Кара Барбьери - Король гоблинов [litres]

В любом случае, из-за тяжелого состояния все равно вряд ли получится встать и начать искать необходимое для побега железо прямо сейчас. Тело было тяжелым и неповоротливым из-за болезни, и веки уже сами собой закрывались.

– Засыпай, Эбба, – прошептал Сорен, мягко касаясь губами моего лба. – Тебе нужно отдыхать. Мы будем ждать здесь, когда ты проснешься.

– Закрывай глаза, маленькая дикарка, – поддержал его темноволосый мужчина, которого я сочла братом. Он взял мою ладонь и сжал ее. – И скорее поправляйся. А я пока отправлюсь на охоту, поймаю кролика, а на ужин приготовим твое любимое рагу.

Значит, некоторые вещи не меняются, в какую бы реальность меня ни забросило. Течение жизни, судьбы могут отличаться, но сама суть… Я оставалась собой, а в этом мире еще и была окружена заботой и любовью, да и груз ответственности не тянул вниз. Потому что здесь даже не узнали бы, если бы наступил конец света.

Я осознала, что не желаю выбираться из этого теплого и приятного места, и решила задержаться тут еще хотя бы на день. Ведь это ничего не решит, зато позволит испытать радости жизни, о которой можно было только мечтать. Кроме того, тело все равно не слушалось, так что имелись все причины понежиться в постели.

– Яннек, – на оклик матери обернулась не только я, но и брат. Конечно, именно он и получил это имя, тогда как меня, родившуюся позднее, назвали Эббой. – Хватит толкаться в спальне сестры. Или тебе нечем заняться? – Ее голос звучал одинаково во всех версиях моей судьбы.

Яннек бросил на меня извиняющийся взгляд и вышел из комнаты. Я же смотрела брату вслед и размышляла, что еще могло измениться в мире, где мне не требовалось выполнять мужскую роль наследника рода, Сорен был человеком, а Пермафроста не существовало.

– Отдыхай, любимая, – повторил Сорен, и я подчинилась: закрыла глаза и погрузилась в сон.

Несколько дней я провела в постели, так как была слишком слаба, чтобы вставать. Родные и муж помогали мне даже с простейшими потребностями, заставляя меня каждый раз краснеть. Сестры и брат постоянно заглядывали и рассказывали новости. Обыденность и нормальность происходящего каждый раз поражали.

Во сне я вновь и вновь получала напоминания о необходимости завершить испытание и вырваться из этого мира с помощью железа, но голос этот становился все тише и тише. Постепенно мне начало удаваться вставать и передвигаться самостоятельно. Тело ощущалось по-другому: не только из-за беременности и длительной болезни, но из-за того, что мышцы были совсем слабыми. Вряд ли в этой жизни я занималась тренировками и охотой, а потому вряд ли сумела бы даже натянуть тетиву обычного лука, что уж говорить о гоблинском.

Как только лекарь разрешил выполнять необременительные поручения по хозяйству, мать поручила мне заниматься шитьем и штопкой одежды. Для меня подобное было в новинку, а потому стежки выходили неловкими, но все винили длительную болезнь и слабость. К тому же я вскоре усвоила основы процесса. Сидеть целый день в доме и лишь иногда выходить на улицу при хорошей погоде, наблюдая, как мужчины собираются на охоту, казалось невероятно скучным. Тело зудело от желания заняться какой-то физической активностью, почувствовать азарт погони за добычей, несмотря на то, что я вряд ли сумела бы даже выстрелить из лука.

– Не думала, что такое возможно, но твое шитье стало даже хуже, чем раньше, – поддразнила меня одна из старших сестер, Аветта, подсаживаясь рядом.

– Конечно, ведь занятие требует терпения, а Эбба готова сорваться с места в любую секунду, – рассмеялась Сигрид, одна из средних сестер, с которой мы не ладили, похоже, в любом мире.

Я смерила ее неприязненным взглядом, но промолчала, так как утратила не только навыки из прежней жизни, но и большинство обычных женских. Даже бросить боевой топор в голову обидчицы наверняка бы не смогла.

– Не нужно над ней смеяться, – упрекнула Сигрид Айка. – Сестренка долго болела и до сих пор не пришла в себя. Да еще вдобавок ждет первенца. Вспомни, ты сама во время беременности только и делала, что рыдала, и была не в состоянии шить прямо, даже если бы сама Фрейя направляла твою руку.

Сигрид закатила глаза, но остальные сестры захихикали, и вскоре я к ним присоединилась.

– Уверена, ребенок Эббы будет намного симпатичнее твоего, – со смехом поддержала Джерри, и все начали вспоминать постоянно голодного и всегда красного от напряженных воплей младенца Сигрид.

– А я уверена, что ребенок будет таким же странным, как папаша, – фыркнула та.

– Сорен не странный, – неприязненно бросила я, сощурив глаза.

– А даже если и странный, то все равно очень привлекательный, – заметила Айка.

– Айка! – укоризненно покачала головой Аветта. – А ты перестань говорить гадости Эббе, Сигрид. Никому не нравятся грубияны.

Эта перепалка, комментарии и поддразнивания, которыми с легкостью обменивались сестры, казались такими… домашними, семейными. Боги, как же я скучала по всему этому. Даже если новые обязанности не слишком удавались, а вообще женские дела меня не привлекали, я была готова заниматься ими вечно, наслаждаясь общением с родными.

«Еще один день, – подумала я. – Всего лишь день. День покоя и умиротворения».

Но этим же вечером под подушкой обнаружилось что-то твердое. Железный нож. Именно с его помощью следовало покинуть этот мир. Я сжала в ладони рукоять и постаралась отогнать навернувшиеся слезы, которые грозили покатиться по щекам.

Ко мне подошел Сорен в легких холщовых штанах, явно уже готовясь ко сну. В любое другое время столь откровенный наряд немедленно привлек бы мое внимание, но сейчас я чувствовала, как внутри что-то оборвалось. Как же хотелось остаться в этом счастливом и беззаботном альтернативном мире! В конце концов, он был реален, как и другие версии моих судеб, показанные корнями Иггдрасиля. Кто знает, вдруг Рагнарек удастся предотвратить, если остаться здесь навсегда. Хотя в глубине души я понимала, что лишь придумывала отговорки потому, что отчаянно хотела задержаться в этом мире.

И все же утешала мысль, что другая версия меня останется жить тут даже после моего возвращения к проблемам и заботам. Я ощутила приступ зависти к ней, такой мягкой, спокойной и удачливой.

Но мне сама судьба уготовила стать вовсе не мягкой и спокойной, а воинственной и упрямой, чтобы выстоять в битве даже с обеими сломанными ногами, даже в отсутствии воздуха в легких. И восстановить равновесие всех девяти миров, не дать хаосу одержать верх.

И эта версия меня просто не могла остаться здесь, как бы того ни хотелось.

– Что случилось, сердце мое? – спросил Сорен, ложась рядом и кладя голову мне на плечо.

– Я не желаю уходить, – прошептала я. Голос сорвался от переполнявших эмоций. – И все же обязана так поступить.