Екатерина Мекачима - За тридевять земель [litres]

Прежде неведомые Злате сомнения, наполнившие душу царевны после видений, не покидали её, а с каждым днём становились сильнее. Царевна смотрела на приближающиеся скалы и думала о том, что боится увидеть отца. Но не только страх перед обликом Кощея леденил душу: Злата не хотела признаваться себе, но она чувствовала, будто с обликом отца изменилась и его душа. Миодраг ещё весной говорил о том, что лик Драгослава нынче иной, но… Злата представляла себе старца, а не живого мертвеца. И тот таинственный волхв, явившийся во сне вместо Миодрага, сеял в душе смуту не меньше, чем думы об отце. Царевна покачала головой: она старалась гнать прочь подобные мысли, видя в них проявление слабости и страха. А истинная наследница трона Сваргореи должна быть сильной и ничего не бояться.

– Скоро прибудем, ваше величество. – К Злате подошёл Бронимир и тоже устремил взор на приближающиеся скалы. – Знать бы, что ждёт нас в Мёртвом Граде, – из всего флота осталось только три корабля.

– Ветра Неяви забрали достаточно душ, чтобы пропустить нас, – уверенно ответила Злата. Царевна ведала о том, что Мор потребует плату, но она надеялась, что погибнет меньше людей. Надеялась, что Полоз будет защищать свою Наместницу, а не отдаст все силы на извечную борьбу с братом, надеялась, что ветра Смерти благодаря Слову её отца будут не так суровы.

Во время плавания царевна рассказала Бронимиру, что она знала о том, что многим придётся погибнуть, и князь, к её удивлению, воспринял услышанное спокойно: Бронимир предполагал нечто подобное, и ждал, когда Злата решится открыть ему правду.

– Да услышат вас Боги, – прошептал Бронимир, и царевна обернулась к князю. Бронимир хмуро смотрел вперёд: кудри и бороду Бронимира украсил иней, в чёрных глазах плескалась гневная покорность происходящему.

– Пусть только попробуют не внять мне, – вздёрнула подбородок Злата, и князь посмотрел на неё. Голубые глаза царевны были полны ледяной решимости. – Они и так забрали у меня слишком многое. Пришло время возвращать долг.

Горыч освободил, круша айсберги, путь Власову флоту, и три корабля пришвартовались у ледяной земли. Северная Заря по велению Слова Златы полыхала над людьми, не давая потухнуть Небесному Огню, живительное тепло которого хранило детей Сварога. Люди сходили с кораблей, и земля Смерти не губила их, ибо сила Света Зари была сильнее силы ветра Смерти.

Злата и Бронимир вели по укрытой вечным трауром земле своё небольшое войско, мерцающее под светом звёзд золотыми и небесными огнями – с кораблей взяли не только Сварожич, но и живой огонь. За царевной и князем шли Миодраг, Чернек и Гудислав.

Войско рушило вековую тишь Мёртвой Земли: от поступи ног лёд трещал, мечи у поясов слишком громко звенели, а тёплые одежды, скованные морозом, хрустели. Люди молчали – прежде ни одна живая душа не была так близко к Царствию Мора, и даже думы казались неуместными подле врат в Неявь.

Злата шла, напряжённо вглядываясь в горизонт, где высились, теряясь среди звёзд, ледяные скалы. Подле скал виделись очертания созданных из снега и льда древних теремов, возведённых Мором во времена Долгой Зимы, в которых никто никогда не жил. Мир застыл в морозном безмолвии, и воздух был кристально прозрачен.

В сердце Мёртвого Града зияла огромная чёрная дыра, от которой веяло истинной пустотой и мраком. Обнесённый древними ледяными плитами Колодец вёл в Царствие Мора, и души живых невольно содрогались от смертельной тоски, в которую погружала безмолвная Песнь, льющаяся из пучин смерти. А подле бездны Колодца стояла одинокая маленькая фигура, казавшаяся крохотной на фоне чёрного зева врат Неяви.

Злата, нахмурившись, вглядывалась в человека, но различить его не могла. Отец? Нет. Холодное понимание неизбежного охватило царевну – живая душа, которую надобно отдать Мору для того, чтобы Чернобог освободил отца.

– Кто это? – едва слышно спросил Бронимир. Князь не ожидал увидеть в Мёртвых Землях человека.

– Не знаю, – прошептала Злата, не отрывая взора от фигуры, что терялась на фоне чёрной бездны Колодца, на краю которой она стояла.

– Неужели ещё один Страж? – хмурился князь.

– Я не чувствую Силы, – ответила Злата. – Это человек. И он живой. – Царевна задумалась и, ускорив шаг, проговорила: – Точнее, она.

– Она? – переспросил, удивившись, Бронимир, но Злата не ответила князю: царевна не рассказала Бронимиру о видении отца и о том, что Мору, как и опасался князь, будет нужна человеческая жертва. Злата решила, что отправит к Мору кого угодно, даже если Бронимир и остальные люди возненавидят её за подобное. Она – дочь Драгослава Великого, истинная наследница трона Сваргореи, сделает всё, чтобы спасти отца и восстановить справедливость.

Злата ещё ускорила шаг, и Бронимир едва поспевал за ней. Миодраг попытался окликнуть царевну, но Злата не обернулась на волхва: она не могла больше ждать. Царевна быстро шла к Колодцу, гордо расправив спину, собрав все силы для того, чтобы совершить необходимое.

Когда Злата подошла ближе, она узнала ту, что ждала свою смерть подле Врат Неяви.

У Колодца стояла Василиса: в соболиной шубе, накинутой на багряное царское платье, и золотом венце. Царица была неестественно бледна, а в зелёных, как море, глазах плескалась тёмная печаль. Холод так сковал Василису, что она едва держалась на ногах, и только ветра Неяви не давали ей умереть раньше, чем Злата споёт Песнь и явит миру Слово.

Поражённая Злата замерла. Царевна ожидала увидеть у колодца слугу, которого отец решил отправить к Мору за провинность, хана колосаев, кто пошёл войной на Северную землю, вора или убивца, осуждённого на казнь. Но не Василису. Царица печально смотрела на Злату, что велением руки остановила идущее за ней войско и прошла вперёд. Высокий мужчина, что шёл рядом с царевной, остановился тоже и тяжёлым взглядом смотрел на Василису. Рядом с мужчиной встал в белой шубе волхв, и царица узнала его – Миодраг, погибший вместе со Златой близ Борея, оказался, как и царевна, цел и невредим. Василиса не могла поверить своим глазам, как и Миодраг, Злата и Бронимир – своим. Василиса слышала, как перешёптываются люди Златы: молва о том, что Василиса – мёртвая волхва, охватила всю Сваргорею.

– А я думала, что ты умерла, – дрожащим от холода голосом тихо прошептала Василиса, обратив свой взор на Злату.

– И радовалась тому, да? – Злата, горько усмехнувшись, шагнула к Василисе ближе.

– Я печалилась о тебе, – искренне ответила Василиса, но Злата не поверила её словам. – Если бы знать, что ты жива…

– Вот и узнала, лжецарица, – поджала губы Злата.