Екатерина Мекачима - За тридевять земель [litres]

– Светозар, помоги! – взмолилась русалка. – Не дай им забрать меня!

– Мор бы тебя побрал, – невольно ругнулся Светозар, вставая. От удара лёд треснул, а тояг отлетел далеко.

– Так Мор её и побрал! – пронёсся над озером навий хохот.

Русалки, обратившись во тьму, тащили кричащую Марью обратно. Мощные, сотканные из мрака, со светящимися зелёными глазами волколаки наступали. Под их весом тонкий лёд хрустел. Светозар побежал к тоягу, но волк опередил его: созданный ворожбой зверь прыгнул перед сварогином, скрыв от него тояг. Лёд громко затрещал. Марья, пытаясь вырваться из цепких рук сестёр, пронзительно визжала, и от крика русалки стыла кровь.

Волколак шагнул ближе и раскрыл зловонную пасть. Светозар чувствовал, как стучит сердце. Если бы он только успел поднять тояг! Но тояга рядом не было, и Светозар решился на отчаянный шаг. Сын Леса закрыл глаза и зашептал, переносясь духом в Царствие Индрика. Главное успеть позвать Дрозда и увидеть мир в серебряном свете до того, как нападёт вожак стаи. Дрозд явился тут же, будто ждал Светозара, и мир за закрытыми веками засиял тусклым серебром. Серебром светился мощный с бугрящимися мышцами вожак волколаков, и сияла несметная стая обращённых волков.

– Вот ты дурья голова! – сразу прочирикал Дрозд. – В первое одинокое странствие все Моровы силы леса натравил на самого себя, спасая навь. Глупый совсем, да?

– Слово мне яви! – велел Светозар. – А то больше не сможешь говорить, ибо не с кем будет!

Дрозд запел, но сильный удар в грудь повалил Светозара на землю, не дав ему произнести и Слова. Зловонное хрипение волколака обдало холодом, и мокрая слюна капнула на щеку. Сварогина передёрнуло от отвращения, но он заставил себя не открывать глаза. Дрозд вновь пропел, и Светозар, упёршись руками волку в грудь, тихо зашептал. Зверь отчаянно завыл, стараясь перепеть Песнь Леса, и стая, следуя велению вожака, набросилась на человека.

Светозар не понимал, что происходит: тело горело в огне, тело рвали на части, и неистовая боль ослепляла во тьме. Рык разъярённых волков, смешавшись с хрустом собственных костей, затмил бытие, но Светозар, смотря на серебряную птицу за закрытыми веками, продолжал отчаянно шептать. Шёпот все усиливался, разгораясь серебром и ослепительной болью, и теперь Светозар слышал, как вдалеке, за волчьим воем, шепчет внук Стрибога. Ветер нёс Светозарово Слово над озером и лесом, над травами и ручьями, и весь мир пел вместе с человеком. Песнь разгоралась, становилась громче, она серебряным узором вспыхнула над стаей заворожённых волков, что рвали человека. Когда Светозар, обессилев, умолк, Песнь грянула ослепительным светом, и волки, отпрянув, рассыпались в прах.

Серебряное кружево песни сложилось в Дрозда и птицей закружило над юношей. Дрозд пел, и морок таял. Исчез в темноте крик Марьи и холодный вой её сестёр. Светозар не видел, как мир вновь застил серебряный туман, что, усыпив Стрибожьего внука, скрыл в своём сиянии тёмный лес, растворил в мерцании озеро и свернул тёмный бархат ночи. Померкли звёзды, и воцарился день.

Светозар открыл глаза.

Над ним склонилась прекрасная дева: её очи были изумрудными, как лес, волосы цвета спелой пшеницы ниспадали на зелёный из листьев сарафан. На голове девы красовались серебристые оленьи рога.

– Марья? – просипел Светозар, и его грудь пронзила невыносимая боль.

Сохатая разочарованно покачала головой.

– Как же наивна твоя душа, раз ты хотел спасти навь, – мягко ответила берегиня. – Дрозд спел Песнь Лесу, мы услышали её и пришли к тебе на помощь, Светозар. Ещё бы чуть, и тот морок погубил бы тебя.

Светозар с трудом приподнялся на локте и огляделся: он лежал на постели из мягкого мха подле большого без стекла арочного окна деревянного терема. За окном раскинулся прекрасный вид на пышный благоухающий лес. Стояло раннее утро, и сквозь кружева крон высоких деревьев лился яркий солнечный свет. Зелёные кроны кое-где украсили золотые листочки – вестники грядущей осени, и чудилось, что дерева будто светятся сами.

Светозар отвернулся от окна: его деревянная горница была просторной и светлой, с множеством высоких окон, подле которых стояли украшенные листвой скрыни. Солнце заливало светлицу, золотыми зайчиками разбегаясь по поросшим живыми ветками колоннам и расписному потолку. В центре горницы находился резной стол, на котором стояли плетёные вазы с ягодами и грибами и кувшин с водой.

У изголовья кровати сидела берегиня. Подле девы был прислонён к стене тояг с бубенцами.

– А где же Марья? Я не смог спасти её? – Светозар посмотрел на сохатую.

– Ты хотел спасти навь от её служения Мору? – удивилась дева. – Я думала, сына Леса не заворожить русалочьим мороком.

Светозар лёг обратно: грудь болела, слабость разливалась по телу ломотой, голова кружилась.

– Но я чувствовал, не врала она, – тихо прошептал сварогин, глядя в потолок. – Ей помощь нужна.

– Помощь нужна тебе. Тот морок едва не погубил тебя, оставив страшные раны на твоём Духе. Право, лучше бы мавки порвали твоё тело. Как же теперь ты исполнишь волю Леса? – спросила берегиня, и в этих её словах было столько искренности и боли, что Светозар почувствовал себя хуже, нежели тогда, когда волки рвали его. Он подвёл Дрефа! Подвёл Лес! Подвёл самого Индрика!

– Я не буду жалеть тебя, – продолжала сохатая, читая мысли Светозара, которые он и не скрывал. – Скажу как есть. Ты ошибся, сын Леса, и теперь твой Дух связан не только со Светом, но и с Тьмой. – Эти слова больно укололи Светозара, но он не повернулся к берегине. – И только от силы твоего Духа зависит то, наводнят ли Лес создания Неяви.

– Я могу покинуть Лес, могу уйти. – Светозар отвернулся от созерцания потолка и вновь посмотрел на берегиню.

Сохатая отрицательно покачала головой, глядя в янтарные глаза человка.

– Как бы я того ни желала, тебе уйти нельзя, – печально ответила она. – Только ты сможешь видеть послания Леса о мире человеческом, и только ты сможешь говорить их нам. И только сила наших душ сможет подсказать – верить тебе или полагать твои видения Моровыми. – Берегиня немного помолчала и добавила: – И помни, сын Леса, – раны морока будут ослаблять твой дух. Отныне тебя ждёт вечная борьба за Свет в твоей душе.

И крылатые вилы, и сохатые берегини сторонились Светозара, но вы́ходили сына Леса, Дух которого излучал теперь и холод. Помощницы Матери-Природы исцелили раны юноши, отправляясь с ним в Царствие Индрика и леча Словами истерзанный Дух. Светозар был очень благодарен им. Крылатые вилы говорили сварогину, что его раны не заживут долго, ибо когти волколаков проникли очень глубоко.