Хафса Файзал - Охотники за пламенем [litres]

Насир поднял голову и заговорил так же, как говорил обычно. Но Зафира всё же заметила разницу – в хрипе его голоса, дрожании рта и тусклой серости взгляда.

Альтаир переводил взгляд со Льва на кочергу и на распахнутый воротник Насира. Холодная ярость вспыхнула на его лице, и Охотница впервые увидела перед собой знаменитого аравийского генерала. Брата Насира. Она никогда не думала, что этих двух мужчин могли объединять кровные узы.

Лев посмотрел на Альтаира взглядом, значение которого Охотница не сумела разгадать.

– Убейте его.

Насир отозвался хрипом. Зафира поперхнулась.

– Ну же, Лев. Мы только что познакомились. Неужели ты не предложишь и мне немножко пыток? – протянул Альтаир, и Зафира задалась вопросом, не борется ли он таким образом с эмоциями. Ифрит рядом с ним остановился, сбитый с толку, и Лев устало вздохнул.

Альтаир улыбнулся.

– Я пришёл спасать из беды мою даму сердца. Я пока не готов умирать.

– Я не твоя дама сердца, и я не в беде, – прошипела Зафира.

Взгляд Альтаира вызвал прилив странных эмоций. Охотница вдруг осознала, что скучала по нему.

– А кто сказал, что ты моя дама? – спросил Альтаир, подмигнув Насиру. Губы его по-прежнему искажал гнев.

Принц не отреагировал, хотя глаза его просветлели, а уголки губ дёрнулись.

– Вживую ты ещё больший шут, – задумчиво промолвил Лев. – Yalla. Убейте его.

Если бы Лев действительно хотел смерти Альтаира, ему достаточно было бы лишь взмахнуть рукой. Окутать его тенями и задушить. Вместе с болью в руках, Зафира ощутила замешательство.

Два ифрита, державшие Альтаира, отпустили его, чтобы достать мечи, но в ту же секунду генерал закинул руки за спину и обнажил свои скимитары. Звон стали о сталь ласкал уши словно песнь. Ифриты бросились в бой.

Альтаир ни разу не сбился, сражаясь одновременно с двумя ифритами, и Зафира гадала, кто был лучшим бойцом: Насир или Альтаир. Гадала, кто убил Дина: Насир или Альтаир.

Генерал взревел, и ифрит завыл в ответ.

Лев сложил пальцы под странным углом.

– Альтаир! – хрипло выкрикнул Насир, насторожившись, когда Лев выпустил залп тьмы. Нет, острых стрел , оставлявших за собой клубы дыма.

Альтаир пригнулся, и три тёмных стрелы пригвоздили ифрита к стене, а остальные со свистом и стуком окружили мёртвое создание. Альтаир сражался с оставшимся ифритом, и даже сквозь боль Зафира видела, что он намеренно откладывал его смерть. Лев больше не пытался атаковать, продолжая отстранённо наблюдать со стороны.

– Он тянет время, – прошептал Насир.

Внезапно из тёмного коридора появились ещё две фигуры: грозные и вооружённые Кифа и Беньямин. Зафира рассмеялась и заплакала одновременно.

Безупречная куфия Беньямина была тюрбаном обёрнута вокруг головы. Он бросил в центр комнаты пузырёк, и стекло разбилось, выпустив наружу облако вызвавшего кашель зелёного тумана. Зафира услышала голос сафи, низкий и настойчивый, за которым последовал тихий смех Льва. Всё расплылось у неё перед глазами; мысли замедлились.

Кандалы, удерживавшие её на месте, неожиданно ослабли. Голые пальцы принца коснулись её пальцев, когда он освобождал её руки от цепей.

– Как…

– Хашашин. Неважно, одна цепь или десять, нас специально этому обучают, – тихо объяснил он.

Зафира почувствовала, как его руки скользнули к её талии, и сглотнула. Звон скимитаров Альтаира, свист копья Кифы, крики Льва – всё померкло на фоне прикосновения. Пальцы Насира дрожали, когда он спускал её вниз. Зафира ощутила тепло его кожи, ощутила подушечки больших пальцев чуть ниже своего живота. Сердце бешено стучало в груди. Она видела, как взгляд принца опустился на родимое пятно на её шее, видела его тоску и борьбу с приступом боли.

Насир присел, чтобы снять кандалы с её лодыжек.

И тут все звуки вернулись.

– Yalla , Охотница! – закричала Кифа.

Зафира подтащила правую ногу к левой; конечности затекли от неудобного положения. Её захлестнула волна головокружения, и Зафира заскрипела зубами.

Слева к ней подкрался ифрит, и Насир полоснул по его шее, начертив на горле чёрную линию. Как только ифрит упал, принц спрятал лезвие в наруч.

– Ты сможешь идти? – спросил он не без участия, хотя голос его звучал отрешённо.

Зафира, кивнув, шагнула вперёд, но тут же споткнулась.

Насир вовремя развернулся и успел её поддержать. Руки его скользнули по её предплечьям; прерывистое дыхание коснулось изгиба уха. Лицо оказалось совсем близко, затуманив разум. Зафира не знала, была ли боль причиной того, что у неё потемнело в глазах.

Laa. Потемнела сама комната , и Насир с тревогой взглянул на собственные руки.

Как только глаза Льва обратились к Зафире, она вспомнила о кочерге, и совершенно иная тьма заключила её в свои объятия.

У Насира не было чёрной смолы, чтобы залечить рану. Не было матери, которая могла о нём позаботиться. Он был одинок, но наконец-то понимал, почему это тёмное проклятие проявилось именно сейчас. Оно уже пыталось вырваться, в те редкие моменты, когда он терял самообладание, но никогда не заходило настолько далеко.

Уже немало времени Насир провёл на Шарре, но способности не прорывались сквозь железную преграду его души – до этого дня.

До неё. До этого бледного демона. Она сотворила это с ним.

Своим присутствием она прокляла его жизнь. Она подточила клетку его сердца и заставила Насира вспомнить, каково это – чувствовать. Вот как ифрит сумел показать ему Кульсум. Вот как эти клочья тьмы смогли освободиться.

Тьма проявлялась, когда он чувствовал , воспринимал, слышал эмоции. Как сейчас.

Все кричали, ослеплённые темнотой, которую вызвал он .

Когда зрение и восприятие исчезли, вернулся знакомый удушающий страх, потому что Насир больше не мог видеть. Вполне естественно, что его сила – kharra, его сила – была связана с тем, чего он боялся больше всего.

Зафира упала, но Насир её поймал. Держал её. Боялся её. Желал, как последний дурак.

А потом…

В абсолютной темноте поднялась завеса, и Насир, несмотря на боль, наконец-то смог видеть.

Когда Зафира пришла в себя, её сердце сразу же сжалось – Лев, тёмный коридор, цепи. Кочерга, прижатая к коже принца. Паника крепко вцепилась в её грудь и не отпускала, пока знакомый базальтовый запах песков Шарра не успокоил бушующие чувства.

Она освободилась из челюстей Львиного логова.

Перед Охотницей возвышался каменный выступ. Слева струился ручей, и невысокие растения тянулись к его водам. Сухой ветер Шарра приятно ласкал её кожу.

В горле пересохло, а когда она села, то почувствовала боль во всём теле. На коленях мирно покоился ремешок – лишь одну из её сумок удалось спасти из логова Льва.