Анна Дэй - Фандом 2.0

Джейн протягивает мне тосты и вынимает из кармана листок бумаги. Это записка. Почерк Виолы. При виде знакомых закорючек я едва сдерживаюсь, чтобы не разреветься.

Дорогие мама и папа!

Что бы ни случилось, обязательно сдержите обещание.

Рецепт шоколадного торта в моей серебристой папке в шкафчике над чайником.

Я вас очень люблю, Виола

Джейн тоже садится за стол и, склонившись ко мне, почти шепчет:

– Она как будто знала, что впадёт в кому. – Выпрямившись, она с нервным смешком добавляет: – Но это же безумие, правда?

Помолчав, – а что тут ответишь? – я переспрашиваю:

– О каком обещании речь?

– Ох, Элис. Мне так тяжело признаться… Ты подумаешь, что я настоящее чудовище.

Я ласково пожимаю руку Джейн.

– Нейт? Мне недавно рассказали.

Она смотрит на меня, морщась от мучительного стыда.

– И ты не сердишься?

Я принимаюсь за тосты. Потому что, честно говоря, я зла. До жути. Сейчас взорвусь. Как им в головы стукнуло, что Нейта пора отключать от аппаратов? Однако Джейн смотрит на меня так печально, ей очень плохо, а лежачего не бьют.

– Почему сейчас? – коротко спрашиваю я.

– Мы его отпускаем.

Не представляю, что можно на такое ответить, и просто жую хлеб. Жаль, что нет ни джема, ни шоколадной пасты – хоть бы каплю сладости, чтобы прогнать горечь.

– Ты не сердишься?

Я качаю головой, и она вроде бы немного успокаивается.

– Виола так на нас разозлилась, – сообщает Джейн. – Даже раскричалась. Мне всё кажется, что она и в кому впала из-за этого шока. – Её голос прерывается. – Но тогда при чём здесь Кейти?

– А что вам сказала Виола?

– Всё повторяла, что может вернуть Нейта. Умоляла дать ей немного времени. Мы согласились отложить церемонию на несколько дней, потому что у Нейта скоро день рождения. Она собиралась испечь его любимый шоколадный торт. Вот об этом обещании она и просит нас не забывать.

– А разве нельзя всё отменить? Подождать, пока Виола выйдет из комы?

– Я не могу, – вздыхает она. – Я просто больше не могу. Ты вряд ли поймёшь, да это и не обязательно, но нам придётся это сделать. Я не могу видеть его… таким. Меня это убивает.

– Мне очень жаль, – машинально произношу я.

Джейн никак не реагирует на эти слова, возможно, потому что они звучат так безразлично. Она пересаживается ко мне поближе и спрашивает:

– Виола говорила, что может вернуть его, привести обратно. Что это значит?

– Не знаю, – отвечаю я.

Джейн вынимает из кармана телефон Виолы.

– Доктора вернули, – поясняет она. – Ты не знаешь пароль? Возможно, если прочесть её переписку…

– Не знаю, извините.

Джейн медленно выдыхает.

– Пойду скажу родителям Кейти, что мы нашли хлеб и заварили чай.

Она уходит. И, что гораздо важнее, оставляет телефон на столе.

Я солгала Джейн. Ложь во спасение всё же бывает. Ви – моя лучшая подруга. Как я могу не знать её пароль от телефона? Я быстро набираю цифры: 050710. В этот день Нейт получил свой первый приз на школьной научной выставке, и Виола навсегда запомнила дату, хотя многие не обратили на достижения Нейта особого внимания. Ви говорила, что тогда-то и поняла, что её младший братишка – настоящий гений. Она предложила ему помочь с подготовкой и всю ночь подавала клеевой пистолет. Моё сердце вдруг сжимается от… сожалений и стыда? Или я просто завидую? Не знаю, как назвать эти чувства, но в груди уже болит по-настоящему.

Я просматриваю её последние эсэмэски. Скукота. Электронная почта открывается сама собой – умный телефон знает пароль. Я быстро проглядываю письма. Скукотища. И перехожу к журналу просмотра веб-сайтов. Вот где самая скучная скукота. Ни одного крамольного сайта. Из коридора доносятся шаги. Я открываю фотоальбом. Последняя фотография – очень странная. Прищурившись, я разглядываю непонятный кружок. Судя по тонким волосинкам и общему виду, это татуировка. Подношу телефон к самым глазам и наконец-то различаю детали рисунка. Крыса пожирает собственный хвост. Наконец-то попалось что-то интересное.

Я возвращаю телефон на стол за мгновение до того, как в дверь входят Джейн и Адам.

Адам ставит передо мной чашку. Чай остыл, но я всё же пью его. Разговор в общих чертах повторяется. Мы говорим о «Комик-Коне», о Нейте, о том, как они решили взять и отключить сына от системы жизнеобеспечения. От этих слов я снова цепенею.

И только в самом конце, когда я собираюсь уходить, Адам вдруг задаёт мне странный вопрос.

– Виола упоминала, что у Нейта на руке есть татуировка. Мы посмотрели и ничего особенного не обнаружили. Она тебе ничего не говорила? Или, может, она просто очень сильно расстроилась?

Я молча качаю головой. И на этот раз совершенно искренне.

Но я обязательно выясню, что там к чему с этой татуировкой.

Дверь за нами захлопывается. Пропадают и шум, и отвратительный запах лекарств – это я замечаю в первую очередь. А потом появляются и вонь от разлагающихся птиц, и холод, обжигающий кожу, и бесконечное бесцветное небо над головой, сливающееся с серым камнем домов и цементом дорог.

Мы в Лондоне дефов.

– Сработало, – шепчу я.

Кейти без остановки пронзительно выкрикивает вопрос за вопросом, как будто у меня есть ответы. Мысленно отгородившись от её вездесущего голоса, я бреду вперёд, жадно оглядывая город: изломанные линии крыш, осыпающиеся кирпичи в зарослях чертополоха, бетон, едва не царапающий мне ступни сквозь туфли. Однако что-то здесь не так. Сквозь стук моего сердца и навязчивый звон в ушах доносятся вопли разъярённой толпы.

У меня голова идёт кругом.

– Слышишь? – спрашиваю я Кейти.

Она кивает.

– Пахнет рекой. Мы очень далеко от Колизея. – Крутанувшись вокруг своей оси, подруга вдруг ахает и до боли сжимает мне локоть. – Смотри.

Я поворачиваюсь и смотрю в ту же сторону. Там гордо возвышается церковь, восставшая из пепла как каменный феникс.

Кейти хватает меня ещё сильнее.

– Я же своими глазами видела – её сожгли дотла. Почему она стоит на том же месте?

И не просто стоит, а полностью восстановлена – всё, как мы с Элис описали в «Песни повешенных». Вместо полиэтилена на окнах теперь стёкла, дыры в крыше залатали, а шпиль всё так же устремлён ввысь, к солнцу, чтобы проткнуть его и залить мир светом. Рот у меня сам по себе открывается. К естественному волнению из-за перехода теперь примешивается бесконечное удивление. Я знала, что «Песнь повешенных» изменит этот мир, но увидеть результаты нашего воображения своими глазами – просто умопомрачительно.

– Ви, ты как? – спрашивает Кейти.

– Бесконечный круг, – не сразу отвечаю я.

– Какой круг?

Заставляя онемевшие губы двигаться одной лишь силой воли, я поясняю: