Виктор Кораблев - Королевства изгоев

— Так точно, будут сэр.

Офицеры вошли в лавку. Ред смог услышать приглушенный возглас Анны: «В-великан…». Ей ответил полковник: «Нет, просто люди раньше были больше…»

— Пройдемте, граждане… — произнес вставший перед дверью в лавку сержант Эшберн, но сразу замялся.

— По коридору, налево и до конца, — тут-же подсказал ему Лоуренс.

— Ну, в общем да — туда.

Освещения не было, так что, немного потыкавшись в стены, они дошли до конца коридора. Сержант долго шарил по стене, но все же нащупал настенный масляный светильник, правда, на уровне пупка.

— Кто так строит? Где окна?

— Архитектурные решения наших мастеров были в ходу, когда проектировали эти здания, солдатик, — тихо сказала Валенсия.

— Кстати, а почему вы скрывали, что вы гномка? — спросил Гизмо.

— Гномиха, — поправил его Лоуренс.

— Нет-нет, никаких секретов, просто никто не спрашивал.

«Действительно», — подумал Ред.

— В темени такой ничего не найти, а в перчатках не нащупать даже трутницу — просто замечательные решения, — бурчал рейтар.

Молодые глаза Редрика быстро приспосабливались к темноте, так что он уже был готов вызваться помочь, но увидел нечто интересное.

Рейтар быстро тер пальцем по нагруднику, а затем сделал движение, будто растирает что-то между пальцами. Слегка обождав, он щелкнул ими. Из его указательного пальца вырвался не сильный, но довольно плотный сноп искр, как от точильного круга.

— Так-то лучше, — сказал он, зажигая лампы по обе стороны от двери в помещение.

Коридор оказался частично освещен. Стало видно, что тут не помешало бы провести влажную уборку. Лоуренс, пододвинув к двери несколько стульев, предложил Валенсии присесть. Женщина благодарно кивнула и аккуратно опустилась на краешек. Рядом приземлился Гизмо. Он был такой мелкий, что даже не мог согнуть ног, сидя на человеческом стуле. Но он уже привык к такому. Отец с сыном синхронно приняли одинаковые расслабленные позы у стены напротив сержанта-кавалера. Началось ожидание.

Реду сразу стало невмоготу стоять молча. Он взглянул на то, как сержант Эшберн с еще «горящим» пальцем пытается набить себе трубку. Задача хоть и усложнилась, но была ему явно привычной.

— Простите, а вы сами маг? — обратился он к рейтару, когда тот, закурив прямо сквозь широкую вертикальную прорезь в шлеме, потушил палец, быстро им помахав.

Эшберн хмыкнул:

— Не-а, сам я не маг. Вот друг мой — был. Научил меня паре фокусов в свое время.

— Так что, любой человек может научиться пускать огонь из пальца? — спросил Лоуренс со скептической интонацией.

— Любой или нет, сказать не берусь. Но… — он сделал глубокую затяжку.

Дым распространял терпкий сладковатый запах. От него, в сочетании с полумраком, Редрику стало необычайно спокойно.

— …я, будучи младше еще твоего пацана, был пажом в благородном доме. Там жил парень — Томас, мой одногодка — младший из одиннадцати детей барона Эндера. Талантливый парень, не то что остальные его родственнички. Кроме разве что его брата Луи, тот его очень любил — харизматичный мужик, хоть и толстый. Томас как-то поспорил с художником, который был известен тем, что может нарисовать человека по одной фразе. Он описал своего брата, так: «Красивый, умный, с лицом человека, повидавшего все на свете». Буквально за минуты тот сделал набросок и показал Тому. «Да, это он…» — только и смог удивиться тогда Томас. Он вывалил в тот день кругленькую сумму. Потом, правда, узнал, что тем художником был Странник, а он, как известно, написал почти все портреты, что висят в поместьях почти у всех дворян, и, соответственно, знал всех в лицо. Но у него уже обратно денег не попросишь… — он задумчиво похлопал себя по бедру. — М-да, что-то у всех первая встреча со Странником заканчивается скверно, — договорил он, снова делая затяжку.

— Так история-то о каком из братьев? — Ред все же хотел узнать про магию.

— А, да. Ему, Томасу, не светило ни крохи от отцовского феода, но парень был из пробужденных, вот его и отдали пройти подготовку в рыцари-маги, чтоб не околачивался в поместье, а служил государству. В Аусбрухе у семьи Эндеров нет поместья, стало быть, приквартировали Томаса к академии, но благородных без челяди в такие места обычно не направляют, так что меня и вписали вместе с ним, как оруженосца.

— И вы тоже учились, вместе с этим Томасом? — не удержавшись, перебил его Редрик.

— Нет, конечно. Я носил его книжки, стирал, убирал, точил оружие… ладно, долго перечислять. Так вот, Томас был парень толковый, но имелся у него один заскок. Он говорил, что лучше уясняет материал для себя разъясняя его другим, а так как рядом всегда крутился я, он, не умолкая, пересказывал мне лекции, даже заставлял с ним практиковаться, — он сделал долгую затяжку, поворошив табак прямо пальцем. — Скажу честно, я был очень рад этому, и хоть моим учителем являлся сопляк, такой же, как и я тогда, но это действительно принесло некоторые результаты. Как вы и могли видеть, — рейтар снова сделал затяжку.

— И как, у него получилось стать рыцарем? — спросил Редрик.

— Конечно, и не просто рыцарем-магом, а Красным Кавалером— рыцарем Цветов Волшебства.

— Серьезно поднялся, сильно, сильно… — пробубнил себе под нос Лоуренс.

— А вы как, держите с ним контакт? — с внезапным интересом спросил Гизмо.

— Нет, — коротко ответил он.

— Чего так? — переспросил гремлин.

— Того, что внимательно надо слушать, жаба, — поднял голос рейтар, яростно запыхтев трубкой.

Гизмо недоумевающе хлопал одновременно и глазами, и ушами. Но тут в разговор вступила Валенсия:

— Нет-нет, не сердитесь, солдатик. Маленький Гизмо еще плохо знает язык, — затем, посмотрев на гремлина, сказала — У солдатика был друг— больше нет.

— Он погиб? — уточнил Гизмо.

— Не выводи человека! Вот закончится это все, я тебе уши-то надеру, научу манерам, — пригрозил Лоуренс, пнув стул, на котором сидел молодой гремлин.

Тот зашипел.

— Да, погиб, — внезапно спокойно сказал сержант. — Погиб дома, в своей постели. Вся магическая сила и военная наука не спасет, когда твоя дорогая сестренка вдруг решает заскочить и пожелать спокойной ночи с ножом в корсете. Особенно когда отец семейства вот-вот отбросит копыта, а детишки заняты делением добра.

— М-да, дворянское благородство в лучшем проявлении, — пробурчал Лоуренс.

Рейтар сделал очередную долгую затяжку.

— Нет, я долго прожил в их мирке. Они по большей части поступают благородно и стараются жить достойно. Воспитание, окружение, культ предков. Но все это и правда рушится, когда начинается дележ земли, титулов и прочих богатств.

Все, даже Гизмо, задумчиво помолчали.

— Меня Странник зашил в диван.