Генри Олди - Если герой приходит [СИ litres]

– Сколько? Год?

Издевается, тварь. Нет чтобы просто съесть, надо еще и унизить.

– Лет десять, может, больше. Обождете, а?

Я, если надо, тоже насмешничать умею. Сам погибай, а врага оскорбляй!

– Десять лет? Эвриала, он смеется над нами!

Надо же, догадалась!

– Поставь меня! А ну быстро поставь меня на землю!

Чего я не ожидал, так это того, что меня послушаются. Ноги коснулись земли. Колени подогнулись, но я устоял. Спасибо утесу, было на что опереться. Чудовище, которое преграждало мне путь к морю, быстро пятилось прочь. Нет! Оно не пятилось, оно оставалось на месте – просто уменьшалось в размерах, а казалось, что пятится, удаляется. Втягивалась в кожу чешуя, крепкая и блестящая как бляшки доспеха. Поверх нарастала одежда: обычный женский пеплос, длинный, до пят.

Так же одевалась моя мама. Я вспомнил, что она мне не мама и загрустил. Лучше бы чудовище меня убило! Ушел бы в царство мертвых, встретился с Пиреном, с дедушкой…

Змеи стали волосами: черные, вьющиеся локоны. Когти – ногтями. Расточились, сгинули крылья. Львиные клыки, острые как ножи, сделались не больше человеческих. Спрятались за губами: по-прежнему ярко-красными, но уже не похожими на кровь.

Женщина. Высокая, сильная.

А вон и вторая.

Их обычность испугала меня больше чудовищности . Ноги подкосились, я сполз по камню. Сел на землю. Мелкие камешки впились мне в ягодицы.

Море?

Почему здесь море? Откуда?!

– Ты не думай, – предупредила вторая, которую первая звала Эвриалой. – Если что, я прыгаю быстрее кошки. Раз, и я уже на другом конце острова. А тут до тебя рукой подать. Схватишься за оружие, разорву. Понял?

Я кивнул. Что тут непонятного? Попрыгунья и есть [66] Имя Эвриала означает «Далеко Прыгающая». .

– Что ты с ним, как с ребенком? – вмешалась первая. – Все он понимает, не маленький. Девять лет скоро, большой уже. Видишь, сообразил, уменьшился. Убрал боевую ипостась. Как тебя зовут, щенок?

Девять лет скоро… Она что, знает меня?!

– Гиппоной.

– Врать вздумал? Какой ты Гиппоной?

– Какой есть, – я обиделся. – Кто же я, по-твоему?

– Хрисаор. Хрисаор Золотой Лук [67] Хрис (золото), аор (меч или вооружение лучника). Имя может читаться как Золотой Лук или Золотой Меч. . У тебя имя на лбу написано. Пахнет от тебя этим именем. Ты что, умом тронутый? Такие, как мы, не могут укрыться друг от друга. Мы друг друга видим насквозь: имя, природа, возраст. Вот ты – ты видишь меня насквозь? Какая я?

– Сильная, – признался я. – Очень.

– Вот! Я Сфено, Сфено Ужасная [68] Имя Сфено означает «сильная, могучая». «Ужасная, грозная» на древнегреческом звучит как Горгона. . А это Эвриала Грозная.

– Вы сестры?

– Молодец, угадал. Я же сказала: все ты видишь…

Что тут было видеть? Они же близнецы! А я, значит, Хрисаор. Лучше не спорить: схватит, тряхнет, рявкнет. Буду Хрисаором, мне без разницы. Если выживу, так точно без разницы.

– Я Хрисаор, – вслух повторил я. – А что я тут делаю?

– Какой умный мальчик, – буркнула Эвриала. – Просто сама рассудительность. Вот и мы хотим знать: что ты здесь делаешь? Что ты, Кербер тебя раздери, делаешь здесь вот уже девять лет?!

– Почти, – напомнила Сфено. – Девяти еще нет.

Пользуясь моментом, я огляделся. Берег как берег. Скалы до неба. Тропинка наверх. Галька кругом, ракушки. Водоросли. Дальше – море. Еще дальше – туман. Горизонта не видно, все тонет во мгле.

