Джим Батчер - Мирные переговоры

“Только молодые думают, что быть названным старым-это оскорбление, - сказал я, все еще улыбаясь. “Я тот, кто я есть, независимо от того, как это называется. Никто не может изменить это, независимо от того, как его называют. И в основном означает, что меня еще ничего не убило.”

Молли одарила меня легкой горькой улыбкой. - Одна вещь помогла.”

“Я просил тебя помочь мне с этим, - сказал я сурово. “Тебе пришлось сделать чертовски трудный выбор, и ты выбрала верность своему другу. Я никогда этого не забуду, Молли.

“Я тоже, - тихо сказала она.

Я поджал губы. Нет вины, подобной вине волшебника, потому что нет высокомерия, подобного высокомерию волшебника. Мы привыкли к тому, что у нас так много власти, так много возможностей что-то изменить, что мы также склонны считать, что все, что происходит, также является нашей ответственностью. Добавьте несколько кусочков человеческой порядочности, когда вы действительно беспокоитесь о результатах своих действий для других, и вы закончите с большим количеством сожалений.

Потому что это трудно, это очень, очень трудно, на самом деле чертовски почти невозможно, применять силу власть без каких-либо неожиданных последствий. Не имеет значения, что это за сила—магия, мускулы, политический пост, электричество, моральный авторитет. Используйте любую из них, и вы обнаружите, что в результате происходят вещи, которых вы не ожидали.

Когда эти последствия-перегоревшая лампочка, ничего страшного.

Но иногда страдают люди. Иногда они даже умирают. Иногда невинные. Иногда друзья.

Молли, вероятно, не собиралась прощать себя за то, что её помощь едва не закончилось самоубийством. Там было много отрицательные последствий, во всех мыслимых масштабах. В этом было очень мало вины Молли, прямо или косвенно, но она была движущей силой в этой действии, и она, вероятно, чувствовала себя по крайней мере так же плохо, как и я, и я был намного больше в центре событий.

И, будучи волшебником, я чувствовал себя чертовски виноватым за то, что втянул ее в это. У меня не было особого выбора, если я хотел спасти жизнь своей дочери, но хотя цена была достойной, ее все равно нужно было заплатить—и Молли выложила холодные, твердые наличные.

Она была настолько холодная и жесткая, что МЭБ даже выбрала ее в качестве новой зимней Леди.

Внезапно я подумал, что, возможно, был недостаточно строг к себе. Я имею в виду, черт возьми, по крайней мере, когда я стал зимним рыцарем, я сделал выбор. Я был загнан в угол, и все мои варианты были отстойными, но я, по крайней мере, выторговал свою сделку у Мэб.

С Молли никто не советовался, а политика Мэб в отношении любого несогласия была кристально ясна: смириться с этим или умереть.

Конечно, для таких заядлых диссидентов, как я, это создавало довольно простую контрполитику, когда я уставал от дерьма Мэб: Согласись с этим или убей меня. У Мэб было много чего, но нерациональности среди этого не было, и пока было легче смириться со мной, чем заменить меня, мы достигли состояния равновесия. Я предположил, что Молли пришла к такому же решению.

Я положил руку ей на плечо, слегка сжал и снова улыбнулся. “Эй. Это было тяжело для всех. Но мы прошли через это. И получив все эти шрамы мы должны были чему то научиться, верно?”

“Я не уверена, что эта логика работает, - сказала она, криво улыбнувшись мне.

“Я думаю об этом как об идиотской версии оптимизма, - сказал я. Я посмотрел на светлеющее небо. - Насколько ты осведомлена о текущих событиях?”

Она тоже посмотрела в ту сторону. “Я работаю в Восточной России уже две недели, - сказала она. “Я чертовски занята.”

- Хорошо, - сказал я и рассказал ей о последних событиях. Всё. За исключением Баттерса, Энди и Марси, потому что Баттерс попросил меня и потому что я сам не знал, что об этом думать.

“Прежде чем мы пойдем дальше я хочу прояснить, - спросила она, - моя квартира действительно сгорела?”

Нет.

Она кивнула и выдохнула. “Так . . . давай посмотрим . . . Она закрыла глаза и на мгновение задумалась о том, что я ей сказал. “О Боже, ты ведь пойдешь за Томасом, правда?”

“Сначала я перепробую все возможности для дипломатического решения, - сказал я.

Она бросила на меня настороженный взгляд.

“Мне нравятся свартальвы, - объяснил я. “Они хорошие люди. И у них есть дети. Я не собираюсь врываться к ним с оружием в руках.”

Ее брови поползли вверх. “И ты думаешь, я смогу что-то сделать?”

- Ты нравишься свартальвам, - сказал я. “Насколько я могу судить, ты почетный свартальф. И каждый из них обожает красивых девушек, в том числе и тебя.”

Взмах ее руки подтвердил факт,без прикрас. “Я думаю, ты переоцениваешь мое влияние в свете подобных событий, - сказала она. - Этри и его люди- старой закалки. Пролилась кровь. Там будет всё посчитано, точка, и они не будут заинтересованы в милосердии.”

- Ты недооцениваешь, Молли, насколько я верю в твои творческие способности, ум и находчивость.”

- Она поморщилась. “Ты же понимаешь, что, если дойдет до этого, я не смогу напрямую помочь тебе его вытащить. Если Королева Фейри так грубо нарушит соглашение, оно рухнет. Это означало бы мировой хаос.”

“Так я и думал, - сказал я.

Она ухмыльнулась. “Ты ведь многого не просишь, правда?”

“Это кажется не более сложным, чем переехать обратно к родителям после того, как ты сделала весь этот пирсинг и татуировки.”

Она склонила голову набок, признавая правоту этого высказывания. - Полагаю, в то время это казалось совершенно невозможным.”

- Помоги мне, - сказал я. Я услужливо наклонился, поднял банку "Доктора Пеппера" и протянул ей. “Я принес тебе Нутеллу и все остальное.”

“Все, чего ты добился, это дал мне повод не давать тебе пощечину за то, что ты посмел вызвать меня,-откровенно сказала она. “Честно говоря, у меня есть работа, ты знаешь. Это очень важно. Я действительно не могу позволить себе поощрять людей прерывать меня все время.”

Она взяла содовую и сделала глоток.

- Это Томас, - сказал я.

- Это Томас, - согласилась она. - Она выдохнула. “ты понимаешь, что обратился ко мне за помощью. Ты ведь знаешь, что это означает?”

- Обязательства, - сказал я.

“Да. Ты будешь мне должен. И эти весы должны быть сбалансированы. Это. . . как зуд, и я не могу почесаться, пока они этого не сделают.”

“Ты все еще остаешься собой, кузнечик.”

Она смотрела на меня мгновение, ее возможно-не совсем-человеческие глаза были огромными, светящимися и тревожно, беспокойно красивыми на ее изможденном лице. Ее голос прозвучал шепотом, который я в последний раз слышал в освещенной зеленоватым светом пещере с корнями на острове. “Не всегда.”

Я почувствовал, как внутри меня пробежал холодок.

Она покачала головой и внезапно снова превратилась в кузнечика. “Я готова сделать все, что в моих силах, чтобы помочь тебе. Готов ли ты уравновесить все, что я предлагаю?”