Дэниэл Фостер - Дух воина [litres]

Тем временем к шаману, бывшему на волосок от гибели, вернулась способность дышать. Упав на колени, Койун принялся жадно глотать воздух. Один из воинов Айтула, оказавшись близко к старику, замахнулся топором, стремясь раскроить ему голову. Враг закричал, когда что-то черное, спикировав с неба, вцепилось в его лицо. Раздался нечеловеческий вой боли – ворон шамана вонзил свой клюв в глаз нападавшего. Воин хотел сбить ворона рукой, но тот успел взмыть в воздух. Аркал получил удар по голове от одного из дружинников и упал в алый снег, закрыв голову руками. Соратники тут же прикрыли Койуна. Словно огромный еж, аркалы шамана выставили вперед копья, слаженно защищаясь и разя противников.

Койун быстро пришел в себя. Маска покорного старика была сброшена. Настало время и ему показать свою силу, доказав, что он не зря носит титул шамана. Он приказал своим воинам освободить для него место и стоять насмерть. Затянув мрачную песнь, Койун достал мешочек с красным порошком и рассыпал его содержимое, рисуя какой-то сложный символ. Воздев руки к небу, он запел еще громче, закрыв глаза и полностью отдавшись ритуалу. Ветер подхватил его голос и разнес по всей долине. Каждый, кто находился в Новом Кагыме, услышал его.

Брудвар отступал, защищаясь и отдав инициативу фэрлу. Айтул атаковал без передышки, будто с каждым взмахом своего оружия становился сильнее. Меч в его руках превратился в стальной вихрь, который рассекал воздух с убийственным свистом.

Сын Эрнульфа выжидал, пытаясь найти слабые места в обороне фэрла, лихорадочно гадая, как долго он сможет держать этот бешеный темп, и удивляясь, что именно позволяет фэрлу драться столь неистово. Начиная уставать, Брудвар оступился и на долю секунды потерял равновесие. Айтул воспользовался его ошибкой и ранил в ногу, а затем, вложив всю свою силу, ударил сверху вниз. С неимоверным трудом Брудвар успел выставить клинок. Высекая сноп искр, мечи встретили друг друга музыкой пронзительного звона. Айтул, оказавшись выше, навалился на сына Эрнульфа. Брудвар застонал, пытаясь противостоять натиску врага. Опьяненные успехом, безумные глаза фэрла светились ожиданием скорого триумфа. Лезвие его меча уже едва касалось носа Брудвара, готовясь рассечь лицо воина.

– А ты упертый, сын Эрнульфа, – ехидно произнес фэрл. – Надо было соглашаться с тем, что я предлагал. Теперь будешь гнить вместе со своим отцом.

Отчего-то мысль о том, что его тело не будет предано огню, а оставят на съедение червям, возмутила Брудвара до клокочущей ярости. Гнев знакомой волной растекся по телу, смывая усталость и боль.

– Айтул, в день, когда ты поднял на меня руку, ты обрек себя на скорую смерть. – Он улыбнулся, но лишь губами. Глаза оставались леденяще спокойными.

Обливаясь потом, Брудвар начал медленно отводить меч фэрла. Второй раз он увидел панику во взгляде Айтула. Брудвар вспомнил павших дружинников, издевательства над Вьёрдом, подбросив в костер своего гнева новых дров. Реликвия аркалов в его руках засияла так ярко, что со стороны казалось, будто бы воин держит луч солнца. И тут сын Эрнульфа понял, что все кончено. Он почувствовал сердцем, как меч пылает ненавистью к источнику силы, которой овладел Айтул. Действуя по какому-то наитию, Брудвар легко оттолкнул фэрла и, не дав тому опомниться, рубанул что есть мочи. Раздался треск, и клинок фэрла развалился пополам. От неожиданности тот упал на спину и посмотрел на сына Эрнульфа так обреченно, как затравленный волк на прижавших его псов.

