Мэделин Ру - Сияющий клинок [litres]

– Значит, убьешь родного племянника?! – заорал Арамар. – Если ты вправду Сильверлейн Торн, то не заслуживаешь этого имени!

– Думай, что говоришь! – прорычал Малус, взмахнув палашом так, что клинок рассек воздух в угрожающей близости от щеки мальчика. – Что ты можешь знать об имени Торнов? Что за дело тебе до него? Отец тебя попросту бросил. А почему? Потому, что всю жизнь видел в тебе только досадную обузу. Балласт.

– Неправда! – снова рванувшись на волю, закричал Арамар. – Под конец он пытался! Пытался спасти меня. Он хотел, чтоб я продолжал его дело, а я не узнал отца лучше только потому, что ты у меня его отнял!

Уолдрид поморщился. О, да. Он сам говорил мальчишке, что с Грейдоном Торном ему на сем свете больше не встретиться, и это было чистой правдой. Грейдон Торн продолжал жить в плену, в Запределье, но мальчишка о том даже не подозревал. Араккоа и троллиха за спиной Малуса напряглись, встрепенулись: они жаждали крови, да поскорей. Однако Малус не торопился с расправой, и Уолдрид явственно видел в его позе, в манере держаться неуверенность. Стоило клинку палаша чуть отодвинуться от Арамара Торна, Ссарбик фыркнул от отвращения.

– Отпусти меня, Малус. Не умножай зла. В душе, в самом глубоком, укромном ее уголке, ты сам понимаешь, что замышляешь злодейство.

С трудом выдавив все это, Арам глубоко вздохнул, собрался с духом, и изогнул шею так, чтоб взглянуть в глаза пленителя. Что же он там увидел? Того же человека, теряющего власть над собой, которого видел и Уолдрид, или же вправду кого-то иного, способного на раскаяние?

Возможно ли, чтобы Малус действительно прислушался к словам мальчишки? В конце концов, бой с человеком равного возраста – дело достойное, честное, а вот убийство родного племянника, да еще неспособного сдвинуться с места… да, это, пожалуй, уже иная ступень порочности.

– Малус-с-с! – заверещал Ссарбик. – Я не могу сдерживать их до бесконечнос-с-сти! Давай же!

Но Малус, покачав головой, задумчиво провел ладонью по темной щетине на подбородке. Да, сходство меж ним и мальчишкой, действительно, имелось, причем, на взгляд Уолдрида, куда большее, чем между Грейдоном и Арамаром. Должно быть, Арамару в эту минуту казалось, будто он смотрится в кривое зеркало времени, будто видит себя самого многие годы спустя – многое повидавшего, не раз принимавшего трудные решения. Те же темные волосы, те же необычайно живые глаза, тот же волевой подбородок и благородный нос…

– Ты не можешь быть моим дядей, – упрямо выпалил побледневший Арам.

– Нет, это правда, – подтвердила дриада. По-прежнему в руках Трогга, она выглядела неожиданно безмятежной. – В нем твоя кровь, Арам. А еще… Противоречия! Так много, так много противоречий! Как у него, должно быть, разрывается сердце…

– Заткнись, – процедил Малус, метнув взгляд в ее сторону. – Вздор это все.

– Вовсе не вздор, Арам, я же чувствую – чувствую, благодаря нашей связи. Там, внутри – по-прежнему человек, только оторванный, отвращенный от его истинной натуры. Тронутый порчей, отправленный в путь, который, как сам же считает, должен пройти… но как ему от этого больно! А страдающее от боли создание можно исцелить, Арам! Создание, страдающее от боли, может измениться!

– Измениться, – шепотом повторил Арамар, на миг замер, а после взглянул на Малуса куда тверже и заговорил, мягко, однако решительно. – Послушай ее. Послушай меня! Все это – вовсе ни к чему. Она права. Ты можешь стать другим. Можешь, не сомневайся. Так научил меня Грейдон. Может, он не всегда был лучшим на свете отцом, но старался… и в моих глазах стал другим, изменился.

Да, дриаде с юношей следовало отдать должное: речь их оказалась весьма зажигательной и, обращенная к Малусу, угодила прямиком в цель.

Вдобавок, колебания Малуса подействовали на его прислужников, точно колдовство. Трогг, чудом не обронив девчонку-дриаду, повернулся к Малусу. Теперь все его внимание было устремлено не на детишек – на самого предводителя. В воздухе явственно запахло грозой, и даже сам Уолдрид уселся на ветке слегка прямее, громко хрустнув истерзанным, обнаженным спинным хребтом.

Но ведь Малус не обратится против своих, нет? Это же просто немыслимо… Хотя, с другой стороны, его главенство в последнее время дало слабину, в отряде начались перешептывания о мятеже, Ссарбик и Ссавра открыто роптали… ну а сам Уолдрид? А что Уолдрид? Уолдрид – наемник. Его верность куплена и оплачена.

– Эй, что ты быть делать? – дерзко шагнув к Малусу, Затра вскинула арбалеты.

– Не слушай их, – сказал Арамар, вновь пробуя на прочность щупальца магии, удерживающие его на земле. – Послушай меня! Послушай собственную родню.

Застыв под слабеющим дождем, Малус безмолвно взирал вниз, на племянника. Возможно, требовать от человека убийства собственного же кровного родственника, беспомощного, беззащитного, сокрушенного горем, распростертого навзничь в грязи – это и вправду было слишком.

Странно, но в эту минуту Уолдрид зауважал Малуса сильнее прежнего.

– Значит, ты признаешь меня дядей? – переспросил Малус. – Признаешь меня братом Грейдона, хотя пути наши столь непохожи?

– Да, – прошептал Арамар. – Я тебе верю. Дрелла меня не обманет, и насчет человека, которым ты можешь стать, не обманывает.

Трогг вскинул палицу, но на кого вознамерился обрушить удар – на Малуса, или на Арамара, Уолдрид сказать бы не взялся.

– Значит, ты признаешь меня родственником, – продолжал Малус, да так, что Уолдрид едва мог расслышать его с дерева. – И вправду… и вправду считаешь, что я могу стать другим? После всего, что я сделал? После того, во что превратился? После всех причиненных мною страданий, после всех погубленных мною жизней?

Проглотить такое мальчишке было труднее, но он либо умел весьма убедительно лгать, либо от природы имел особый дар всепрощения, и потому молча кивнул. Дриада в руках Трогга напрягла мускулы, стараясь освободиться от его хватки, а девочка-тауренка с каждой секундой приходила в себя. Малусу следовало принять решение. Уолдриду – тоже. На чью сторону встать? А может быть, лучше просто исчезнуть, и пусть все эти презренные дрязги распутываются сами собой, без него?

– Слабос-с-сть! – заверещал Ссарбик. – Ис-с-смена! Вот оно, твое ис-с-стинное нутро!

Ну что ж, это решало дело. Ссарбика – особенно его голос – Уолдрид на дух не выносил, а значит, он встанет плечом к плечу со всяким, кто б ни позволил прирезать этого араккоа.

– Молчать! – загремел Малус. – Молчать, я сказал!

На вершине холма воцарилась мертвая тишина, нарушаемая лишь перестуком капель, струившихся наземь с ветвей и шатров. Прекратив все попытки высвободиться из волшебных пут, Арамар с надеждой смотрел на дядюшку.