…мгла забурлила, вскипела. В ней обозначились смутные фигуры. Две женщины проступили из тумана. Вознеслись над морем. Хлопнули орлиными крыльями, расплескав вокруг себя золотые отблески.

Они не просто приближались. Росли, раздавались ввысь и вширь. Блестела чешуя, из пальцев выдвинулись острые когти. Оскалились рты, сверкнув львиными клыками…

– Я вас знаю! – закричал я. – Я вас видел!

– Где?

– Во сне!

– Убью, – пообещала Сфено. Совсем как я ей обещал, только убедительней. – Толком говори, дурила!

– Я толком! Я меч взял, тут смотрю: вы! Вы обе! А он на берегу…

…в ответ великан взмахнул мечом. Он не рубил, он угрожал. Клинок взвихрил мглу, заставил в страхе шарахнуться прочь. Львицы, орлицы, чудовища – женщины замедлили полет, не решаясь перейти опасную черту…

Я им все рассказал. Как во дворе мечи пробовал. Как взял аор . Как увидел великана, Сфено, Эвриалу. Войну их увидел. Очнулся на ложе, весь больной. С самого начала до конца рассказал.

Они слушали. Не перебивали.

– Он не врет, – пробормотала Эвриала, когда я замолчал. – Сфено, он говорит правду. Может, он действительно Гиппоной? Гиппоной из Эфиры?!

– Пахнет, – возразила Сфено. – Пахнет Хрисаором. Я что, нюх утратила?

– Насквозь, – напомнил я. – Вы видите меня насквозь.

Дикая идея пришла мне в голову. Надо было хватать коня за гриву, пока есть такая возможность.

– Если да, кто мои родители?

Сфено пожала плечами:

– Понятия не имею. Имя, природа, возраст – помнишь? Природой ты в нас, морских. Скоро девять лет стукнет. Зовут Хрисаором. Гиппоной? Ну, не знаю. Может, немножко и Гиппоной. Особенно сейчас. А родители… Это же не ты, правда? Это совсем другое дело. Откуда нам знать?!

– Ладно, – вздохнул я. – Пускай. Тогда скажи, как я здесь появился? Это хоть тебе известно?

Эвриала отвесила мне подзатыльник. В боевой ипостаси пришибла бы, как комара. А так ничего, только голова закружилась.

– Он еще спрашивает! – громыхнула Попрыгунья. – Мы гостили у сестер-гесперид [69] Геспериды – нимфы, хранительницы золотых яблок. По одной из версий, родные сестры Горгон. , на Счастливых Островах. Ели яблоки, сплетничали…

– Где?!

– Дальше на Запад. Медуза осталась здесь. Она ходила на сносях, никуда не хотела…

– Кто?!

– Медуза, наша третья сестра.

– Медуза Горгона?!

– Разумеется, Горгона. Кто же еще?

– А почему она не превратила вас в камень?

– Сфено, ты ему что, все соображение отбила?

– Нет, ну почему? Взглядом, а?

– Ты, баран безмозглый! С чего бы ей нас в камень превращать? Родных сестер?! Вот тебя бы она точно превратила: не в камень, так в кучу дерьма. Говорю тебе: мы у гесперид были. Не ждали ничего дурного. Если что, она бы и сама родила без нашей помощи.

– Надо было остаться, – хрипло бросила Сфено, сжимая кулаки. – Ты говорила, я не послушала. Никогда себе не прощу.

Старшая из Горгон – по праву рождения и признанию сестер – Сфено Ужасная сама себя не узнавала. Для этого ей не надо было глядеться в воду залива. По-хорошему следовало трясти щенка, пока из него не посыплется правда вперемешку с рыданиями. Не выдержит? Кинется в боевую ипостась? Убить, убить сразу, пока не набрал полной силы. Даже если он бессмертен – здесь, в мире мертвой жизни, бессмертное гибнет едва ли не быстрее всего остального. Сколько таких ссыльных прекратило свое жалкое существование? Сколько родившихся здесь предпочли небытие прозябанию?! Умереть от когтей и клыков лучше, благороднее, чем гнить заживо, утратив счет времени, вспоминать былое величие, словно старуха, скорбящая по былой красоте.