В глазах Брудвара промелькнула жалость к человеку, который так открыто бросил ему вызов и боролся за свои убеждения до самого конца. Но Ярость Солнца требовала казни, а сын Эрнульфа не любил слушать последние слова приговоренных им. Руки сами занесли над головой меч.

Фэрл тяжело вздохнул…

Клинок уже летел к своей цели, когда к Айтулу прыгнула и закрыла собой девочка. Брудвар среагировал мгновенно. Будто замедлив время, невероятным усилием, в самый последний момент он остановил смертельный удар. Лезвие едва коснулось запястья защитницы, оставив маленький порез.

– Турайя, – прошептал Айтул с дрожью в голосе.

Маленькая, худенькая, на вид ей было не больше десяти лет. Она смотрела на Брудвара с мольбой, глаза блестели:

– Оставь моего отца в живых, дай ему уйти! – навзрыд крикнула младшая дочь фэрла.

Брудвар испытал одно из самых ненавистных для себя чувств: начал сомневаться. Разум кричал ему о том, что нужно уничтожить фэрла, отомстив за все зло и избавив Север от опасного смутьяна. Но сердце противилось такому решению. Привыкшее к жестокости, оно все же дрогнуло, увидев, как была самоотверженна и велика любовь дочери к отцу.

«Возможно, я мог бы изгнать Айтула, лишив его проклятого камня… Возможно… Но нет. Здесь нельзя поступить иначе. Он должен ответить за все головой!»

Переводя дух и оттягивая момент расправы, сын Эрнульфа только сейчас осознал, как же вокруг стало тихо. Звуки битвы еще рокотали в ушах, но никто не сражался и не пытался убежать. Брудвар осмотрелся. Воины Айтула, опустив оружие, глядели на него с почтением и страхом: он совершил немыслимое, победив их грозного фэрла в честном бою.

Однако покорность аркалов удивила Брудвара меньше всего. Ведь остальные жители поселения стояли на коленях и со слезами на глазах шептали молитвы. Но не о пощаде фэрла. Более того, казалось, что исход поединка их вовсе не интересовал. Все их внимание было приковано к шаману. Его глаза глубоко закатились, он качался из стороны в сторону, распевая заунывную песнь. А над ним…

Сын Эрнульфа не поверил своим глазам и мотнул головой. Нет, то не было видением! Все происходило на самом деле! Над шаманом парили бесплотные духи – полупрозрачные фигуры людей с глазами цвета луны. Мертвые явились в мир живых, чтобы напомнить им об истинных традициях Эргунсвальда.

В этот момент Айтул ясно осознал, что его мечтам не суждено сбыться. После увиденного, вспоминая сказанную им ложь о Предках, ни один аркал не предал бы своей древней веры. А по тяжелому взгляду Брудвара он понял, что ни его дочь, ни кто-либо другой не смогут убедить сына Эрнульфа сохранить ему жизнь.

– Прощай, девочка моя, – ласково шепнул он Турайе, а потом вскочил с места и кинулся прочь.

Оттолкнув дочь Айтула, Брудвар сделал колющий выпад, сумев лишь проткнуть руку фэрла. Ругаясь, он помчался следом, но Айтул бежал с проворностью дикого кота, играючи пробираясь сквозь толпу. Очевидно, люди сильно опасались его и находились в замешательстве, не мешая бегству. На помощь сыну Эрнульфа бросились воины Койуна, но едва ли они могли состязаться в скорости с Айтулом.

Очень скоро Брудвар стал задыхаться, а его легкие объял настоящий огонь. Каким бы сильным и выносливым он ни был, запас прочности подходил к концу. На задворках поселения Айтулу удалось раздобыть лошадь. Расстояние между преследователями и жертвой стало увеличиваться с ужасающей скоростью. Конный отряд стрелой полетел в погоню. Брудвар видел, как у подошвы гор маленькая точка спешилась, а потом исчезла.