Анеко Юсаги - Становление Героя Щита 17

— Рафу, — Раф-тян показала пальцем на бегущую ко мне Рафталию.

— Наофуми-сама!

— Рафталия!

Я и сам побежал навстречу и сгоряча обнял её.

— Н-Наофуми-сама? — услышал я слегка растерянный голос Рафталии и ощутил её приятный запах.

Как хорошо, что она не попала в беду, как в прошлый раз.

— Ты в порядке? Я так волновался за тебя.

— Это я должна у вас спросить… Мои характеристики только что невероятно выросли. Что это было? — Рафталия осмотрела меня с ног до головы. — И как ваши раны?

Рафталия осталась в замке Фобрея, чтобы прикрыть наше отступление, когда я получил сильные раны. С тех пор случилось множество событий, но Рафталия о них не в курсе.

— Уже зажили. Ты сама не пострадала? Если надо, я сейчас же подлечу тебя.

— Спасибо, со мной всё хорошо. Я успела телепортироваться Катаной, пока со мной ничего не сделали.

Рафталия с облегчением в глазах посмотрела на Щит. В ходе тех же событий Такт на время забрал его у меня.

— Переживала за Щит? Можешь считать, что я вернул его… а можешь — что его и не отбирали.

— А всё-таки?

— Сложно сказать. Не знаю даже, как объяснить.

Пока мы разговаривали, к нам подошли Ларк, Терис и Грасс.

— Спасибо за помощь. Без вас нам бы пришлось нелегко.

— Ага, я заметил, что дела у вас шли не очень. Как бы вы оправдывались, если бы с Рафталией что-то случилось?

Я не смог удержать себя от этих слов, хоть и понимал, что Грасс и её товарищи ни в чём не виноваты.

— Наофуми-сама…

— Знаю. И кроме того, я знаю, что ты не из тех, кто убегает одна, бросив друзей в беде.

Я хорошо изучил характер Рафталии. Если кто и стремится спасти лишь свою шкуру, это уж точно не она.

— Я слышала, тебе угрожала огромная опасность, Наофуми.

— Да что за него переживать, леди Грасс. Если он научился вытворять такое, то наверняка победил своих врагов, — ответил понятливый Ларк.

Но не будем тут стоять.

— Я позову Садину и остальных.

Мы отошли от ворот, у которых недавно проходило сражение, воссоединились с моими спутниками и продолжили разговор уже во внутреннем дворе замка.

— Я так рада, что мы снова встретились, Рафталия-тян!

— С-сестрёнка Садина, мне тяжело дышать.

Садина обняла Рафталию, как только увидела.

— Больше вам ничего не угрожает? Эта битва была сравни победе над Тактом?

— Да, в том смысле, что мы одолели важного врага, — подтвердила Рафталия. — Кстати, Наофуми-сама, чем в итоге закончилась история с Героем Кнута? И что стало с королевой, которую он ранил вместе с вами?

Я отвёл взгляд и притих. Рафталия поняла мой ответ и свесила голову.

— Мне удалось выжить благодаря показателю выносливости и помощи Эссенции Щита, но… — наконец, выговорил я.

— Понятно…

— Что касается Героя Кнута… Такта, то Подонок после смерти королевы вновь собрался с духом, стал Королём-мудрецом и спутал планы Такта по захвату мира, остановив его наступление в Мелромарке.

— Неужели это заслуга короля? Мне с трудом верится.

Я не удивлён, ведь Рафталия не видела, каким стал король Мелромарка.

— Да-да, — поддержала меня Садина. — До меня доходили только слухи, но он и правда совершил невозможное.

— Это точно, — согласился ещё и Ицуки монотонным голосом. — Пожалуй, в ходе той битвы он в очередной раз закрепил за собой титул Короля-мудреца.

Кстати, Ицуки на пару с Лисией воевали бок о бок с королем. Они могли проникнуться его достижениями гораздо сильнее, чем я.

— Я всего лишь сражался так, как он приказывал, и к моему удивлению, армия Фобрея действительно не смогла устоять.

— Да. И это случилось удивительно быстро, — поддакнула Лисия.

Ицуки и Лисия всего лишь исполняли приказы и не видели происходящее в целом. Как и я — я тоже всего лишь сражался с Тактом, а в основной битве не участвовал.

— Раз так, я уверена, что покойная королева довольна им, — согласилась Рафталия. — Но неужели вы собираетесь и дальше его так называть?

— Подонок уже сам привык к этому имени и не хочет его менять.

— Как-то это грустно.

И не говори, мне тоже так кажется.

— В общем, да, он здорово поработал и стал таким харизматичным, что мне и правда не хочется называть его Подонком. Он возглавил армию альянса, которая уступала Фобрею и числом, и силой, но сумел вырвать победу у Такта.

Я как-то пытался назвать Подонка Олткреем, но он недовольно посмотрел на меня и поправил. Не понимаю, почему ему так не нравится прежнее имя.

— Я тоже прислушался к его словам, благодаря чему смог жестоко отомстить Такту.

— Жестоко отомстить? Это как? У меня очень плохое предчувствие.

Я рассказал Рафталии, как именно победил Такта. Конкретнее — как использовал одолженный у Подонка Посох и заклинание Олл Либирейшн Аура Х, чтобы втоптать его в грязь. Из-за этого я стал настолько сильным, что даже отдал Посох Такту, иначе было совсем неинтересно. После этого мы с Фоуром хорошенько поколотили врага, забрали Щит, Звёздное Оружие, вражескую гордость и ещё пару вещей, прежде чем он потерял сознание и мы его связали.

— Ну и дальше был спектакль, вернее показательная казнь и его, и всего его гарема за попытку захвата мира. Я, конечно, считаю, что публичные казни — это неправильно, но там по-другому было нельзя.

Это не очень приятные воспоминания, но важное событие. Так должны наказывать всех, кто пытается захватить мир и терпит неудачу.

— Не могу им сочувствовать. Они убили Атлу-сан… и многих других людей.

— Это точно…

Если бы этот мерзавец не вмешался в битву с Фэнхуаном, всё сложилось бы иначе. Да, казнь была излишне жестокой и кровавой, но я тоже не сочувствую Такту.

— По крайней мере, я теперь могу считать, что вы отомстили убийце, Наофуми-сама.

Только и остаётся надеяться, что благодаря убийству Такта мы спасли множество других жизней.

— Теперь она будет покоиться с миром.

— Да, ты права… — согласился я. — Когда я блуждал между жизнью и смертью, то попал в мир Щита, где видел Атлу. Она… вела себя как обычно.

Я показал Рафталии Щит, и на нём сверкнул самоцвет. Неужели Атла до сих пор смотрит на нас из Щита и дразнит Рафталию? Во всяком случае, мерцание самоцвета показалось мне слегка вызывающим. Рафталия тоже это почувствовала и слегка нахмурилась.

— Как бы там ни было, я рада, что вы выздоровели и ничуть не изменились.

— Атла тоже сказала, что я не изменился. Разве что стал романтичнее.

Правда, это сводится лишь к тому, что я ставлю чувство долга на первое место, а не отрицаю романтические отношения как таковые.

— Теперь я даже не против, как говорит, Садина, “поразвлекаться” после окончания волн, но до возвращения в мой мир.