Р. Дж Баркер - Костяные корабли [litres]

– Пуск! – Ему не требовалось кричать, весь корабль обратился к нему, дожидаясь этого приказа.

Как только он его произнес, луки начали стрелять. И в тот момент, когда полетели болты с «Дитя приливов», «Охотник Старухи» ответил тем же, как если бы что-то связало корабли воедино, и мгновение неподвижности было разорвано с невиданной прежде Джороном яростью.

Казалось, от удара корабль резко отшатнулся назад. С него срывало куски рангоута и такелажа; корпус звенел от попаданий, воздух наполнился свистом осколков. Полсекунды шокирующей тишины. А затем крики раненых и умирающих, треск падающего рангоута и крыльев. Джорон присел, прикрыв голову от летевших со всех сторон обломков.

– Вращать луки! – Его крик, слетевший с губ, громкий, почти без его участия.

Раненых оттащили от луков, погибших выбросили за борт. Другие члены команды заполнили освободившиеся места. Темная кровь на песке.

– Лук вращаем, хранпал. – Неужели ему ответил только один голос?

Не имеет значения. Рядом с ним на палубу рухнуло тело с оторванной от попадания тяжелого болта рукой.

– Зарядить луки!

Женщины и мужчины задвигались. Поднимали тяжелые камни. Ветер продолжал завывать. Ветрогон стоял недалеко от Джорона. Мимо пробежал Гавит, который рассыпал свежий песок по сланцу. Кто-то громко рыдал.

– Ты сможешь контролировать ветер с нижней палубы, ветрогон?

К нему повернулось лицо в маске.

– Да, да.

– Тогда отправляйся туда, – сказал Джорон. – Постарайся уцелеть. Нам нужен ветер.

– Луки заряжены, хранпал!

О чем он думал?

О чем он думал, когда огромный корабль медленно скользил мимо, не более чем в двух сотнях пядей, готовясь к новому залпу? Первый выстрел уже устроил на «Дитя приливов» такой хаос, в который он не мог поверить. О чем он думал? И все же он думал.

– Целься!

Находились ли они на расстоянии выстрела от «Охотника Старухи»? Были ли его расчеты столь же быстры, как стрелки флота с огромного корабля?

– Луки нацелены, хранпал!

– Тогда спу…

В них летели болты. Гудение, вой, удар камней по костям. Что-то задело его ногу и повалило на палубу. Рухнул массивный кусок рангоута, прямо на второй дуголук, раздавил женщину и мужчину, стоявших рядом, не выдержал и треснул сланец, во все стороны потекли ручьи крови, которые тянулись к Джорону. Воздух наполнился пылью, когда упало главное крыло и накрыло Джорона черным саваном.

Джорон отчаянно пытался его сбросить, чтобы избавиться от наступившей темноты.

– Пуск! – закричал он в пустоту. – Пускайте болты, ради Матери! – Слышали они его или уже нет? – Пуск! Пуск!

Свет! Он увидел свет! Джорон стал вылезать из-под ткани, сделанной из вариска. О, милосердная Мать! На палубе остался только один целый лук, остальные были сметены врагом или разбиты. И у этого лука, на прицеле, стояла Миас. Лук выпустил крылоболт, выстрелили луки нижней палубы. Болты устремились в воздух. Зоресвет над «Охотником Старухи» мерцал и исчезал, когда болты «Дитя приливов» пробивали его крылья и ломали – рангоут.

Джорон попытался встать, но ноги его не держали.

И он закричал.

Его голос стал хриплым.

Горло горело.

– Вращать! Вращать луки, забери вас Старуха. – Женщины и мужчины побежали выполнять его приказ.

Но их осталось так мало. Очень мало.

Время. Время утекало. Песчинки в часах. Кровь на песке на треснувшем сланце палубы.

И еще до того, как он услышал ожидаемый ответ «Вращаем луки, хранпал!», раздался крик Миас.

– Вниз! Вниз, на палубу!

И Джорон упал на палубу, лицом вниз, зубы стиснуты, в воздухе носятся болты. Не осталось долга, на котором он мог сосредоточиться. Он лишь пытался не кричать от охватившего его ужаса. Оглушительный шум. Невероятный грохот болтов, разрывающих «Дитя приливов», звуки такой неистовой силы, что Джорон с трудом мог поверить, что пережил их. Когда все закончилось, он перевернулся на спину и обнаружил, что корабль со всех сторон окружают тучи. Милость Старухи, неужели их спрятал туман? Нет, не тучи и не туман. Пыль, которая медленно оседала, и легкий бриз относил ее от «Дитя приливов». Теперь Джорон уже смог разглядеть главный позвонок – по нему во все стороны разбегались трещины.

Глухой вздох.

Резкий, высокий треск.

«Дитя приливов» издал жуткий стон, когда главный позвонок начал наклоняться. Наступила пауза, такелаж еще удерживал конструкцию. На миг все замерло. А затем послышались сотни ударов хлыста, и верхняя часть позвонка начала оседать. Веревки срезало точно ножами. И они сами резали на части все, что оказывалось у них на пути.

А потом вся конструкция рухнула вниз.

Сначала главный позвонок, который потащил за собой кормовой, и их общая тяжесть переломила носовой. Переплетение веревок, рангоута, рвущихся крыльев летело вниз. И когда все это рухнуло в море, поднялся высокий столб воды, обрушился на палубу «Дитя приливов», промчался над Джороном и унесся прочь, окрашенный красным. После того как сломанные крылья оказались в воде, «Дитя приливов» остановился, и его палуба сильно накренилась.

– Топоры! – закричала Миас. – Рубите позвонки, пока они нас не перевернули! – Джорон видел супругу корабля, которая оглядывала свой изуродованный корабль. Видел, как команда – один, два, три – пыталась встать. Джорон тоже, но ноги его не держали. Он смотрел на Миас, заметил краткий миг полнейшего отчаяния, потом она залезла на остатки левого поручня, сорвала с головы двухвостую шляпу, взмахнула ею в воздухе, и ее волосы подхватил бриз. – Нам конец! – крикнула она. – Нам конец! – И бросила шляпу в море, чтобы команда «Охотника Старухи» поняла, что она сдается.

Они ждали.

И ждали.

На палубе стали появляться новые женщины и мужчины. Парами и по одному. По три или четыре человека. Они хромали, их одежда была испачкана кровью и покрыта пылью.

И они ждали.

Ждали, пытаясь понять, принял ли «Охотник Старухи» их капитуляцию.

Ждали, будут ли продолжать стрелять три палубы огромного корабля.

Ждали, когда огромный корабль замедлит ход.

Удалось ли им хотя бы задеть его? Столько смертей и разрушений, пострадал ли «Охотник Старухи»? Но тут Джорон увидел зоресветы, которых осталось только семь, четыре практически полностью потускнели. Идеальные белые крылья были полны дыр. Веревки свисали с рангоута, по разорванным крыльям текла ярко-красная кровь, заливая борт.

Джорон попытался подойти к Миас и обнаружил, что правая нога его слушается, а левая едва держит. Нет, она не была сломана, но он получил очень сильный болезненный ушиб. Он нашел обломок рангоута, оперся на него и сумел доковылять до стоявшей у поручней Миас. Наступила тишина. На них смотрели люди с другого корабля.