после падения с лестницы. Вдобавок Мальчик-без-кожи мог видеть и слышать все, что видела и слышала его невольная прислужница, и к тому же знал все, что знала она. Значит, следовало в любой момент опасаться появления других его слуг.

Или даже его самого…

«Очки!!! – внезапно озарила Листок спасительная мысль. – Надо надеть очки доктора Скамандроса!»

Она судорожно зашарила по карманам… Был миг ужаса, когда она решила, что очки потерялись, но тут же выяснилось, что ее просто сбило с толку незнакомое устройство карманов в ее «ну о-очень импортных» джинсах. Очешник обнаружился в узком кармашке чуть повыше колена. Листок выдернула его, мигом раскрыла – и надела очки.

Сквозь побитые линзы бельевая обрела совершенно иной вид, и дело было не в трещинах! Даже напротив, будучи надеты на глаза, очки показались Листок удивительно ясными и прозрачными. Вот только предметы заиграли цветами, которых обычное зрение за ними не замечало.

«Колдовская аура», – сообразила Листок.

Она живо обежала глазами полки – и была немедленно вознаграждена. Аура большинства предметов состояла из разных оттенков синего и прохладного зеленого. И лишь одна полка с бельем полыхала, точно сигнальный костер. Ее словно подсвечивало изнутри свирепое багровое пламя.

Листок рванулась к цели, обрушив по дороге целый бастион подушек в пластиковых чехлах. И – вот он! Прозрачный пластиковый чехольчик размером с ладонь, в котором раньше хранились стерильные бинты. Теперь в нем покоился одинокий клочок ткани, и сквозь очки Листок видела бесчисленные ряды крохотных букв, покрывавших каждую его нить. Каждая буковка пылала внутренним огнем.

Листок схватила чехольчик и попятилась прочь, не забыв, впрочем, придавить новой лавиной простыней медсестру, пытавшуюся подняться на ноги.

Девочка уже выскакивала в коридор, когда ее противница все-таки выпуталась из белья и закричала ей вслед. Ее голос странно сочетал женский и мальчишеский тембры. Листок не стала слушать, что медсестра – или Мальчик-без-кожи ее устами – желала ей сообщить. Все звуки похоронил грохот двери, захлопнувшейся у нее за спиной.

Впрочем, даже не разобрав слов, общий тон сказанного Листок все-таки уловила. Мальчик-без-кожи отлично знал, что она тоже заражена плесенью. А значит, рано или поздно пустотник обретет власть над ее разумом – и тогда у нее не останется выбора. Она сама принесет ему и чехольчик, и заветную тряпицу…

Бежать-то ей некуда.

Покончив с глаженьем подворотничка, капрал Топоруб со всей тщательностью объяснил новобранцам, как втирать белую глину (или нечто вроде белой глины) в форменные ремни – желательно таким образом, чтобы она попадала только на ремни, а не на все вокруг. Затем рекруты постигли, как смазывать сапоги гнусного вида смоляной жижей, как полировать очень черный, но неприглядный по консистенции результат и как в итоге придавать сапогам лоск чудовищно липкой, но зато сверкающей ваксой.

Когда рекрутам было предоставлено самостоятельно практиковаться в этих важных науках, Артуру удалось тихо перекинуться парой слов с мальчиком Дудочника. Как выяснилось, того звали Фред Золотые Заглавные; это оттого, что прежде он состоял золотильщиком манускриптов в Среднем Доме. В армию его забрали всего сутки назад.

Фред оказался полон оптимизма относительно предстоявшей им воинской службы. Более того, он ее даже приветствовал: его служба, состоявшая в наклейке золотой фольги на цифирь в важных бумагах Дома и сопровождаемая придирками по каждому поводу, успела-таки порядком ему надоесть. А еще он от кого-то слышал – а может, и припоминал, он сам не был уверен, – что дети Дудочника в Славном Воинстве обычно получают назначения барабанщиками в оркестры или денщиками старших офицеров. Это, если хорошенько подумать, далеко не самая плохая участь для Жителя!