Сергей Малицкий - Тени Богов. Избавление [СИ]

— Вы о чем? — не понял Стайн. — Половина стражников мои давние приятели. Они даже не стали смотреть подорожные. Никаких отметок на них, конечно же, нет. Сейчас мы повернем налево, из города нас уже не видно, и по луговине доберемся до дороги на Лигену. В Райдону самый короткий путь вдоль гор.

Ашман покачал головой и произнес что-то на своем языке.

— Он говорит, что видел летающие мечи, но первый раз видит летающий нож, который подобен полету горной осы, — перевел с ухмылкой Моркет. — Кажется, Ло Фенг, один твой враг не смог выполнить свое предназначение.

— Бросок был произведен женской рукой, но увернуться от него было невозможно, — заметил Ло Фенг и снова посмотрел на Гледу. — Тебя учили этому?

— Учили, — прошептала она. — Отдельно учили, как нужно ловить, и отдельно учили, как нужно бросать. Ловить я не успела научиться, толком этого даже отец не умел, а бросать — только начала.

— Это был бросок без замаха, — заметил Скур. — Этому не учат. Это невозможно исполнить.

— Для человека, — заметил Моркет.

— Твою же мать, — покачала головой одна из сестриц.

— Вы можете мне хоть что-то объяснить! — повысил голос Стайн. — Что случилось?

— Гледа! — послышался срывающийся крик, и на дороге показался Унг.

Завидев отряд, парень обрадовался, засмеялся, вытер со лба пот и уселся прямо в пыль.

— Догнал! Я тебя вспомнил, Гледа. Больше ничего не помню, а тебя вспомнил. И отца твоего вспомнил. Где он? Где Торн Бренин? Он должен сказать, из какого я города. Мне нужно домой!

— Ты из Райдоны, — вздохнул Стайн. — Большего не скажу, но два года назад ты прибыл в Альбиус с подорожной из Экинуса.

— Значит, из Экинуса? — обрадовался Унг. — Там-то меня точно вспомнят. А в какой это стороне?

Городишко Стром оказался чистым и светлым. Пожалуй, его можно было пройти из конца в конец за полчаса, однако в нем имелась и довольно приличного размера, выстроенная из кирпича, но тщательно выбеленная известью ратуша, и не слишком большой, но ладный храм, и рыночная площадь, и казарма, и множество лавок и даже пара приличных трактиров, и все то, что свидетельствовало в пользу проживания именно в этом городе. Нет, жить, конечно, следовало там, где положено судьбой, но если и не неделю, то хотя бы пару дней в уютном Строме, где, кажется, все знали друг друга в лицо и по именам, провести можно было с изрядным удовольствием, и провести даже в дни жатвы, поскольку стражи в городе оказалось предостаточно, а в довершение ко всему едва ли не на каждом перекрестке имелся храмовник, который, позвякивая колокольцем, был готов смазать храмовым снадобьем всякую ужасную отметину на загривке или еще где любому бедолаге. Но дело было конечно не в ратуше, и не страже, и даже не в храмовниках, и не в каком-то особенном городском уюте, а в том, что Стром славился на всю Йерану и даже на всю Беркану своим сыром, который вместе с не менее знаменитым вином из не столь уж далекой Оды составлял тот самый восхитительный сплав наслаждения, что тянул сюда всякого гурмана и из ближних городов, и из дальних. Хотя, как, скупо посмеиваясь, поведала Рит Филия, сочетание это еще сильнее проявлялось в одалском городе Хойда, поскольку находился тот точно в центре Берканы и в нем к стромскому сыру добавлялась райдонская белая рыба, пертская мраморная свинина и исанские фрукты. Однако для Рит все эти рассказы были не более интересны, чем цветные витражи в окнах местных богачей, потому что на улицах Строма почти не было видно горожан, а между камней мостовой кое-где поблескивали осколки битой посуды.

— И это селение не обошла беда, — наконец признала Филия и, покосившись на Лона, который со своими воинами вел девиц к назначенному им месту ночлега, прошептала. — Не забывай, дорогая. Чем дольше мы будем играть в эту игру, тем дальше успеет пройти по своему пути наша подруга.

— И что же тебя беспокоит? — спросила Рит. — Пока что мы держимся избранного плана.

— Меня беспокоит Эней, — призналась Филия. — Ну, или Лур, как его называют в последние годы. Впрочем, эти имена он меняет чаще, чем я меняю платья. Кстати, платья мне стоило бы менять почаще. Тем более, что в дальней дороге они изнашиваются и надоедают куда быстрее. Впрочем, к демонам платья. Дело в том, что Лур, конечно, не самый сильный из умбра Берканы, и уж тем более не сильнее Адны, по сути он вообще курро, но, по словам моей матушки, самый хитрый и изворотливый. К счастью — не самый мудрый.

— А кто самый мудрый? — спросила Рит.

— Ананаэл, — сказала Филия. — Слышала уже это имя? Да, этим именем подписаны едва ли не все главные книги Храма Кары Богов.

— А с ним что не так? — не поняла Рит. — Он-то чем тебя беспокоит?

— И меня и мою мать, — заметила Филия. — Тем, что он единственный, кого она не нашла. Она даже Тибибра разыскала во Фризе, пусть и не рискнула к нему приблизиться. А Ананаэла не нашла. Хотя была вхожа во все храмы, разговаривала со всеми, в ком имеется хоть капля мудрости. А вот Ананаэла не разыскала. Хорошо прячется.

— Остальные, значит, все известны? — спросила Рит.

— Почти, — ответила Филия. — Ты-то ведь тоже кое-что знаешь об этом? Пять теней было у пяти властителей мира. Тибибр, Дорпхал, Атраах, Чилдао и Адна.

— Осталось четверо? — прищурилась Рит.

— Похоже на то, — кивнула Филия. — Тибибр, как я уже сказала, где-то во Фризе, под ним хоть и условно с самого начала были все высшие, правда, семь сотен лет назад моя мать откололась от этой шайки. А вот Атраах откололся от нее только в Опакуме. Бесповоротно и не по своей воле. Навсегда. Канул в бездну.

— Выходит, Фриза должна быть куда сильнее Берканы? — поинтересовалась Рит. — Кто с этой стороны, если все высшие там?

— В том-то и дело, — пробормотала Филия, вглядываясь в спину Лона. — Смотри сама — у каждого высшего — было четыре тени низших. Тех, кого потом назвали беглецами, курро. Но Тибибр единственный, кто сохранил почти полный их набор. Ананаэл, Эней и Коронзон — его тени. Не хватает лишь Калза, но тот был среди тех двенадцати, что отдали свои жизни во время второй жатвы. Говорят, что последней могла стать уже и она. Но дело не в нем. Эти трое оставшихся как будто бы и не совсем беглецы. Хорошо устроились, не находишь?

— Думаешь, они в сговоре с Тибибром? — спросила Рит. — И все эти жатвы лишь замаскированная бойня, а не война севера и юга?

— Я бы этого не исключала, — сказала Филия. — А моя мать так просто была и уверена в этом.

— Дорпхала я запомнила, — сказала Рит. — Еще человеком. Он шел с нами.

— Я знаю, — кивнула Филия. — Убил сына Зонга и его жену. Для них это словно муху прихлопнуть. Впрочем, для эйконцев это почти то же самое.