Хафса Файзал - Охотники за пламенем [litres]

Лунный свет отбрасывал тени, заостряя впадины на лице хашашина.

– Ты потеряла сознание из-за жары. Не успей я поймать – ты бы расколола себе череп. Альтаир принёс тебя сюда. А я снял плащ. – Повернув голову, он коснулся рукой шеи. – Ничего более. – В темноте голос сарасинца звучал почти неслышно. Как будто его позорила сама идея разговора.

– Кто ты? – спросила Зафира, скрестив на груди руки и не обращая внимания на ткань, что он протягивал ей.

– Зависит от угла падения света. – Хашашин отбросил мокрую тряпку.

В его словах звучало отчаяние.

– Чего ты от меня хочешь? – вновь спросила она шёпотом.

«Зачем ты пытался меня убить? Зачем заботишься обо мне?»

Губы темноволосого сарасинца слегка приоткрылись.

– Ах, sayyida благословила нас своим присутствием, бледная, как сама луна! – пропел Альтаир, выйдя из тени. Голубой свет озарял его тело.

Зафира чуть не поперхнулась при виде обнажённой груди генерала. Загорелой, рельефной – о небеса .

Альтаир, бесстыдный мужчина, лишь усмехнулся.

– Пора собираться в путь.

– Мы заночуем здесь. Ей нужен отдых, – отчеканил хашашин.

Зафира одарила его изумлённым взглядом. Судя по звуку, который издал Альтаир, стало ясно, что хашашин редко обращал внимание на чьи-либо нужды, кроме своих собственных.

– Буду на карауле, – продолжил он.

Альтаир вытер тело полотенцем.

– Хорошо, мой Сул…

Хашашин раздражённо оборвал его фразу, заставив Зафиру удивлённо приподнять брови. Альтаир преувеличенно вздохнул и отсалютовал спутнику двумя пальцами.

Для сарасинцев они временами казались на удивление… нормальными. Пока Альтаир накладывал на рану свежую повязку, Зафира изо всех сил старалась не глазеть. Мужчина, накинув одежду, развернул спальный мешок – замысловато сотканный ковёр сине-зелёных оттенков с бежевой бахромой. Спустя мгновение он улёгся на спину, скрестив за головой руки. Kharra . Зафира не взяла с собой спальный мешок.

Заметив проблему Зафиры, Альтаир коварно ухмыльнулся.

– Могу поделиться.

– Нет уж, shukrun , – выпалила Зафира, смягчая растущий приступ гнева, после чего снова натянула плащ.

Был бы здесь Дин, он бы наверняка предложил ей свою постель, а сам бы лёг на песке. Схватив сумку Дина, Зафира прижала её к осыпающемуся камню. Дин. Дин. Дин. После его ухода на память остались лишь вещи, которых он касался. Жестянка от какао и банка из-под мёда, пустые, как мир без него. Веки Зафиры сомкнулись.

Нет. Нельзя закрывать глаза среди врагов. У неё есть миссия. Ей нужно выжить.

Холод пронизывал ночь, и Зафира обвила колени руками. Удивительно, что та самая пустыня, которая недавно стала причиной её теплового удара, теперь заставляла дрожать.

Альтаир повернулся к Зафире. На лице генерала застыло серьёзное выражение.

– Мне жаль. – Он бросил взгляд на сумку Дина. – Жаль твоего друга.

Расположившись поодаль, хашашин отряхнул небольшой валун и уселся к Зафире спиной. Охотница тут же накинула на голову капюшон, позволив ему упасть на глаза. Значит, такова для сарасинцев ценность жизни? Убить и извиниться. Словом отплатить за поверженную душу.

Вся усталость, которую она чувствовала, вскоре сменилась ошеломляющим горем. Надев кольцо, Зафира кожей ощутила гравировку. «Ради тебя тысячу раз». Она чувствовала на себе пристальный взгляд Альтаира, но сомневалась, что он хоть что-то знал о потерях. Как и хашашин, чей затылок разглядывала Зафира.

Ведь не зря сарасинцев считали бессердечными.

В конце концов дыхание Альтаира замедлилось. Зафира выиграла битву, оставшись начеку. Она боролась со сном и даже не поняла, спала или бодрствовала, когда шорох одежды нарушил ночную тишь. Прикрыв глаза, Зафира наблюдала, как хашашин отвернулся от оазиса.

Всё своё внимание он сосредоточил на Альтаире – она поняла это по отблеску в его глазах. Спустя долгое время взгляд хашашина переместился на неё. Зафира напряглась, но сарасинец, казалось, ничего не заметил.

Ей чудилось, будто миновало несколько лет, прежде чем хашашин, вздохнув тяжело и обречённо, наконец-то отвернулся.

Зафира задумалась над этим странно человеческим звуком, прежде чем сон затянул её в свои владения.

Девушка заговорила во сне.

Rimaal .

Девушка. Охотница.

Она бормотала слова, пересыпанные проклятиями, которые бы точно развеселили Альтаира. За бранью тут же последовала фраза «не сейчас», а за ней – имя, которое Зафира твердила снова и снова. Насколько мог понять Насир, Дин был тем самым деменхурцем, которого убил Альтаир. И вряд ли он был Зафире лишь другом.

Она бормотала о сёстрах, чьи имена вызывали улыбку на её губах. Насир невольно задумался, каково это – иметь брата или сестру от одной матери. Ибо все отношения, которые завязывал в своей жизни сын султана, либо являлись частью обмана, либо длились недолго.

Насир стоял над Альтаиром, чьё лицо притупилось глубоким сном. Он смотрел на гладкую, статную шею, с которой сползла ткань тюрбана. Это было бы легко. Один чистый, безболезненный порез…

Отец бы точно гордился сыном.

Последняя мысль заставила Насира поддеть носком сапога голый бицепс Альтаира. Правый глаз генерала мгновенно открылся. Принц сжал челюсти. Альтаир никогда не терял бдительности.

– На долю секунды я подумал, что у тебя хватит духу, – сказал Альтаир.

– На что? – спросила Зафира, зевая, и принялась чистить зубы сиваком [38].

Рот Альтаира скривился в ухмылке.

– На поцелуй.

Насир пнул его, однако смех Альтаира только усилился.

– Пора в путь, – объявил хашашин.

Глаза их снова встретились, и Насир споткнулся. Помимо отца и покойной матери, только два человека когда-либо смотрели ему прямо в глаза: Альтаир и Кульсум, но Кульсум лишь мельком.

Как будто выдерживать его взгляд было так же невыносимо, как и шпионить за подобным ему чудовищем.

Выбросив из головы посторонние мысли, Насир убрал лук. Солнце ещё только перебиралось через горизонт, поэтому в воздухе витала прохлада. Он снял с шеи куфию и обернул вокруг головы, сделав тюрбан.

Альтаир протянул девушке лаваш и три сладких финика, и та взглянула на них с подозрением.

– Они съедобные. И совершенно безопасные, – заверил он.

– Как и моя еда, – фыркнула Зафира, роясь в сумке в поисках более тёмных фиников.

– Ты же понимаешь, что так не может продолжаться вечно? – усмехнулся Альтаир, протягивая еду Насиру.

Хашашин проигнорировал это. Альтаир, пожав плечами, запихнул в рот немного лаваша, после чего стряхнул крошки с коротко подстриженной бороды.

– Пока не умру от голода, буду притворяться, что может. – Она закусила губу, как будто слова причинили ей боль. Глаза закрылись, ноздри раздулись.