Александр Бушков - Майор и волшебница

— Немножко дополняет общую картину… — задумчиво сказал Чугунцов. — Да нет, нет смысла его искать. — И ничего больше толкового не расскажет, чует моя душа, и главное, проческу скоро начнем, всех и так прищучим к чертовой матери… Ну а теперь — что мы знаем. Ты у нас все равно в подписках, как, прости за сравнение, Барбоска в блохах, так что тебе можно… Дела такие. Вот уже четвертый день, с тех пор как обосновались здесь и развернули свое хозяйство, пеленгуем некую радиостанцию. Стопроцентно немецкую — потому что вещует она из этого самого лесочка. Перехватили за три дня десять шифровок, а сегодня, когда я уже к тебе собирался, — и десятую.

— Расшифровали?

— Пока нет, — признался он. — Хотя ребята бьются. Одно ясно: среди захваченных нашими немецких шифров такого нет. Понимаешь, материала мало: радиограммы довольно короткие и почти все одного и того же содержания, кроме одной, но о ней чуть погодя. И еще одно ясно: батареи у них слабеют и слабеют, дохнут помаленьку, а запасных явно нет. Причем, что характерно, все передачи идут из одного места. Уж это-то наши установили совершенно точно: учли «треугольник ошибок», еще какие-то премудрости. Я в этих делах разбираюсь плохо, я в первую очередь разыскник, да и ни к чему подробности. Главное, передачи идут из одного места. Может, знаешь, о чем это говорит?

— А то, — сказал я. — Случалось с вами взаимодействовать. Это не диверсанты и не агенты. Эти в жизни бы не стали вести из одного места две передачи подряд. А наши лесомыки — целых десять шлепнули. Обычные окруженцы и в таких тонкостях не разбираются.

— Вот и у нас все так думают, — кивнул он. — Какие, к черту, агенты? Торчат на одном месте, с него и в эфир выходят… Давай-ка карту, покажу где; я уже знаю, что все карты у тебя. Наши ездили в лесничество, но там им старый хрен в форме, малость постукивая зубами от страха, клялся родной мамой и всеми святыми, что ни одной карты леса у него нет. Приходил «герр комендант» с двумя солдатами и унес все до одной.

— Ну, мне ж надо было разведгруппы готовить… — сказал я.

Развернул сложенную вчетверо карту и положил перед ним — городком к нему, передовой к себе. С минуту Чугунцов ее внимательно изучал, потом взял из ониксового стакана карандаш и очертил небольшой кружок тупым концом с круглой розовой резиночкой в аккуратном жестяном футлярчике (опять-таки выморочное имущество беглого доктора). Сказал уверенно:

— Вот тут они, сволота, обосновались…

И кружочек он начертил вокруг той точки, на которую показывал крестик Линды. И лежала эта точка как раз на пути, которым должна была пройти объединенная разведгруппа. Вот и выходило, что разведчики жизнью Линде обязаны — хотя никогда об этом не узнают…

— Понятно, почему они сидят там, как пришитые, — сказал Чугунцов, — судя по карте, там единственный на весь лес источник воды. — Его лицо стало жестким. — Это еще не все. Вчера утром мы послали туда группу: три человека, все разыскники со стажем, никаких зеленых стажеров. Нарядили соответственно: сейчас по лесам бродят не одни только немецкие дезертиры, а прямо-таки по Библии: семь пар нечистых… Один был в советской форме без погон и пилотке без звездочки, с «ППШ». Второй — в цивильном чуточку не по росту, явно с чужого плеча, но со «шмайсером». Третий — в вермахтовской форме, при погонах и с нашивкой РОА на рукаве, тоже со «шмайсером». Классическая сбродная группа, бывали и поэкзотичнее. Ну, по карманам — «наганы» и гранаты, и никаких документов. — Он зло выдохнул сквозь стиснутые зубы. — Они не вернулись, Федя. Пропустили все контрольные сроки, сутки прошли, а их все нет. Одна надежда — что их все же не убили, а держат у себя, не отпускают. Но надежда, дохленькая, хотя кое-какая легенда у них была: власовцы, все трое. Не настолько хорошо они язык знали, чтобы перед немцами себя за немцев выдавать. И не из таких переделок ребята выходили, а тут, изволите ли видеть… — Он тяжело помолчал. — Кое-какие предположения уже сейчас можно делать. Там, безусловно, не «тотальники» с одышкой и ревматизмом и не косорукая обычная пехота. Гораздо более хваткие ребята, если смогли справиться с нашими… И еще. Их там должно быть не особенно много. Ни разу не было попыток прорваться через заслон на ту сторону — значит, их слишком мало, чтобы лезть на роту, не рискнули. А ведь должны были попробовать — это первым делом любой бы сделал на их месте. Не могли не наблюдать украдкой. Ты знаешь, по какой системе заслон работает?

— Да нет. Знаю только, что он есть.

— Две роты дежурят посменно, по двенадцать часов. Те, что выходят в «ночное», отсыпаются днем, чтобы ночью бдили в четыре глаза и держали ушки на макушке. Крайне нежелательно командованию, чтоб там немецкая разведка прошла. Радаев по приказу армейского управления выделил им четырех проводников с собаками — тоже дежурят посменно. Ну, вот так дела обстоят. Когда группа не вышла в срок, пришлось доложить в армейское управление. Оттуда пришел приказ: организовать прочесывание, полностью очистить лес от немцев, свои соображения по ВЧ высказать немедленно. Ну, мы с Радаевым именно такой оборот дела заранее и предвидели — не первый год замужем… И практически обоим одновременно пришла в голову светлая идея… К чему тащить за тридевять земель войска по охране тыла, у которых в этих краях своих забот по горло, если в двух шагах от леса, назовем вещи своими именами, прохлаждается батальон майора Седых? Причем не обычный, а разведбат. И личный состав у тебя кое в чем поднаторел лучше обычной пехоты, и ручных пулеметов в два раза больше, чем в обычном батальоне, и даже собственный бронедивизион есть.

— У меня даже фаустпатроны есть, — усмехнулся я не особенно весело. — Штук тридцать. Этого добра, сам знаешь, нынче везде навалом, раздобыть — раз плюнуть…

Он не ответил на улыбку, сказал серьезно:

— Использовать «фаусты» против кучки окруженцев — излишняя роскошь, пижонство и гусарство… А вот пулеметную роту и бронетехнику на равнину выведешь. Чтобы ни один не ушел. Ты ведь приказ получил?

— Конечно, — сказал я. — И насчет пулеметной роты, и насчет бронетехники, и насчет всего прочего.

— Должны справиться в лучшем виде, — сказал Чугунцов. — Лесочек, если прикинуть, мизерный. Не африканские джунгли и даже не твоя сибирская тайга. Даже если идти крайне осторожно, на всякий случай пустив вперед саперов, с теми силами, что у тебя есть, часа за три справитесь. Ну и я небольшую подмогу привез: двенадцать разыскников и двое проводников с собаками. Радаев по всем сусекам поскреб, последнее от сердца оторвал…

— Ого! — сказал я. — Давненько не припомню за ним такой щедрости.

— Обстоятельства, — все так же без улыбки сказал Чугунцов. — Приказ недвусмысленный: полностью очистить лес от немцев. Чтобы твои разведгруппы до заслона дошли, как по асфальту в Парке культуры и отдыха. Черт, это просто здорово, что ты их раньше не отправил. Как пить дать, напоролись бы на этих леших, и кто знает, чем кончилось бы. Уж если они наших ухитрились одолеть — не из простых свиней свиньи…