Екатерина Мекачима - За тридевять земель [litres]

– Неясное ты молвишь, – покачал головой Светозар и нахмурился. – Я – человек, и почему ты наслала на меня морок, понять могу. Но если всё так, как ты говоришь, почему вы на полевых леших нападали?

– О-о, – протянула русалка, и её лицо исказила хитрая беззубая улыбка. – Некоторым сестрицам по нраву лесом лихо заправлять. Власть, понимаешь ли, до добра не доводит. – Марья усмехнулась, видя неверие в глазах сварогина. – Силы Мора влекут не только русалок и мавок. Разве ты забыл Десятину Полоза, что была в мире человеческом?

– Ты мне зубы не заговаривай, сила нечистая, – пресёк Марью Светозар, и русалка поджала губы. – Что ты хочешь от меня?

– Я хочу, чтобы ты провёл меня по озеру как невесту в русальчью ночь. – Марья наклонила голову набок. – Тогда я стану свободной и смогу покинуть озеро – ведь огонь мои черевички не забрал и с избранником не венчал, и осталась я невестой навеки.

– Я не могу, – покачал головой Светозар. – Сколько времени пройдёт в Свету, пока я в твоём мороке нахожусь?

– Тебя не будет столько, сколько длится птичья трель. – Глаза Марьи загорелись хитрым огнём: она чувствовала, что сварогин готов согласиться. – К вилам вовремя придёшь. – Русалка шагнула ближе. – Подумай, Светозар, – вкрадчиво проговорила. – Коли откажешь мне и явишь Слово миру, пожалеешь потом.

Светозар задумался: просьба русалки сеяла в душе смуту – не могла сила нечистая так мало от него хотеть и так легко свободной стать, пройдя по озеру, как его невеста. Однако чувствовал сварогин и то, что слова русалки о помощи ему и всему Лесу тоже были верными. Да и жаль её было – вдруг несправедливо русалкой стала? Вдруг возможно ей помочь? Человек оглянулся: золотой вечер будто застыл в этом неведомом месте, и в мире звучала едва слышимая далёкая птичья трель.

– Хорошо, – нехотя согласился Светозар, – я помогу тебе. Только помни, Марья, – строго сказал сварогин, видя, как обрадовалась русалка, – Слово я не забуду и, если надумаешь чудить, сразу покину твой морок!

– Конечно, добрый мо́лодец. – Русалка положила на сердце тонкую с ожогами руку. – Поверь, в том не будет надобности. Теперь слушай внимательно. – Улыбка спала с русалочьего лица, и дева посмотрела на сварогина серьёзно. – Жди ночь на берегу. Вместе со звёздами засеребрится озеро, покроется туманом, а трава у берега – росой. Из капель ночной воды выйдут девы и будут петь песнь полным лунам. Ты русалок не слушай, их голоса тебя уморят. Когда танец завершится, русалки подойдут к тебе. Ты должен узнать среди них меня, взять меня за руку и сказать моим сёстрам, что я твоя невеста. Потом по озеру меня проведёшь, и на другом берегу я обрету свободу.

Светозар хотел было спросить, как он Марью проведёт по озеру, но дева, обернувшись холодным туманом, растаяла.

– Не думаю, что Дреф одобрит мою затею, – сказал сам себе Светозар и осмотрелся. С исчезновением Марьи морок подёрнулся туманом, и в безветренной тиши воцарился холод. Небо было по-прежнему высоким и чистым, у кромки леса – алым, к вершине делаясь фиолетово-голубым. Хорс уже спрятался за деревья, и над озером в тени леса серебрился туман. Ива с грустью опустила к воде свои тонкие ветви. Светозар прислушался: в замершем мире тихо звучала мелодичная песнь Дрозда.

Сварогин устало покачал головой и, подойдя к озеру ближе, опустился на берег.

Медленно темнело небо, наливаясь сочной синевой; неспешно загорались звёзды и восходили полные луны – маленькая серебряная Луна и большая алая Дивия. Сизый туман стелился над водной гладью и мерцающей завесой парил над берегом.

Послышались девичьи голоса: сначала едва различимые, будто тихий шёпот, но чем темнее становилась ночь, тем яснее слышалась песнь. Песнь разбудила ночной ветер, и внук Стрибога полетел вместе с нею, едва касаясь травы, возносясь к вершинам деревьев, шепча им, и дерева отвечали лёгким шелестом листвы. Ива тихо плакала, и в её слезах мерцали холодные огни. Огни дрожали и превращались в прозрачных дев, неслышно ступающих по воде. Мир просыпался, наполняясь музыкой до того прекрасной, что в узорах тумана виделись далёкие леса и поля, быстрые реки и безбрежные моря…

– Ты русалок не слушай – их песнь тебя уморит, – предостерегла Марья.

– Никогда не закрывай глаза, особенно тогда, когда больше всего хочется. Мир видеть нужно, ветер – слышать, а запах – чувствовать, – строго сказал Дреф, и Светозар встрепенулся. Сварогин открыл глаза и ахнул: его взору предстало зрелище невиданной красоты.

В бархатной ночи светилось озеро и туман над ним. Над водой девы купались в серебре: в белых одеяниях, с белыми, как звёздный свет, волосами они, не касаясь зеркальной глади воды босыми ногами, под светом лун водили хоровод. Их движения были легки и прекрасны, а голоса звенели в тишине. Светозар заворожённо смотрел на дивный танец дев: от их движений ярче искрился серебряный туман, распущенные рукава платьев походили на крылья бабочек, что мерцали в темноте. Внук Стрибога мягко шептал, а сёстры-луны в окружении звёзд любовались танцем с неба.

Чем дольше танцевали русалки, тем ярче разгоралась серебряная ночь и громче звучала песнь. Светозар, с трудом борясь с мороком, закрыл руками уши и, вспомнив о Дрозде, услышал птичью трель. Хоровод остановился, Песнь русалок стихла, и девы обернулись на сварогина. Свет ночи померк, и одна русалка вышла на берег. Светозар опустил руки от ушей и поднялся.

– Никак не уморить тебя, добрый мо́лодец, – мелодично пропела русалка и улыбнулась. В ночи русалка выглядела прекрасной девой с белой кожей, ровными зубами и волнистыми волосами. – Дух твой сам Лес бережёт! – Русалка положила на сердце руку. – А раз так, волен ты покинуть нас, сын Леса, как волен и одну из сестёр, – русалка махнула рукой на стоящих позади неё дев, – с собой в Средний Мир забрать, дабы она стала твоей невестой.

От слов русалки дух обдало холодом, однако Светозар не сказал Слово и не позвал Дрозда, а кивнул согласно.

– Хочу я выбрать себе невесту, – ответил он, и русалка звонко рассмеялась.

– Ай да мо́лодец, ай да месяц ясный! – хохотала дева леса. Она крутанулась вокруг себя, от чего её белое траурное платье замерцало искрами. – Ну, быть по-твоему! – Русалка поклонилась Светозару и, обернувшись на своих сестёр, громко позвала: – Кто хочет с мо́лодцем пойти, ту прошу я подойти!

Русалки тихо зашептались. От русалочьего шёпота повеяло холодом и тоской, но Светозар лишь глубоко вздохнул, стараясь отогнать морок.

Из тумана на берег озера вышла русалка, и Светозар с удивлением отметил, что она точь-в-точь как та, что первая к нему пришла: тот же лик, те же волосы и то же платье. Следом за второй ещё одна русалка подошла, и ещё, и ещё, – все девы, что танцевали над озером, предстали перед Светозаром. И все они были как одна.