Хафса Файзал - Охотники за пламенем [litres]

Боль преобладала над всеми чувствами. Положение рук растягивало грудь, горло, кожу. Мышцы внутренней стороны бёдер болели от напряжения.

Знакомое ощущение лука за спиной пропало, а тяжесть джамбии на поясе превратилась в насмешку, потому что от рук больше не было пользы.

Затхлый ветерок пощекотал кожу Охотницы, а мгновение спустя тишину нарушило чирканье спички. Зафира пристально смотрела на крохотное пламя, которое неспешно плыло в её сторону, окрашивая воздух запахом серы.

Приглушённый свет, озаривший прямоугольную комнату, дал Зафире возможность разглядеть свою камеру. Она стояла в центре длинной стены. Напротив располагалось кресло из чёрного дерева и потускневшего серебра, достаточно большое, чтобы называться троном. Пустое.

Зафира ощутила движение воздуха, нет – сердце дрогнуло – тьмы , что миновала её, собралась перед глазами чернильным водоворотом и наконец превратилась в стоящего перед троном мужчину. Короля, увенчанного тенями.

Он сел и бросил на неё оценивающий взгляд янтарных глаз.

– Передумал? Сердце не выдержало? – прохрипела Зафира. – Ya laa, я совсем забыла, что у тебя его нет.

Единственными известными ей существами, которые не обладали сердцами, были ифриты. Но даже ифриты нуждались в хозяине. Они не были настолько умными. Настолько древними .

– Как горько слышать, – медленно протянул Тень.

Зафира приподняла бровь, гордясь, что не уклонилась от изучающего взгляда.

– Моё положение сладким не назовёшь.

Веселье исказило черты его лица.

– Справедливо. Хочешь пить, azizi ?

Справа от Тени возникла девушка – настоящее воплощение аравийской красоты: смуглая кожа, тёмные глаза, мягкий изгиб алых губ. На ней были синие одежды, а тонкую шею скрывал оранжевый шарф. В одной руке красавица сжимала запотевший кувшин с водой, а в другой – пустой стакан. Зафире не удалось скрыть удивления.

– Расслабься. Это ифрит, – успокоил Тень. – Меня раздражало, что они каждые несколько минут меняли облик, поэтому я заставил их, – он взглянул на девушку, – изменить привычки.

– Что тебе от меня нужно? – хрипло спросила Зафира, отвлекая его внимание от девушки. От ифрита или кем она там была.

– Я уже озвучил свои пожелания, – напомнил Тень, наклонив голову.

– Поэтому ты решил заковать меня в цепи до того , как я соглашусь?

Зафира всем сердцем надеялась, что за ней не придут. Надеялась, что Насир не придёт.

– О, ты уже отказалась. А теперь ты не в том положении, чтобы вести переговоры. – Он взял у девушки стакан. – Знаешь, когда-то ты напоминала этот стакан – холодный, пустой сосуд, ожидающий наполнения. – Он жестом велел девушке наполнить стакан. – Как только я узнал, кто ты такая, я воззвал к тебе из Арза. Я шептал твоему отцу. Я сделал из тебя тот компас, которым ты стала. Я создал нечто из ничего. Но я терпелив, а тьма, как ты знаешь, вечна. Раз ты не можешь выполнить мою просьбу после всего, что я для тебя сделал, azizi , – он замолчал, провёл языком по губам, – то я ничего не теряю.

Он уронил стакан.

Зафира вздрогнула, когда стекло разбилось, а осколки и брызги разлетелись по медному полу.

Точно так же, как осколки её сердца рассеялись где-то в тени.

Позже, намного позже, Тень вернулся, и Зафира почувствовала нежное и прохладое прикосновение к своему подбородку. Охотница открыла глаза. Каждая часть её тела ощущала пять точек, в которых его пальцы касались её лица, отчего пульс Зафиры предательски участился.

Напряжение в руках и ногах мешало ей думать. Зафира была готова на всё ради мимолётного облегчения. Она хотела, чтобы остальные её нашли. Нет. Она не хотела видеть, как с них заживо сдирают кожу.

Но они и не могли её отыскать. Без неё все они превратились в слепцов, запертых в клетке с волками.

– Отпусти меня, – пробормотала Зафира.

– У тебя была вся ночь, чтобы подумать. Ты принесёшь мне Джаварат? – Голос был таким же нежным, как его прикосновение, и Зафира задавалась вопросом, как кто-то настолько прекрасный мог быть так жесток.

Она почти согласилась, но с губ сорвалось иное:

– Я убью тебя.

Тень лениво рассмеялся.

– Смерть – для дураков, azizi . Тьма нерушима, вечна, не ограничена человеческими возможностями. Твоё оружие не может причинить мне вреда.

Определить – значит ограничить.

– Ты планировал это много лет, – осознала Зафира. – С тех пор, как я вернулась из Арза в самый первый раз.

С тех пор, как умерла султанша. Ещё до смерти Бабы. До того, как Умм сошла с ума.

Кто он? Кто этот мужчина?

– Серебряная Ведьма, – прохрипела Зафира. – Какова её роль?

– О, невероятно прекрасная женщина, правда? – спросил Тень, опускаясь на трон. – Она была непреклонна в поисках, но, увы, лишена любви и одинока в своих трудах. Я расставил ловушки, сплёл паутину слов, и вскоре моё терпение принесло плоды. Что касается султана Аравии, однажды ему преподнесли медальон, который он полюбил больше, чем собственного сына, и дальше всё было легко.

Лишена любви. Осознание пульсировало в её жилах.

– Зачем… зачем тебе Джаварат, если ты правишь всем островом?

– Шарр растёт и вырывается из-под контроля. Думаешь, я хочу , чтобы Арз поглотил Аравию? – Он откинулся на спинку трона. Его татуировка замерцала.

Он лгал. Шарр был не чем иным, как землёй; ему незачем было угрожать Аравии армией деревьев.

– Я не дурак, чтобы жаждать разрушений, azizi . Я лишь хочу порядка во всём. Но чтобы достичь великих целей, приходится идти на великие жертвы.

– Значит, ты такой же, как любой другой преступник – ты используешь магию крови, чтобы заставить Шарр выполнять приказы.

Он наклонил голову, и что-то вспыхнуло в его глазах.

– Разве ты не читала обо мне в своих сказках? О том, кто владеет магией, не используя кровь? Привяжи себя к сосуду, и он станет твоим без какой-либо платы. Я устал заимствовать, устал от ограниченности собственных сил и от необходимости пользоваться чужими. Скажи, зачем оставаться владельцем, когда можно стать сосудом?

«Разве ты не читала обо мне в своих сказках?»

О мужчине, который, как никто другой, управлялся с волшебством. О мужчине, который превзошёл dum sihr. О мужчине, который стал почти таким же могущественным, как сами Сёстры Забвения.

Зафира поняла, кем был Тень.

Она поняла, почему у него не билось сердце и почему острые кончики ушей торчали над складками тюрбана. Наполовину ифрит, наполовину сафи.

Ночной Лев.

Тварь, схватившая Насира, наконец-то остановилась, но теперь он окончательно потерял все ориентиры: время, место, Охотницу. Если раньше у него и оставались какие-то сомнения, то теперь он совершенно точно потерялся.