Дмитрий Емец - Последний стожар [litres]

– А зачем он нужен?

– Для спасения жизней магических созданий! Он открывает любые двери, чуть ли не до шестого класса защиты… Причём не только открывает, но и снимает магию. А то иной раз дверка хлипкая, так и просит: «Открой меня!» – а внутри, понимаешь ли, какие-нибудь пески Сахары.

– А как твой ключ у друга оказался? – спросила Ева.

– О! Это коварный типус. Соврал, что ему надо освободить ленточного дракона. Якобы он заперт где-то на Китай-городе, в подземьях… Взял ключ – и сгинул! Я потребовал вернуть, а он, не моргнув глазом, заявил, что потерял. Я ему: «А дракон?» А он: «Какой дракон?»

Ева позволила себя уговорить. И вот теперь она прохаживалась по улице, набиралась храбрости и мысленно повторяла полученные от стожара инструкции. «Просто ходить и смотреть. Сильно не напрягаться. Искать точку перехода. Когда войду и ко мне подойдёт коза – дать ей это… – Ева сунула руку в карман и извлекла нечто напоминающее куриный окорочок, но выросший на дереве. Существовала даже засохшая плодоножка, как у яблока. – Странная, конечно, коза… Мясо ест. Но ведь окорочок же с дерева… Ладно… Коза съедает эту штуку – и засыпает крепким здоровым сном. Я отыскиваю ключ, а если не смогу – зову его, и он ищет сам».

Ева остановилась и вблизи посмотрела на дом, в который ей предстояло проникнуть. Это был небольшой двухэтажный особняк красного цвета, глухой стеной примыкающий к соседнему пятиэтажному дому. Еве был нужен не сам этот особнячок, а флигель у него во дворе.

Улица называлась Садовая-Кудринская и являлась частью Садового кольца. Здесь же рядом, через кольцо, была знаменитая сталинская высотка, а сразу за ней – Московский зоопарк.

Ева не скоро бы решилась нырнуть в расположенные рядом с домом ворота, но внезапно, появившись со стороны Малой Никитской, на Садовую-Кудринскую выбрело пёстрое стадо туристов. Впереди, точно козёл-вожак, вышагивал бодрый экскурсовод. На груди у него висела колонка, и когда экскурсовод произносил что-то в микрофон, голос его звучал из колонки.

Пропуская туристическое стадо мимо себя, Ева прижалась спиной к дому. Её поступок был неправильно истолкован. Экскурсовод, вроде бы уже прошедший мимо, сердито оглянулся на неё и махнул рукой.

– Девушка, вам что, особое приглашение? Не разбредаемся! Подходим ближе – выстраиваемся полукругом! – прохрипел динамик.

Раньше чем Ева успела что-то сообразить, она была взята в плен стадом. Стадо приняло её дружелюбно. Шуршало шоколадками, щёлкало фотоаппаратами, глазело по сторонам, томилось и скучало.

Палец экскурсовода взметнулся, указывая на тот самый дом, куда Еве предстояло проникнуть.

– Подтягиваемся ближе! На проезжую часть не выходим! Перед нами городская усадьба, построенная в 1874 году. Архитектор Афанасьев. Первый владелец – подполковник Ростовцев. Как мы видим, не хоромы, но дом крепкий, красивый, удобный. Шатёрный стиль, эркеры. Строил ли подполковник дом на продажу, или был переведён на новое место службы, сказать сложно. Более вероятно, что на продажу. Уже в 1875 году усадьбу приобретает доктор Яков Корнеев. – Колонка издала сипящий звук, и несколько слов куда-то провалилось. Экскурсовод потряс её, пристыдил разряженную батарею, и звуки вернулись. – В центральном здании, на которое сейчас обращены наши жадные взоры, – молодой человек, не разглядывайте ножки девушек! – доктор Корнеев проживал сам, а два флигеля сдавал внаём. Москвичи того времени предпочитали не хранить деньги в банках. Как только у них появлялись средства, они выстраивали каменный дом в два-три этажа и немедленно начинали сдавать в нём квартиры. С этой целью возводились дополнительные этажи и пристройки. Уютные сады, так украшавшие дворянские городские усадьбы во времена Крылова и Пушкина, почти все были вырублены новыми владельцами. Оставляли буквально по два-три дерева. Москва населялась так стремительно, что любой каретный сарай, находившийся в центре города, имел все шансы стать домом этажа так в три и приносить доход.

В этом месте экскурсовод издал провоцирующий вздох и некоторое время ждал таких же вздохов со стороны толпы. Но, увы, ожидаемых вздохов не последовало. Толпа дремала. Какая-то мамочка, стоящая рядом с Евой, незаметно щипала своего отпрыска за ухо, крутила, вертела и тянула ухо кверху, пытаясь оторвать его физиономию от телефона. Отпрыск мычал от боли, но от телефона не отрывался.

Еве стало жалко экскурсовода. Поощряя его, она засмеялась и закивала. Экскурсовод, благодарно взглянув на неё, просиял, и Ева ощутила, что где-то там, в астрале, она заработала невидимое красное яблоко, а может, и капельку рыжья.

– Но, спросите вы, – продолжал экскурсовод, которого ровным счётом никто ни о чём не спрашивал, – отчего прожектор истории, прожектор нашего с вами внимания целенаправленно ударил в этот уютный, но всё же архитектурно мало чем примечательный дом? А дело в том, друзья, что здесь, во флигеле, много лет проживал Антон Павлович Чехов! По личному признанию Чехова, это была одна из самых удачных его квартир в Москве. Стоила она шестьсот пятьдесят рублей в год – сумма немалая, но не чрезмерная. Хозяин дома доктор Корнеев, коллега Чехова, относился к нему с симпатией и создавал все условия для работы, в частности запрещал дворнику хамить приходившим к писателю друзьям, среди которых были Григорович, Лесков, Короленко, художники Левитан и Репин. Здесь Чехов занимался медицинской практикой, здесь же писал рассказы. Кроме самого классика в доме проживали его мать, сестра Мария, младший брат Михаил и другие родственники. Более четырнадцати лет Чехов провёл в этом доме и покинул его, только отправившись в путешествие на Сахалин… А теперь, друзья, пройдёмте внутрь, где нас ожидает экскурсия… Оплачивать её не надо! У нас всё включено!

Застоявшееся туристическое стадо радостно тронулось с места и, как вода в горлышко, стало втекать в железные ворота. Ева попыталась улизнуть, но экскурсовод ласково поймал её под руку:

– Девушка, куда же вы? Только на вашем умном лице мой взгляд и отдыхал! Прошу вас, прошу! Только после вас! А то вы опять потеряетесь!

Буксируемая экскурсоводом, Ева беспомощно оглянулась на противоположную сторону Садового, где её ждал Филат. В руках у него было два зонтика. Красный зонтик означал «да», чёрный – «нет». Теперь Филат раз за разом радостно открывал красный зонтик, производя нечто вроде непрерывного восклицания «Да-да-да-да!».

Сдавшись, Ева послушно пошла рядом с экскурсоводом. В кармане она трусливо сжимала окорочок с плодоножкой. Изредка доставала руку и быстро обнюхивала пальцы. Окорочок пах не то жареной курицей, не то яблочным уксусом.