Роджер Желязны - Этот бессмертный [litres]

– Ничего бы подобного не случилось, если бы не ваша дуэль.

И тут я дал ему оплеуху. Кулак на него у меня не сжался. Слишком уж много в нем было патетики. Я засветил ему тыльной стороной ладони, и он кувыркнулся в стену.

– Вы хотите мне сказать, что не знаете, почему я стоял утром на поляне вместо мишени?

– Потому что вы поссорились с моим тело-хранителем, – заявил веганец, потирая щеку.

– …Из-за того, что он, похоже, собирался убить вас.

– Меня? Убить?..

– Ладно, забудем, – сказал я. – Это не имеет никакого значения. Во всяком случае, теперь. Представьте себе, что вы не здесь, а на Тайлере и можете побыть там еще несколько часов напоследок. Было бы очень мило, если бы вы проехали на Землю и нанесли бы нам короткий визит. Но, увы, так на свете не бывает.

– Мы здесь умрем, да? – спросил он.

– По обычаю этой страны.

Я повернулся в другую сторону и изучающе посмотрел на человека, который изучал меня сквозь прутья решетки.

Хасан в дальнем конце помещения поднял голову и прислонился к стене. Я не заметил, когда он пришел в себя.

– Добрый день, – сказал человек за решеткой, и сказал он это по-английски.

– Разве сейчас день? – поинтересовался я.

– Вполне, – ответил он.

– Тогда почему мы не мертвы? – спросил я.

– Потому что я хотел, чтобы вы были живы… О нет, не вы лично, Конрад Номикос, Комиссар по Искусствам, Памятникам и Архивам, и не все ваши высокочтимые друзья, включая поэта-лауреата. Я хотел, чтобы каждый, попавший в плен, оставался в живых. Ваши же конкретные персоны – это, скажем так, лишь приправа к общему правилу.

– С кем имею удовольствие говорить? – спросил я.

– Это доктор Морби, – сказал Джордж.

– Он тут их знахарь, – добавил Дос Сантос.

– Я предпочитаю слова «шаман» или «шеф медицины», – улыбаясь, поправил Морби.

Я подошел поближе к металлической решетке ручной работы и увидел, что это довольно тонкий, хорошо загорелый, чисто выбритый человек, волосы заплетены в огромную черную косу, свернувшуюся на голове, как кобра. У него были темные, близко поставленные глаза, высокий лоб и множество подбородков, свисающих ниже адамова яблока. На ногах были плетеные сандалии, на плечах – чистое сари зеленого цвета, а на шее – ожерелье из костяшек человеческих пальцев. В ушах красовались большие серебряные серьги в форме змеи.

– У вас довольно правильный английский, – заметил я, – а Морби – это не греческая фамилия.

– О боги! – изящно взмахнул он руками в насмешливом удивлении. – Я вовсе не местный! Как вы могли принять меня за местного?

– Виноват, – сказал я. – Теперь я вижу, что для этого вы слишком хорошо одеты.

Он захихикал.

– А, это старая накидка… Я просто набросил ее на плечи… Нет, я с Тайлера. Я читал потрясающую литературу на тему Возвращенства, она меня перевернула – я решил вернуться и помочь возродить Землю.

– Неужто? Что же потом произошло?

– В то время Контора не брала на работу, и мне пришлось испытать кое-какие трудности, подыскивая подходящее дельце. В конце концов я решил заняться исследовательской работой. В этих местах для нее предостаточно возможностей.

– Что именно вы исследуете?

– У меня две ученых степени из Нового Гарварда по антропологии культуры. Я решил досконально изучить какое-нибудь Горючее племя, и вот, после некоторых уговоров, это самое племя меня и приняло. Я взялся также и за их образование. Однако вскоре они мне подчинились – во всем регионе. Потрясающе с точки зрения «эго». Со временем моя научная деятельность, мои социальные мероприятия стали значить все меньше и меньше. М-да, надеюсь, вы читали «Сердце Тьмы», так что понимаете, что я имею в виду. Практика, практика на месте – вот основа всего. Я обнаружил, что непосредственное участие стимулирует гораздо больше, чем наблюдение. Я взял на себя задачу придать некоторым основополагающим обычаям несчастных дикарей более эстетическую направленность. В конце концов, именно таким образом я и обучал их. С тех пор как я здесь появился, в их акциях стало гораздо больше стиля.

– Акциях? Каких, для примера?

– Ну, скажем, первая акция – это что раньше они были просто-напросто каннибалами. Второе – что они плохо себе представляли, как можно использовать пленников перед умерщвлением. А все это очень важно. Если все делать как подобает, это признак высокого класса; надеюсь, вам понятно, что я имею в виду. И вот явился я с целым кладезем обычаев, поверий, табу, взятых из разных эпох, разных культур, а также и здесь, у нас перед носом. – Он снова взмахнул руками. – Человек, пусть даже получеловек, Горючий человек – это существо, которое любит ритуалы, а я знал столько разных ритуалов!.. Так что я все это пустил на пользу и вот занимаю теперь высокое положение, и мне оказываются великие почести.

– Все-таки каким образом ваши слова применимы к нам? – спросил я.

– Тут все делалось довольно неинтересно, – сказал Морби, – и местные жители пребывали в тоске и беспокойстве. Потому я решил, что пришло время новых церемоний. Я поговорил с Прокрустом, нашим Главным Воителем, и предложил ему взять кого-нибудь для нас в плен. Насколько я помню, на странице 466 сокращенного издания «Золотой ветви» [68] « Золотая ветвь» — книга известного религиоведа и этнолога Джеймса Фрэзера (1854–1941). утверждается: «Толалаки, пресловутые охотники за головами Центрального Целебеса, пьют кровь и едят мозг своих жертв, дабы стать мужественными. Италоны Филиппинских островов пьют кровь умерщвленных врагов, а также съедают в сыром виде их внутренности и затылочную часть голов, чтобы обрести их смелость». Так что у нас есть язык поэта, кровь двух грозных воинов, мозги выдающегося ученого, желчная печень пламенного политика и любопытного цвета плоть веганца – и все это здесь, в одном месте. Я бы сказал, неплохая добыча.

– Ваши намерения более чем понятны, – признал я. – А что насчет наших женщин?

– О, для них мы устроим довольно продолжительный ритуал воспроизведения потомства, с довольно продолжительным жертвоприношением в конце.

– Все ясно.

– …Но все это, так сказать, в случае если мы не предоставим вам возможности целыми и невредимыми продолжать свой путь.

– О?

– Да. Прокрусту нравится давать людям шанс [69] В греческой мифологии знаменитый разбойник Прокруст укладывал на большом ложе малорослых путников и бил их молотом, чтобы увеличить их рост; высокорослых же укладывал на маленькое ложе и отпиливал «лишнее». Отсюда выражение «прокрустово ложе», которых традиционно было два. – пусть проверят, измерят себя в соответствии со стандартом, вдруг да и спасутся. В этом отношении он поступает исключительно по-христиански.

– И, полагаю, в соответствии со своим именем?